Бунин и Набоков. История соперничества

Эта пародия Набокова – далеко на первая – подводит итог сразу нескольким повторяющимся мотивам бунинской прозы. Образ кричащих петухов встречается у Бунина в общей сложности около тридцати раз. Ритм повествования – герой, выходящий в сад и скачущий на станцию, – напоминает «Жизнь Арсеньева», где молодой герой несколько раз возвращается в родную усадьбу и снова покидает ее для вступления в новую главу своей (авто)биографии. Наконец, «опевают ночь петухи» – это перевернутая строка из зарисовки Бунина, озаглавленной «Петухи» и впервые напечатанной в «Последних новостях» в 1930 году. Позднее Бунин включил «Петухов» в сборник «Божье древо» (1931), экземпляр которого подарил Набокову [355] . У Бунина в последнем предложении: «петухи опевают ночь» (Бунин СС 5: 426). В этой пародии Набокова, которой нет в английских вариантах автобиографии, «Жизнь Арсеньева» на первый взгляд пародируется, а на второй – прославляется (особенно если вспомнить восторженную рецензию молодого Набокова на ранний вариант «Жизни Арсеньева») [356] .

355

См.: комментарий П. Вячеславова в кн.: Бунин. СС 5. С. 536; Иван Бунин. Божье древо. С. 94.

356

См.: Сирин В. «Современные записки» ХХХVII // Руль. 1929. 30 января. С. 2.

В пятой главе романа «Пнин» (1957) живущий в послевоенной Америке профессор-эмигрант Тимофей Пнин посещает «The Pines» – дачу своего приятеля Кука (Кукольникова), где застает общество других русских американцев, «<…> сидящих на дачных скамейках и обсуждающих эмигрантских писателей – Бунина, Алданова, Сирина <…>» [357] . Р. Гринберг, большой поклонник творчества Набокова, откликнулся на публикацию «Пнина» письмом, в котором высказал опасение, что собирательно-шаржированный образ «влиятельного литературного критика Жоржик<а> Уранского» получился у Набокова прямолинейным и оскорбительным (В наше время такой образ, прозрачно указывающий прежде всего на Георгия Адамовича, которого Набоков называл «Содомовичем», мог бы вызвать обвинения в авторской гомофобии.) 21 апреля 1957 года Набоков пишет Гринбергу из Итаки: «Во-первых, был и другой Жоржик – Иванов, который тоже продавал свое перо за ласковое словечко или жирный обед (и хоть не брезговал дамами, пробовал и уранизм). Во-вторых, имя Адамовича будет жить столько же лет, сколько имя Бунина или Зайцева или даже Гончарова» [358] . Слова Набокова, в которых нелегко точно определить степень двойной или даже тройной иронии, заставляют еще раз задуматься о многосложности его оценки Бунина. Даже если Набоков и не считал Гончарова большим писателем, высказанный им прогноз тем не менее предвещал Бунину литературную вечность.

357

Nabokov. Pnin. New York. 1989. P. 117.

358

Цит. по: Друзья, бабочки, монстры. Из переписки Владимира и Веры Набоковых с Романом Гринбергом (1943–1967). С. 521.

Наконец, отсылки к Бунину также заметны в романе Набокова «Ада, или Страсть» (1969) – этом самом длинном, сложном по композиции и языковому строю, быть может самым патологическом и в то же время самом классически-русском из американских романов писателя. Русское имя главного героя Вана Вина (Van Veen) – Иван (Ivan). Совпадение ли, что он, как и сам Бунин, родился в 1870 году [359] , или же то, что имена Иван Вин и Иван Бунин связывает анаграмматизм и частичная рифмовка, особенно в привычном французском написании и произношении (Ivan Bounine)? Учитывая эти обстоятельства, а также роль, которая отведена в «Аде» поздней русской дворянской культуре, породившей Бунина и его многих литературных героев, можно предположить, что главный герой романа, который вызывал у самого автора и столь очевидную любовь, и «отвращение» («I loathe Van Veen» [360] ), был последним выпадом Набокова против Бунина. О бунинском следе в «Аде» Набокова еще стоит серьезно задуматься.

359

Разумеется, дело тут не только в годе рождения (1870-й – это еще и год рождения В. И. Ленина, Л. М. Корнилова, И. А. Куприна, В. П. Семенова-Тян-Шанского и других деятелей русской культуры, науки и истории), а в целом комплексе бунинских параллелей в романе «Ада».

