Бурсак принцепса Инферно

— Я не хочу знать, — сказал я, отворачиваясь от зеркала. Голос мой дрожал, слова вырывались с трудом, словно из горла, перетянутого веревкой висельника. Я не хотел смотреть на себя в том зеркале, не хотел видеть отражение страха в своих глазах.

— Я не хочу знать, кто я такой, — повторил я чуть сильнее, словно пытался убедить не только Лизоньку, но и себя.

Я не хотел знать, что скрывается в моем прошлом. Я не хотел признавать, что я могу быть кем-то другим, кем я считал себя все эти годы. Я не хотел знать, что мои действия могут иметь ужасные последствия. Мне было легче жить с иллюзией, с образом себя, которого я создал в своей голове. Я не хотел рисковать, не хотел разрушать свой мир, свой мир иллюзий, который казался мне таким уютным и безопасным.

Но я знал, что это не решение. Я не мог бежать от правды вечно.

– Ты не можешь бежать от своей судьбы, Карим, - ответила Лизонька, словно читая мысли, ее голубые глаза горели огнём, словно два маленьких солнца.
– Она будет преследовать тебя, пока ты не признаешь!

Ее слова были хлесткими, как удар по лицу. Я чувствовал, как внутри меня закипает ярость, как лавина негативных эмоций накрывает меня с головы до ног. Как я мог быть таким слабым, таким беспомощным? Как я мог позволить ей управлять собой?

— Не хочу знать, что это за судьба! — крикнул я, голос мой рычал от злости. — Я хочу немного свободы, я хочу сам решать, кто я и кем быть!

Я вскочил с места, отвернувшись от Лизоньки, отвернувшись от зеркала, отвернувшись от всего, что напоминало мне о моем прошлом. Я не хотел ничего знать, я не хотел ничего видеть, я хотел просто исчезнуть, раствориться в темноте.

Но Лизонька была упряма. Она не отпускала меня, не давала мне уйти. Ее рука схватила меня за плечо, и я почувствовал, как ее сила проникает в меня, как ее огненный взгляд проникает в мою душу.

– Ты не можешь бежать от себя, Карим, - прошептала она, ее голос был спокоен и уверен.
– Ты должен встретиться с тем, что ты хочешь скрыть, чтобы найти свободу.

– Лизонька, я не верю тебе, - сказал я, отступая от нее, как от хищника, который вот-вот набросится на добычу. Голос мой звучал хрипло, словно я глотал песок. Я пытался убедить себя, что это все лишь паранойя, но сомнения грызли меня изнутри.

— Зачем тебе помогать? — продолжил я, глаза мои метались по комнате, ища подтверждение своим страхам. Паранойя скарабеями впилась в мои мысли, дробя их на тысячи осколков. Я видел ее улыбку, слышал ее голос, и в каждом движении видел подвох.

– Ты хочешь знать правду, чтобы уничтожить меня?
– прошипел я, словно змей, готовясь к броску.
– Ты хочешь играть со мной?

Я закрыл глаза, попытался справиться с волной паники, которая накрыла меня. Я не хотел верить в доброту Лизоньки, не хотел верить, что она может мне помочь. Я предпочитал оставаться в своем мире страхов и сомнений, чем рисковать и поверить в ее слова. Но в глубине души я понимал, что она может быть права. Я не мог бежать от правды вечно, я не мог бежать от самого себя. Но я был слишком напуган, чтобы сделать первый шаг, чтобы поверить в ее помощь.

– Я не обманываю тебя, Карим, - ответила Лизонька, ее голос звучал спокойно и уверенно.
– Я просто хочу помочь тебе узнать правду о себе. Но я не могу сделать это за тебя. Ты должен сам, хотя бы попытаться.

Она подошла ко мне ближе, ее голубые глаза сверкали не огнем, а спокойным светом бескрайнего космоса, что я видел по магической стене. Я чувствовал, как моя паранойя постепенно отступает, как скарабеи в моих мыслях рассыпаются в пыль.

