Бунт женщин

— Сегодня я познакомилась с одним из будущих учеников. Он сидел на окне кабинета, свесив ноги на улицу. На четвёртом этаже. Представляешь себе? Что делать в такой момент? Позовёшь, испугается и может упасть. Не позовёшь, тоже может упасть.

Это мой будущий мальчик такой?

— Что ты сделала? Сколько ему лет?

— Села на стул — серой мышкой, сидела не дыша. Ждала. Надоест же ему когда-нибудь проверять свою волю!

— Дождалась?

Мы с мамой идём по нашему Городу.

— Конечно. Он спрыгнул в класс, увидел меня, спросил: «Это ваши штучки?» «Какие штучки?» — спросила я. Он махнул рукой на мои лозунги.

— Какие ещё лозунги? — спрашиваю я удивлённо. — С каких пор ты пишешь лозунги?

— Обыкновенные: «Я — клетка океана, вулкана, горы, я — клетка птицы, дерева…» — говорит моя мама.

Я даже останавливаюсь.

— Ты что так смотришь на меня? Может, и глупо, конечно, но мне очень важно, чтобы они сразу ощутили связь себя с целым. Идём к Яше, я сейчас умру с голоду.

Мы — в центре города. Совсем недалеко площадь, вокруг которой все главные учреждения Города: и Мэрия, и гороно, и Комитет культуры — в нём сидит Валерий Андреевич.

Валерий Андреевич — член моей семьи. У меня никогда не было ни дяди, ни тёти, ни бабушки, ни дедушки. В дедушки он мне не годится, он годится мне в дяди.

— Ну, так вот, подходит ко мне мальчик и говорит: «Объясните, что это значит. Я плавал в море, я лазил в горы, я видел птиц и деревья, но все они сами по себе, а я сам по себе. Дорос до седьмого класса, а сроду не слышал такую чушь. И вообще я — не клетка, у меня тьма клеток, все они — мои, а я — царь зверей». Он усмехнулся и нахмурился одновременно. Такое странное у него лицо, сразу столько разных чувств!

— Мам, давай зайдём к Валерию Андреевичу, я хочу посмотреть на него.

— Может, после обеда?

Я послушно иду мимо Комитета культуры к Яшиному ресторану.

Я уже давно поняла: мальчик любит биологию и задаёт те же вопросы, что задавал Денис.

Мама соскучилась по Денису. Ей не хватает его вопросов и его назойливости.

Потерпи, мама, ещё два дня!

Яков подлетает к нам со словами:

— Только что привезли форель.

Всё то же: тот же час случайного нашего обеда, что в первый раз, тот же улыбающийся Яков.

Всё не так, как в прошлый раз.

Яков — член семьи, он помог мне сдать трудный экзамен. Сейчас пересменок, и мы в зале одни. Он приносит бутылку вина, закуски и садится с нами.

— Я ждал вас, — говорит он. — Ты не знаешь? Ты поступила. Я был в приёмной комиссии сегодня, просмотрел списки, ты там есть. Мы теперь с тобой учимся в одном институте. Давайте праздновать. Сегодня я угощаю! Сейчас будут готовы жульены и заливной поросёнок.

— А если бы мы не пришли сегодня?

— Какая разница! Всё это благополучно приехало бы к вам домой. И мы пировали бы попозже вечером, когда меня сменят. Мне нравится, честно говоря, работать с двенадцати до семи. Публика особая. Вечером — тузы, те, кто умеет делать деньги и любит выпить. Повадки другие. Конечно, именно они кормят нас, сами понимаете, главные деньги — от них. А днём кто только у нас здесь ни обедает! Есть режиссёр театра. Она — тощая, нервная, лицо у неё чуть перекошено, но какие спектакли она ставит! Меня приглашает на все премьеры. Такие же они нервные, немного перекошенные, но не отвлечёшься ни на секунду. Она не любит перерывов. Говорит: «Перерыв рушит настрой, а мне нужен настрой». Сами подумайте, может такая приходить вечерами? Вечерами у неё самая работа!