360

См.: интервью Набокова, опубликованное в журнале Time 23 мая 1969 года, в кн.: Nabokov. Strong Opinions. P. 120.

В заключение мне хотелось бы подчеркнуть, что мои находки, выводы и предположения, основанные на прочтении писем, дневников и художественной прозы Бунина и Набокова, одновременно подтверждают и оспаривают не только теоретические представления формалистов, уже давно ставшие классикой культурологии, но и более современные теоретические представления о динамике литературного процесса. Я имею в виду прежде всего пленительную теорию Харольда Блума (Harold Bloom), лекции которого мне довелось слушать в Йеле, – теорию «боязни влияния» («anxiety of influence») [361] . Оба сценария литературной истории, формалистский и блумовский, достаточно точно описывают набоковскую сторону отношений между Набоковым и Буниным. В начальный период своего творчества Набоков усвоил некоторые приемы, которые были ранее доведены до совершенства его литературным «дядей» Буниным (по-видимому, литературными «отцами» Набокова были русские символисты). Позднее, уже в американский период, Набоков предпочитал обходить вопрос о роли Бунина и культуры русской эмиграции в своем творческом становлении. В книге «Говори, память» – более позднем, расширенном варианте автобиографии, Набоков писал, обращаясь к англо-американской аудитории, что «<он> всегда предпочитал мало известные стихи <Бунина> его <…> знаменитой прозе» (Набоков ACC 5: 563). В той же книге Набоков добавил в скобках, что соотношение («interrelation») стихов и прозы Бунина напоминает творчество английского прозаика и поэта Томаса Харди (Thomas Hardy) [362] – довольно лестная похвала, особенно если она исходит от Набокова.

361

Bloom Н. The Anxiety of Influence: A Theory of Poetry. Oxford, 1973. P. 30. (Русский перевод книги см.: Блум, Х. Страх влияния. Карта перечитывания/Пер. с англ. А. Никитина. Екатеринбург, 1998).

362

Nabokov. Speak, Memory. P. 285.

После смерти Бунина и до конца своей жизни Набоков продолжал отрицать влияние прозы Бунина. В письме Гринбергу от 1 января 1953 года Набоков писал: «Хочу очень вас поблагодарить за прелестный уют, который вы дали довольно скучному, нечистоплотному, не всегда трезвому человеку, играющему лишь отменно в шахматы – и автору замечательных книг (не снившихся Вельтману или Бунину). Это была шутка…» [363] Все, разумеется, гораздо сложнее, чем «шутка», путь даже набоковская. Игривый тон Набокова маскирует весьма намеренные высказывания писателя о литературе. Переводя на русский первый вариант своей автобиографии, Набоков начал отрывок о Бунине со следующих слов: «Книги Бунина я любил в отрочестве, а позже предпочитал его удивительные струящиеся стихи той парчовой прозе, которой он был знаменит» (Набоков РСС 5: 318; ср. Набоков 1990, 4: 288).

363

Письмо Владимира Набокова Роману Гринбергу. 1 января 1953 года. Архив «Воздушных путей» (Vozdushnye Puti Collection, Division of Manuscripts and Archives, The US Library of Congress); ср. «Дребезжание моих ржавых русских струн…»: Из переписки Владимира и Веры Набоковых и Романа Гринберга (1940–1967)/ Вступ. статья, публ. и коммент. Р. Янгирова. В кн.: In Memoriam. Исторический сборник памяти А. И. Добкина. СПб.; Париж, 2000. С. 380.

В свете огромного значения прозы Бунина в стилистическом и тематическом воспитании Набокова-прозаика такое замечание пятидесятилетнего Набокова соответствует теоретической модели Блума. Блум называет подобную попытку изменить post-factum историю литературы «актом творческого исправления <act of creative correction>, который в действительности неизбежно является искажением» [364] . Однако с Буниным все обстоит гораздо сложнее. В ходе соперничества с Набоковым Бунину не давали покоя блистательные достижения молодого мастера, «племянника», который отринул все литературные школы и движения, а потом раздвинул самые границы языков и культур. Движимый желанием вернуть себе пальму первенства в русской литературе, Бунин создал свое лучшее произведение, цикл «Темные аллеи». «Темные аллеи», равно как весь поздний период жизни и творчества Бунина, представляют собой такой сложный и поливалентный случай литературного соперничества, что для него трудно подобрать подходящий термин. Для Бунина периода 1940–1950-х годов характерна не боязнь чужого влияния, а скорее боязнь, что те, на кого он повлиял, уже никогда этого не признают.

