Буря ведьмы

Мерик выбежал на сцену, и Елена могла остаться наедине с собой. Все остальные были на представлении. Снаружи доносился вой Фардайла, переходящий в истерический шакалий смех и громовые раскаты восторженной толпы. Оставался еще один номер, если не считать того, что у дальней стороны сцены весь день стояла задрапированная клетка с Толчуком, которого охранял Крал. Чтобы увидеть пойманного огра, люди подходили и платили по медной монетке, но большая часть смеялась при виде неуклюже скорчившегося монстра с двумя фальшивыми рогами на голове и приклеенными разноцветными усами. Никто из смотревших, конечно, и не подозревал, что перед ними настоящий огр. Все это было сделано по настоянию Эррила из-за того, что наличие настоящего огра в маленьком цирке могло заставить болтать слишком много языков и привлечь ненужное внимание. Поэтому к истинному облику Толчука были приделаны эти нелепые добавления. Но даже в таком виде, при неизменном Крале с топором и табличкой «В целях безопасности публики» аттракцион с огром привлекал толпы зевак.

Словом, все были заняты своими делами, и Елена осталась одна. Это был редкий момент в их походной жизни. И, будучи единственной женщиной в мужской компании, она всегда радовалась таким моментам. Она улыбнулась и пошла ко входу в фургон, на ходу развязывая тугую полосу ткани, перетягивавшую грудь. И тут же на нее что-то налетело, хотя по прошествии нескольких секунд девушка поняла, что это отнюдь не нападение, а всего лишь случайное столкновение. Уголком глаза она заметила движение и быстро отскочила от затененной стены сарая.

Перед ней стоял маленький голый мальчик, никак не старше трех лет, который уставился на нее, посасывая палец. Он был грязный, с засаленными волосами и перепачканным лицом. Личико его, круглое и толстощекое, как и у всех детей этого возраста, являло собой смесь важности и любопытства. Не обращая внимания на свою наготу, он улыбался и свободной грязной рукой указывал на Елену.

Елена присела перед ним на корточки.

— Ты, что, потерялся? — спросила она у малыша, как у щенка. Тот с громким всхлипом вытащил палец изо рта.

— Вам тут не место, госпожа.

Елена улыбнулась. Откуда этот малыш знает, что она не юноша? Может быть, по голосу?

— Все нормально, — ответила она. — Я же из цирка.

— Ис сирка? — повторил он.

Девушка стянула перчатку с левой чистой руки, боясь правой испугать малыша.

— Ну, где твои папа с мамой? Они, наверное, смотрят представление?

Но малыш взял протянутую руку с хитрой улыбкой. Ладошка у него оказалась холодной и влажной от пота. И при этом прикосновении Елену почему-то передернуло с ног до головы. Было впечатление, что руки коснулась дохлая рыба.

Но глаза, глядевшие на нее снизу вверх, были чисты и неподкупны.

— У меня нету папы с мамой, — слегка дрогнувшим голос прошептал малыш, но в голосе его девушка явственно услышала смешок, словно сама мысль иметь отца и мать показалась мальчику дикой.

И Елена пожалела сиротку. Остаться без родителей таким маленьким. Да он, наверняка, и не помнит их! Потом она возмутилась теми, кто, наверняка, должен был следить за ним. Как они отпустили его одного?

— А где ты живешь?

— Живу? — снова удивился ребенок и взъерошил грязные волосы грязными пальцами.

— Ну, откуда ты пришел?

Он радостно заулыбался.

— Ниоткуда. Я пришел ниоткуда.

Елена вздохнула. Наверняка, малыш живет в этом городе. Не мог же трехлетний голый ребенок прийти сюда один.

— А с кем ты здесь? — снова попыталась узнать что-либо Елена. Ведь кто-то же должен отвечать за малыша!

— Есть хочу, — вдруг сказал мальчик, очевидно устав от нелепых расспросов.

Печально улыбаясь, Елена повела его к фургону.

— Кажется, от завтрака оставалось еще несколько кексов...

Но мальчик в ответ на это предложение лишь капризно сморщил нос.

Елена обомлела. Какой же ребенок не любит сладких кексов?

— Тогда чего же ты хочешь? Есть немного ветчины и хлеба.

Но малыш вдруг резко остановился и с неожиданной силой остановил и ее. Голос его стал не по-детски вкрадчив и похотлив.

— Я хочу твоей магии, — жадно прошептал он.

Елена задохнулась от этих слов и попыталась вырвать руку. Малыш снова посмотрел на нее с наивным любопытством ребенка, но в глубине мутно-зеленых глаз таилось нечто совсем взрослое.

Сзади раздалось какое-то ворчание, и Елена в ужасе обернулась, ожидая нового подвоха.

Но это был Эррил.

— Отлично сегодня. — Он держал в руках снятую лже-повязку.

— Эррил! — пронзительно вскрикнула Елена.

И ужас в ее голосе заставил его оказаться рядом в два прыжка.

— Что такое? — В глазах воина горела решимость, а рука уже сжимала только что вытащенный из дверей нож. Он внимательно вглядывался в пустоту между сараем и занавесом.

Елена не могла вымолвить ни слова. Она тупо смотрела на то место, где только что стоял мальчик. Его не было, а холодная ладонь продолжала сжимать ее руку. И это была недетская рука. Елена перевела взгляд и увидела, что сжимает меж пальцев гроздь длинного влажного мха. Он плотно оплетал ладонь.

— Что это? — спросил Эррил, проследив за ее взглядом и опуская нож.

— Я не знаю... — и она протянула Эррилу мох.

Толчук скорчился в клетке, ноги ему жала решетка. Ткань, которой была окутана клетка, не давала ему ничего видеть, но он отлично слышал голос Мерика. Эльф уже заканчивал выступление, скоро их выход, и на сегодня с работой будет покончено.

Выставив козьи рога, Толчук ждал, когда очередной зевака приоткроет занавеску и бросит монетку за просмотр монстра. Последние три луны он начал шипеть и рычать при появлении любопытных, но эти попытки устрашения почему-то чаще всего вызывали лишь смех, особенно, когда он топорщил размалеванные рога. Никто не верил в то, что он настоящий огр. Но ведь он и вправду не был таковым со своей примесью крови сайлуры. Вздохнув, Толчук задумчиво почесал загривок когтями.

— Кто-то идет, приготовься! — прошипел ему Крал, якобы его хозяин и повелитель. Голос горца звучал как-то громче обычного.

— Приходите и посмотрите на чудовище с гор! Он посажен в клетку после того, как убил сорок человек и насладился их мясом!

Толчук грозно замотал головой. Горец откровенно врал, Толчук ни разу не убил никого из людей, но так надо было по сценарию, и Крал, не переносивший вранья, постепенно свыкся с ролью, тем более, что его низкий густой голос прекрасно подходил для подобных целей. Но сегодня Крал что-то особенно усердствовал, расписывая несуществовавшие ужасы, и Толчук заворчал громче.

— Вы слышите? Слышите? — Продолжал Крал. — Он рвет и мечет! Жажда крови снова в нем проснулась!

— Мамочка, не хочу смотреть на людоеда! — пропищал детский голос.

— Ах, милый, да это просто шутка, — голос женщины звучал устало и равнодушно. — Кто-то сидит, переодетый в костюм — вот и все. Хочешь посмотреть?

— Не хочу-у-у!!! — Голос ребенка поднялся до визга.

— Ну, тогда пойдем домой.

— Нет, я хочу погладить ту большую собачку!

Голоса стали удаляться.