Бумеранги
Шрифт:
Умереть со смеху можно от детскости предположения, но мне, впрочем, даже улыбаться не хочется. Я не религиозен и даже не верующий, но мама верила. Она была умной, немного резковатой и холодной женщиной, редко обнимала нас с Антоном. Очень много работала. Но каждый вечер, клянусь вам, каждый, в начале десятого, когда я уже лежал в кровати в своей комнате и делал вид, что сплю, она приходила. Присаживалась на край постели и гладила меня по голове. Ее рука была неизменно нежной. Наверное, это одно из немногих, что я помню о маме. Вне зависимости от дня недели, запарок на работе или состояния ее здоровья, она сидела рядом со мной минут пятнадцать или даже полчаса. Всегда находила время для этого. И молилась. А может, программировала меня, она ведь была хорошим разработчиком.
Не знаю,
Все детство я боялся мамы, да что там, один ее строгий взгляд рождал внутри панику. Но вот эти особенные пятнадцать минут в день… она очень меня любила, я знаю. Больше, чем кого бы то ни было.
Я обязан предотвратить вторую «Данте», спасти Кристину и остальных.
Обязан придумать, как это сделать.
А потом Антоха заявил, чтобы я держался от всего этого дерьма подальше, а лучше вообще уехал из страны. Он даже не удивился, когда я рассказал о второй секте! Пожал плечами, дескать, их сотни, че теперь, жизнь положить на помощь тем, у кого своих мозгов нет. «У меня их не было, мать твою! Я чуть не отправился туда же!» - хотелось орать, но он лишь хмыкнул на восклицательные знаки на моем планшете.
Пригрозил, что расскажет деду о моих планах, и тогда меня точно депортируют отсюда. Дед церемониться не станет. Ему ничего не стоит заблокировать мои кредитки и забрать обратно во Фьелль. Информацию, полученную от Вадима, он записал, сказал передаст детективам, но не особенно впечатлился. Он будто не поверил такому сомнительному источнику, как я. А может ему просто не до этого?
– Тебе-то что, Raza, до всего этого? Твое какое дело?! Сиди на даче и не высовывайся! Я утрою охрану.
Скоро умрет несколько сотен людей. Даже если организаторы не смогут получить рецепт элексира, они найдут другой способ. Пойдут в обход. Отыщут записи моего голоса, в конце концов, которым я и вел за собой. Это вопрос времени. Да, их изъяли отовсюду, но кто ж его знает. Придумают свой рецепт яда. И я снова буду виноват, в этот раз - потому что знал, но ничего не сделал. И самое паршивое, что помрет Кристина, Элькина любимица. Из-за меня. Элька никогда мне этого не простит.
И вот я лежу в объятиях девушки, которая меня пока не ненавидит. Я медленно привыкаю к людям. В «Данте» их было мало, а в реальном мире шесть миллиардов. Когда я выбрался из секты и огляделся, от страха чуть с крыши не сиганул. Столько людей… у каждого свой характер, свои цели. Попробуй угадай, что на уме. Попробуй приспособься.
У на нас с Маликой словно рассудок помутился. Казалось, или мы займемся любовью, или погибнем немедленно. Никогда не придавал сексу столь большое значение. Ну да, нужно, приятно, природа зовет, но потрахался и забыл. А тут потрахался и сразу думается, как бы так будущее построить, чтобы повторить.
Сорок семь, сорок восемь, сорок девять… половина.
Когда мне сложно что-то решить самому, я обращаюсь к цифрам.
Элен потягивается, скользя пальчиками ног по моим лодыжкам. Потом садится на пятки и накидывает на плечи куртку. Включает фонарик на телефоне. Направляет свет в сторону, но глаза уже привыкли, я прекрасно вижу ее лицо, шею, ключицы, которые покрывал поцелуями, грудь, которую сжимал ладонями. Она особенная девочка и абсолютно нормальная, что бы там себе ни выдумывала. Я не знаю, любовь ли это, но надеюсь, что спасение.
Ее волосы в беспорядке, и смотрится это превосходно. Я ведь знаю, почему у нее такая прическа.
– Я думала, ты спишь, - шепчет мне, читаю по губам.
«Скоро поедем. Настраиваюсь».
– У тебя здесь уютно, - говорит она, и я широко улыбаюсь шутке. Она стягивает полы куртки на груди, но я жестом прошу не делать этого. Девочка, которая пришла ко мне, чтобы спасти свою сестру, что будет, если я не придумаю способ помочь и стану причиной ее смерти?
