Бури

Ева не теряла надежды объяснить деревьям, что она им не враг. Ей надоело каждый день пробираться через топи и поросшие кустами поляны, через непролазные чащобы, но в Промежуток она не возвращалась. Не потому, что не могла или сил не было, а потому, что хотела довести начатое до конца. Рано или поздно бродящие здесь деревья поймут, что к чему, и, может, позволят ей пройти дальше — туда, где искрился в лучах розовой звезды невиданный город. Девушка видела его с верхушки одного из засохших старых деревьев: дерево это было, подобно земной секвойе, внушительного размера, но она ловко забралась наверх, цепляясь за частые черные ветви. Город был огромен, и здания по высоте намного превосходили земные. Она все думала: возможно, деревья сторожат его от вторжения врага? — но потом поняла, что они просто-напросто стерегут нечто, что будет обнаружено ею, если она пройдет через их лес. Они не были агрессивными, эти деревья. Просто не любили людей.

Ева восприняла расставание с домом спокойно. Она понимала, что путешествие затянется, но иная реальность питала её собой, притягивала. Ей хватало этого насыщения. Приключения, — думала она. — Я хочу, чтобы со мной приключалось разное! Плохое и хорошее, радостное и печальное. Но мудрый внутренний голос напоминал, что происходящее — не сон, это жизнь. А жизнь проживают, с ней не играются. Ева хотела помнить об этом всегда, но совершающаяся рядом забавная сказка стирала границу реальности и сна. И она втянулась-таки в эту игру, позволила вести себя.

Ева искала обходные пути, но каждый раз натыкалась на бдительных жителей леса. Иногда за ней гонялись даже пеньки, которые, оказывается, умели весьма красочно ругаться. И что самое интересное, она их понимала! Она собирала в лесу грибы и болотные ягоды, а ночевала под открытым небом, но это было привычно. Больше всего ее тяготило это вынужденное плутание. Низкие тучи над головой, безмолвные птицы… Они сидели на ветках и глядели на нее. Деревья — и те были разговорчивее.

Шел второй месяц ее заточения в лесу, когда однажды утром в чаще послышался стонущий, заунывный плач. После череды скучных дней этот звук показался ей избавлением от рутины, и она, связав в хвост короткие волосы, побежала в сторону болота.

Он оказался огромным: могучий широкогрудый волк, темно-серый, кареглазый. Он стоял на взгорке, и, запрокинув голову к небу, проникновенно выл. Ева никогда не была близка с животными. Может, поэтому у нее и с деревьями не очень-то выходило? Пока она раздумывала, как вести себя с ним, волк повернулся. Конечно, он давно учуял ее.

— Незнакомка! — произнес он хриплым, тяжелым голосом. — Что ты делаешь в этом лесу?

Девушка умело скрыла свое удивление. Хотя чему было удивляться: если в этом мире говорили деревья, то уж для животных это было само собой разумеющимся.

— Я здесь, потому что деревья не пускают меня к городу, — ответила она.

Волк хрипло рассмеялся.

— К городу… Конечно, они тебя туда не пустят. Радуйся, что вообще цела. У деревьев с людьми уговор — одни не лезут на землю других. И как же такая милая дама оказалась тут совсем одна? — вкрадчиво произнес он, взмахивая пушистым хвостом.

— Оказалась как оказалась, — ответила она неопределённо. — А ты откуда взялся?

— Пришел, — непонятно ответил тот. — Меня-то деревья пропустили. Всё же людское племя им изрядно надоело. Вы, люди, всюду свой нос суете. Разрушаете, портите… Но это так, к слову пришлось.

— Я ничего не портила и не разрушала.

— Может быть, — ответил он, — но им до этого нет дела.

— Нельзя всех чесать под одну гребёнку, — сказала Ева, — люди бывают разные.

— Они тебя не пропустят, — уверенно сказал волк.

— Когда-нибудь пропустят, — нахмурилась Ева.

Волк уселся на землю и склонил голову, глядя на неё насмешливо и остро.