– Я не хочу уничтожить тебя, Карим, - продолжила она, ее голос был мягким и спокойным.
– Я хочу, чтобы ты жил, чтобы ты был счастлив. Но ты должен встретиться с правдой, чтобы понять, что ты можешь быть свободным.

Ее слова были как бальзам на мою рану, как луч света в темной комнате. Я чувствовал, как моя душа постепенно оживает, как страх отступает перед надеждой. Я понимал, что она права. Я не мог бежать от правды вечно, я не мог бежать от самого себя.

— Как? — спросил я, голос мой был еще слабым, но в нем уже звучала надежда.

— Я не знаю, Карим, — ответила Лизонька, ее рука легко коснулась моего плеча. — Но я буду рядом с тобой. Я помогу тебе найти ответы. — Рука исчезает с моего плеча.

Она отвернулась от меня и пошла вглубь древнего города. Я остался один на площади, окруженный древними зданиями и затейливыми арками. Я не знал, чему верить. Но я чувствовал, что Лизонька не врала. Она знала правду, но не хотела говорить её мне. И я должен быть готов к тому, что правда может быть жестокой.

Глава 10

Я остался один на площади, окруженной древними зданиями, словно призрак. Впрочем, давление на голову тут же прошло, паранойя отступила, и шарм Лизоньки не пудрил мне голову, и это не вызывало конфликтов между ментальной защитой сознания и её шармом. Время здесь застыло, и тишина, давящая своей вечностью, обволакивала меня, как густой туман. Мои шаги эхом разносились по пустым мостовым.

Старинные фонари, одиноко торчащие на высоких столбах, напоминали о былой жизни, когда-то по этим мостовым сновали люди, спеша по бесспорно важным делам. Я представлял, как их лица, освещенные мерцающим светом, застывали в улыбках, грусти, волнении. Теперь же их места заняли призраки: полустертые надписи, словно отпечатки забытых чувств; пожелтевшие фото и обрывки газет, заброшенные витрины, что смотрели на меня с тусклой грустью; шепот ветра в пустых окнах, словно это были лики тех, кто ушёл из этого мира, но все еще не нашёл свой покой.

Камни мостовой, вымощенные веками, шептали под ногами. Каждый булыжник хранил в себе отпечаток истории, которая бурлила здесь много лет назад. Я вдыхал воздух, пропитанный ароматом диких цветов и специй, что доносились со стороны базара, и казалось, что там время течет иначе, медленнее, позволяя погрузиться в глубины минувших эпох.

В моем сердце разливалась тоска по чему-то недостижимому, но такому знакомому. Я чувствовал, как сама история, пропитанная страданиями и былыми радостями, проникает в меня, заставляя задуматься о своей собственной судьбе. Но в моей голове была пустота. Только отголоски забытых снов, где я видел её, женщину с глазами цвета небесной синевы, как две холодные звезды, сияющие в ночи. Они смотрели на меня с нежной печалью, а её голос, тёплый и одновременно властный, тихо шептал мое имя: «Карим, Карим, помни, кто ты…».

– Карим!
– вновь слышу тот голос, что слышится где-то вблизи, и, обернувшись, вижу её.

Я видел её, женщину с глазами цвета небесной синевы, как две холодные звезды, застывшие в бездонной глубине. В них не было тепла, только вечная зима, окутывающая всё вокруг ледяным безмолвием. Они смотрели на мир с отрешенностью, словно принадлежали к другому миру, недоступному для понимания простых смертных. Ее волосы цвета воронова крыла обрамляли лицо, словно тень, скрывая от посторонних глаз тайны, которые она хранила в себе. Лицо с тонкими чертами и бледной кожей казалось высеченным из мрамора, неподвластным времени или эмоциям. Она была словно статуя, прекрасная, но чертовски холодная, и её красота несла в себе некую опасность, напоминающую о том, что за неприступной внешностью может скрываться сердце, замёрзшее от боли.