«Тебе было хорошо?
– спрашиваю у нее.
–
– Ты и без того все отлично знаешь, - мягко улыбается она, смотрит на меня так, будто любуется. Меня это тревожит.
Пожимаю плечами.
– Ты меня кусал, и мне это понравилось. Это совсем не больно.
Я бы тебя съел, но лучше придержу эти мысли при себе.
– Скажи, а у тебя много было женщин?
«Поговорим именно об этом сейчас?» - приподнимаю брови.
– Может, мне хочется тебя поревновать.
«Эм. Технически - не слишком. Я крайне ленивый человек, - она смеется при этих словах. Смеется вслух, и я тоже улыбаюсь, - я бы даже сказал - сверхленивый, моя лень с годами приобретает все больший масштаб. Я не ем еду, которую нельзя заказать через интернет, и я не покупаю вещи, которые не привозит домой курьер. Тот поход в торговый центр с тобой - исключение.
– Элен качает головой, не могу понять, разочарованно или понимающе.
– Чтобы с кем-то познакомиться, нужно как минимум поехать в бар или еще куда-нибудь. Как только я начинаю об этом думать, мне уже не так сильно хочется, - прикусываю губу, Элен снова смеется. Мне нравится ее смешить, я думаю, что бы еще такого сказать. А может, просто начать щекотать? Она крутит у виска, я закатываю глаза.
– Уже несколько лет у меня есть женщина, к которой я езжу время от времени. Иногда часто, иногда раз в пару месяцев, - и видя, как она меняется в лице, я поспешно добавляю: - В смысле, была женщина».
– Ты с ней расстался? Или она не знает, что ты говоришь о ней в прошедшем времени?
«Ей все равно. Она мой друг. Мы давно познакомились в Банке крови, и хорошо понимаем друг друга. И я уверен, что ей плевать на мое геймерское прошлое».
Элен о чем-то напряженно думает, а я продолжаю рассказывать:
«Было несколько раз, я знакомился с девушкой, а она пыталась вызнать секретную информацию по компании или по «Данте». Либо просто была чокнутой, как…»
– Моя сестра.
Элен некоторое время размышляет, а затем скидывает с плеч куртку, ей нравится демонстрировать мне свое тело, ее глаза загораются от того, что она читает ответы на свои вопросы в моих глазах. Я чувствую нарастающее желание, присаживаюсь и тяну девушку на себя, чтобы вновь любить ее, но в этот момент раздается громкий щелчок. Мы вздрагиваем, сжимая руки друг друга. Мгновением позже нас ослепляет.
Ощущение, будто кто-то врубил сотни фонарей прямо перед моими глазами. В упор. Боль нестерпимая. Такая, словно свет прошелся насквозь, будто он физически способен прожечь тело.
Перепад освещения настолько резкий, что полностью дезориентирует. Я отталкиваю Эльку на матрас и вскакиваю на ноги. Ничего не вижу, глаза режет, как ножами, по щекам катятся слезы, и я обращаюсь в слух. Выдергиваю ремень из валяющихся под ногами джинсов и наматываю на кулак. Если нападут - я не стану строить из себя глухого. Я слушаю. Я готов пожертвовать легендой, мне надо спасти девушку. От ужаса сердце сжимается, кто-то находился в квартире, пока мы занимались любовью? Мы были не вдвоем?
Проходит секунд двадцать, но ничего не происходит. Царит по-прежнему полная тишина, слышно лишь, как часто дышит Элен. Ни хлопков двери, ни шагов, ни чужих голосов. Глаза начинают приспосабливаться.
– Что случилось?
– шепчет ошарашенная Элен.
– Боже мой, - ее очень жалко.
Мои глаза адаптируются раньше. Элька сидит на матрасе, закрыв лицо ладонями, по которым ручьями льются слезы. Я понимаю, что кто-то установил по периметру комнаты фонари и сейчас включил их. Понятия не имею, где выключатель, проводка на стенах вскрыта, кабели соединены, стыков не видно. Надо перерезать провода, но мне нечем. Как иначе их, блин, выключить?! Пытаюсь разорвать - нихрена не получается, очень толстые, крепкие. Перегрызть только если. С размаха пинаю один из фонарей, и морщусь от боли - ему хоть бы что, здоровый, тяжеленный. Они светят на мои стены. Поспешно натягиваю штаны, бегу в коридор и притаскиваю наши с Элен вещи, сую ей в руки. Все еще зажмурившись, она натягивает штаны на голое тело, затем кофту, ботинки.