364

Bloom. P. 30.

Ранний вариант части текста перевела с английского Вера Полищук при участии автора. Текст книги был существенно дополнен, изменен и расширен автором в 2013 году.

Благодарности

Я хочу выразить благодарность следующим архивам, библиотекам, университетам, собраниям и издательствам – и следующим коллегам – за предоставление доступа к письмам и другим материалам: Leeds Russian Archive (Brotherton Library, University of Leeds) и лично Ричарду Д. Дэвису за письма В. Д. Набокова и В. В. Набокова к И. А. Бунину и В. Н. Буниной, а также за выдержки из дневников и записей И. А. Бунина и В. Н. Буниной и фотографии; Manuscript Division, Library of Congress за письма И. А. Бунина к В. В. Набокову; Berg Collection, New York Public Library за письмо И. А. Бунина В. В. Набокову, письма В. В. Набокова В. Е. Набоковой, а также надписи на книгах; Carl A. Kroch Library, Cornell University за надпись В. В. Набокова на книге; Beinecke Rare Book and Manuscript Library, Yale University за надписи В. В. Набокова на книгах; Собрание Вл. Почечикина (Орел) за надпись И. А. Бунина на книге; Издательство Ардис (Ardis Publishers) и лично Эллендею Проффер Тисли (Ellendea Proffer Teasley) за фотографии; Дмитрию Набокову за предоставление факсимильных копий писем Владимира Набокова к Вере Набоковой, оригиналы которых теперь хранятся в Berg Collection, New York Public Library; Фонд Хорста Таппа (Horste Tappe Foundation) за фотографию.

* * *

Мне бы никогда не удалось осуществить архивную часть этого проекта без энциклопедических знаний, помощи и соавторства Ричарда Д. Дэвиса (Richard D. Davies), куратора Русского архива в Лидсе, большого знатока наследия Бунина и культуры русской эмиграции. Ранний вариант публикации переписки Бунина и Набокова и комментариев к ним был подготовлен совместно с Ричардом Д. Дэвисом.

Вера Полищук – талантливый писатель и редактор – перевела ранний вариант части этой книги в 1999 году (в соавторстве со мной) и любезно прочитала настоящий, существенно дополненный и расширенный вариант и высказала замечания по тексту. Я ей бесконечно благодарен за внимание и терпение.

За последние два десятилетия я не раз обсуждал соперничество Бунина и Набокова с Владимиром Александровым и Робертом Луисом Джексоном. Идея издать отдельной книгой все собранные мной материалы о Бунине и Набокове возникла в ходе бесед с Александром Долининым во время Набоковских чтений–2012 в Музее Набокова в Санкт-Петербурге. Олег Дорман, Лазарь Флейшман и Давид Шраер-Петров прочитали части рукописи и высказали критические замечания. Ольга Воронина любезно позволила мне выверить цитаты по расшифрованным ею текстам писем Набокова к жене и ответила на мои многочисленные вопросы. Я благодарен этим коллегам за поддержку и дружбу.

Я хочу также поблагодарить всех моих друзей в Музее Набокова, ставшем за эти годы родным адресом на карте Петербурга. Кроме того, я сердечно благодарен всем архивам и архивным и библиотечным работникам, которые оказывали содействие на разных стадиях сбора и публикации материалов, а также Бостонскому колледжу (Boston College), Фонду Гуггенхайма (Guggenheim Foundation) и Кеннановскому институту (Kennan Institute) за финансовую и логистическую поддержу.

Павел Подкосов, Роза Пискотина, Этери Чаландзия, Ирина Серегина и их коллеги в издательстве «Альпина нон-фикшн» приложили большие усилия для того, чтобы эта книга увидела свет, и я благодарен им за высокий профессионализм и любовь к искусству.

Без гостеприимства и помощи моих дорогих друзей Екатерины Царапкиной и Максима Мусселя – и их родных и близких – я бы не смог завершить этот проект.

Наконец, я хочу поблагодарить покойного Дмитрия Набокова за его любезное содействие в осуществлении настоящей публикации. Дмитрий Набоков поддержал идею публикации переписки своего отца с Буниным, несмотря на то, что эта история доставляла ему, верному хранителю памяти своих родителей, меру сыновнего волнения.

* * *