— Дам тебе совет, женщина. Понятия не имею, как ты здесь оказалась, но лучше возвращайся туда, откуда пришла. Деревья никогда не пустят тебя в свою священную рощу. Ни один человек не ступит на красную землю. Ты можешь просить их, умолять, требовать, что-то для них делать, даже помогать им. Бесполезно. Граница неприкосновенна. Ты можешь дойти до другого города — правда, идти пешком далековато, — и оттуда добраться на транспорте. Или броди здесь, пока ноги до костей не сотрёшь.

Ева задумчиво поглядела на него. Волк не врал.

— Спасибо, — сказала она.

— Не за что, — ответил волк. — И, кстати, ты рискуешь жизнью, шатаясь здесь без оружия. В городе звери тебя не тронут, но здесь они вольны отобедать тобой — и никто никогда не найдёт твоих нежных обглоданных косточек.

— Ты тоже ешь человечье мясо? — с трудом справившись с дыханием, спросила она.

— Нет, — поморщился волк, — я не ем. В городе закон на стороне людей, в городе тебя не съедят. Но в Лесу звери хозяева. Так что… — и он многозначительно улыбнулся.

— Мне пора, — поспешно сказала Ева.

— Удачи, женщина, — ответил волк.

Она отошла от него подальше, забралась в заросли густых кустов и сжалась, призывая Промежуток. Тьма не заставила себя долго ждать. От перемещений у нее по-прежнему кружилась голова, но уже не так, как в первый раз. Ева мимоходом успела побывать в пяти мирах, но в первом мире ее, по крайней мере, не собирались съесть. Тот мир был красивым и солнечным, с оранжевым густым небом. На небе горели синие звезды. Людей она не встретила, но познакомилась с непонятными существами, белыми и мохнатыми, которых звали элги, а ещё с черно-красными круками — неприятными, недоверчивыми и трусливыми обезьянками с длиннющими лапами. Они напоминали ей пауков-сенокосцев. Элги приняли ее ласково и восторженно: она казалась им невиданным, и оттого смешным существом. Собственно, они представляли собой ходячие шерстяные овалы с оранжевыми глазами, и что там еще скрывалось под их густой шерстью, она так и не увидела. Ей неплохо у них жилось. Но потом откуда ни возьмись появились круки, и все пошло наперекосяк. Они недоумевали, почему у нее не шесть рук, а только две, и почему она цветом не как они, и язык у нее не зеленый, и шерсть растет только на верхнем «отростке»… Кончилось тем, что они стали вести себя агрессивно, и девушка была вынуждена вернуться в Промежуток.

Она решила сосредоточиться, напрягла мысль, и небо пронеслось мимо, оставив яркий след перед глазами. Она стояла под косматым серо-коричневым небом, но уже не в лесу, а на его окраине, на вершине холма.

— Ага! — победно воскликнула девушка. Впереди, в долине, сверкал и переливался огнями тот самый город. Лес она чудесным образом миновала. Она так обрадовалась, что не сразу заметила свой рюкзак, валяющийся в траве. Девушка быстро вылезла из платья, но убирать его не стала — то было очень уж нескладываемым и тяжелым, — а сама оделась в синие брюки прямого покроя и приталенную рубашку. Причесалась, обулась и бодрым шагом направилась в сторону города…

…Эван открыл глаза, потирая лоб. Вот уж треснулся так треснулся! Перед глазами скачут ненавистные цифры и кривая буква «ж», которую он в детстве ужасно не любил писать прописью… Он проморгался и, наконец, сообразил, что лежит в позе, весьма далекой от приличной — ноги кверху, чуть ли не за ушами, сами уши в стороны… Светловолосая девушка склонилась над ним и смотрела как на невиданного зверя. Незнакомка. Он широко ей улыбнулся и стал подниматься. Девушка этого не ожидала и, завизжав, отскочила прочь. Она спряталась за какими-то круглыми корзинами и глядела на него оттуда, боясь пошевелиться.

Эван между тем пришел в себя окончательно, осмотрелся и понял, что разгромил какой-то склад. Он отряхнулся, поправил волосы и рюкзак за спиной, и произнес, глупо улыбаясь:

— Прости, что напугал тебя!

— Откуда ты появился? — сразу ответила та.

Эван огляделся, размышляя.

— Оттуда! — решительно указал он на потолок.

— Чего? — удивилась она.

— Я как бы переместился в пространстве, — объяснил он простодушно.

— Как это — в пространстве? Как маг?