Буря Жнеца
Шрифт:
Еще бы знать почему!»
Да, предмет становится теплее. То же происходит с его большим собратом, стоящим на задворках новой гостиницы Хиванара?
Он встал. Неважно, что уже поздно. Он должен увидеть.
Осторожно опустив артефакт на стол – в соответствии с местоположением гостиницы – он встал и подошел к шкафу.
Звуки мятежей утихли – беспорядки переместились в бедняцкие кварталы на севере. Нацепив тяжелый плащ и захватив трость – она была ему нужна не как опора, а как средство защиты против возможного нападения – Раутос Хиванар покинул контору. Тихо прошел по дому. Наружу, налево, к внешней стене.
Стражники
– Есть проблемы поблизости?
– Пока нет, господин.
– Я решил прогуляться.
Стражник поколебался и сказал: – Я соберу эскорт…
– Нет, нет. Я буду осторожен.
– Господин…
– Открой дверь.
Стражник повиновался.
Миновав арку, он помедлил в узкой аллее. Услышал, как стражник закрывает ворота. Запах дыма здесь сильнее; немногие все еще горящие на железных столбах фонари окружает туманное гало. У канав валяется всяческий мусор – самая неприятная деталь, показывающая, насколько далеко жизнь ушла от норм порядка и закона. Неспособность очистить улицы – верный признак деградации культуры. Культуры, которая, несмотря на громкие уверения в обратном, потеряла чувство гордости и веру в себя.
«Когда все случилось? После эдурского завоевания? Нет, поражение – лишь симптом. Шепоток, обещавший анархию и разрушение, прозвучал уже давно. Шепоток столь тихий, что мы не смогли расслышать. Ах, и это вранье. Мы просто не желали слышать…»
Он озирался. Он чувствовал, как давит на плечи тяжкое утомление.
Не только ему. Летерасу. Всей империи.
Раутос Хиванар вышел в умирающий город.
Пятеро людей забредут ночью на тартенальское кладбище, только если они замышляют недоброе. Хмурый Аблала Сани вышел из темноты и ворвался в их кружок. Заработал кулаками. Еще миг – и он стоял среди пяти недвижных тел. Подобрал одно, подтащил к дыре под корнями громадного поваленного дерева. Бросил труп в провал, вернулся за следующим.
Вскоре после этого он разжег небольшой костер и начал расчищать пространство, вырывая траву и откатывая валуны. Опустился на колени, вырывая мелкие сорняки – и начал двигаться, формируя расходящуюся спираль.
Туманная луна все еще восходила над головой; где-то неподалеку к северу горели здания. Все нужно закончить к рассвету. Чистое место, широкий круг обнаженной земли. Кочки останутся – и это правильно, это хорошо, ведь все кладбища отличаются неровностью.
Услышав бормотание из дыры под деревом, Аблала встал, отряхнул ладони и колени. Подошел к провалу. Начал разглядывать серые тела, пока не выделил то, от которого исходили звуки. Присел, еще несколько раз ударил человека по голове, пока тот не прекратил стонать. Удовлетворенно вернулся в круг.
Да, к рассвету.
Потому что на заре, знал Аблала Сани, император поднимет проклятый меч, а напротив него на песке арены будет стоять Карса Орлонг.
В тайной комнате – которая некогда была могилой – сидели Ормли, Поборник Гильдии Крысоловов, и чрезмерно жирная женщина. Ормли кривился. – Здесь это тебе не нужно, Ракет.
– Да, – ответила та, – но я уже привыкла. Не поверишь, сколько силы в пышных привесках. Они устрашают. Знаешь, если дела наладятся и пищи станет в избытке, я попробую стать толстой по-настоящему.
– Я как раз об
этом. – Ормли склонился над столом. – Твои буфера искусственные и не весят как настоящие. Ты будешь уставать, пройдясь по комнате. Колени заболят. Дыхание спертое, потому что легким не хватает пространства. На животе «полоски беременности», хотя ты не рожала…– А если я забеременею? Не все ли равно тогда, какие там полоски?
– Ну, я не знаток этого дела… но думаю, что все равно. Никто не отличит.
– Ормли, ты полный идиот.
– Но в своем деле я хорош.
Услышав это, Ракет кивнула. – Итак? Как дела?
Ормли прищурился и почесал заросший подбородок. – Есть проблема.
– Серьезная?
– Серьезная.
– Насколько серьезная?
– Серьезнее не бывает.
– Хммм. Ни слова от Селаш?
– Пока нет. И ты была права. Придется подождать.
– Но наши люди расставлены? Трудностей с мятежами и всем прочим нет?
– На этот счет будь уверена, Ракет. Едва ли это популярные места.
– Время казни не менялось?
Ормли пожал плечами: – Утром узнаем. Конечно, если глашатаи еще работают. Я надеюсь, что нет. И все же мы можем провалиться. Ты ведь понимаешь?
Ракет вздохнула. – Это было бы трагично. Нет, душераздирающе.
– Ты действительно его любишь?
– Ох, не знаю. Вряд ли. К тому же у меня есть соперница.
– Ученая? Ну, если они не в одной камере, я сомневаюсь в угрозе с ее стороны.
– Я уже сказала: идиот. Конечно, я волнуюсь, но не насчет соперницы. Я боюсь за него. И за нее. Я боюсь, что все пойдет не так и Карос Инвиктад восторжествует. Мы отстаем от графика.
Ормли кивнул.
– Так хорошие новости есть?
– Не уверен, что хорошие, но интересные.
– И?
– Аблала Сани сошел с ума.
Ракет покачала головой: – Невозможно. Ему неоткуда сходить. Мозгов недостаточно.
– Ну, он забил до смерти пятерых писарей, спрятавшихся от мятежа на кладбище Тартеналов. А сейчас ползает на четвереньках, выдирая сорняки.
– И зачем ему это?
– Без понятия, Ракет.
– Он сошел с ума.
– Невозможно.
– Знаю.
Они посидели молча. Потом Ракет произнесла: – Возможно, я сохраню набивные буфера. Одни достоинства, никаких недостатков.
– Они действительно набивные?
– Иллюзии и кое-какие реальные штучки. Вроде лоскутных подушек.
– Думаешь, он втюрится в тебя при виде такого? Я имел в виду – в сравнении с Джанат, которая становится все тощее. Знаешь, некоторым мужикам нравится такое – женщины, похожие на девочек… или еще какие темные фантазии, которые никто не станет высказывать вслух…
– Он не из таких.
– Уверена?
– Да.
– Ну, я только предупреждал.
– Буду начеку. То, о чем ты говоришь, вызывает тошноту.
– Мужские истины таковы, – гордо сказал Ормли.
Они сидели и ожидали.
Урсто Хобот и его жена, а по временам и любовница Пиношель вскарабкались на глинистый берег. В корявых руках Урсто – большущий кувшин. Они постояли, обозревая ледяную поверхность, раньше бывшую Обжитым озером. Лед блестел в лунном сиянии.
– Он тает, Мойтортик, – сказал Урсто.
– Ну, ты день ото дня все умнее, милый. Мы знали, что он растает. Мы знали, что это когда-нибудь случится. Мы знали, когда были пьяные, и знали, когда были трезвые. – Она сняла крышку с корзинки. – Это у нас поздний ужин или ранний завтрак?