Мама снова начинает рассказывать о мальчике: какие вопросы он задавал и как она на них отвечала.

Она скучает по Денису. Не просто скучает, он нужен ей.

— Что же, вы так весь день и разговаривали с мальчиком? — спрашивает Яков.

— Именно весь день. Ничего не делала. Зато он обещал помочь мне с кабинетом. А завтра я беру выходной, и мы с Полей поедем к морю.

— Можно я с вами?

— Нет! — говорю я. — Если можно, нет. Прости, Яков. Очень скоро вместе поедем. Пожалуйста.

Мама смотрит на меня.

Смотри, мама, завтра мы прощаемся с тобой. Завтра последний день иллюзии нашей общей жизни. Мне суждено жить без тебя, мама. Даже здесь, в Городе, где нет отца, где, казалось бы, мы совсем вдвоём, под одной крышей, мы ни одного вечера не были вдвоём. Валерий Андреевич, Вероника, Алик, Яков, Инна, дети… калейдоскоп людей. Я всех их очень люблю. Но все они — между мной и мамой, а к тому времени, как они уходят, я хочу спать. Я не могу полежать с мамой и поболтать, я не могу опутать себя её волосами, я едва добираюсь до своей тахты и проваливаюсь в сон. Между нами — люди, экзамены…

— Завтра мы поедем вдвоём, прости, Яков, — повторяю я. — Я очень соскучилась по маме, мы совсем не бываем вдвоём.

Яков смеётся:

— Я хорошо понимаю тебя. — Он убегает на кухню.

— Ты согласилась на предложение Леониды?

Я киваю.

— Это серьёзно? — В глазах мамы ужас. — И когда… ты переезжаешь к ней?

— На днях.

— Может быть, ты назовёшь хоть одну причину…

Я пожимаю плечами.

— А я как же?

Отвечаю про себя: «Ты, мама, выходишь замуж. Это ты, мама, уходишь от меня».

— Но это спектакль, это просто игра? И ты остаёшься жить дома? Она говорила: ты не каждый день там нужна… Ты ведь будешь со мной? Почему ты не отвечаешь? Почему ты отводишь глаза?

Подходит Яков с подносом.

Мы пьём вино за моё поступление. Мы пьём вино за мамино здоровье. И звон бокалов — гонг будущего — наша с мамой разлука. По нашему негласному джентльменскому соглашению с Денисом я должна оставить ему пространство рядом с мамой.

В эту минуту я ещё не знаю, что Леонида встретилась с Артуром и сказала ему, что любит его.

Но я почему-то говорю:

— Там видно будет, мама! Сегодня не надо об этом думать. Сегодня и завтра мы с тобой вдвоём.

— То-то я смотрю, Мария Евсеевна, вы потухли. Поля уезжает куда-то? Или выходит замуж?

— Замуж, — говорю я. — Ты, Яков, попал в точку. Я очень скоро выхожу замуж.

— И кто счастливец, Полюша?

Яков всё ещё не верит, играет — лёгкой игрой.

— Священник, — говорю. — Я выхожу замуж за священника.

— Ты… религиозна?

Мама спешит мне на выручку:

— Несколько лет назад я прочитала книжку о снах, о природе снов, о значении снов.

Яков смотрит на меня, на маму и — включается в новую игру. Священник так священник. Сны так сны, тоже интересно.

Мы выходим в конец рабочего дня с сумками — в них дары Якова.

— Ты хотела увидеть Валеру? Бежим-ка, он недолго засиживается.

Вместо утреннего запаха чистоты, воды, мыла — запах пота. Люди бегут мимо — они только что выскочили из душегубок раскалённых учреждений, из душегубок автобусов и троллейбусов. Поры выбрасывают яды организма, выделенные за целый день, пот пахнет болезнями и обжорством, недоеданием и одиночеством.