Бурятские сказки

Тогда лиса с еще большим задором повторила свои слова про долину счастья.

— Каждый ли может пойти в ту долину? — спрашивает медведь. — И не возьмете ли вы меня в товарищи?

— Отчего не взять, — отвечает лиса. — Только ты в пути понапрасну пугаться не должен.

Согласился медведь, и отправились они дальше вчетвером.

Долго шли и дошли до края голодной смерти. Как прибыли они туда, волк с собой уже совладать не может. Глянет на зайца — слюнки сами текут. Заметил заяц раскрытую волчью пасть и высунутый с аршин язык — чуть не заревел со страху. Стал он ежиться, дергаться, на одном месте подпрыгивать.

А лиса все замечает, все на ус мотает.

— Будь настороже, — говорит плутовка волку, — заяц на тебя косится.

Глянул волк и поймал на себе заячий взгляд.

— Ты еще и насмехаться надо мной вздумал! — закричал волк, да так рассвирепел, что разорвал зайца на мелкие клочья.

Даже медведю стало не по себе от такой расправы. Оттолкнул он волка и зарычал:

— Объясни-ка мне, лисица, что здесь происходит? В чем провинился несчастный заяц?

— Провинность заячью поздно искать, — отвечает лиса. — Но по дороге в долину счастья волк стал виновником пролитой крови. Поэтому серый должен два дня поститься.

— Это верно, — сказал медведь. — Не будешь зайцев обижать. — Разделил он заячье мясо, половину отдал лисе, половину сам съел.

А волк, оставшись ни с чем, только зубами щелкнул.

Отправились они дальше втроем. Шли, шли и прибыли в долину драки. Не успели ступить в те места, как глаза у медведя злостью налились, шерсть на загривке дыбом встала. Увидев такое, затрясся волк от страха, забегали у него глаза в поисках спасенья.

А лиса все замечает, все на ус мотает.

— Будьте осторожны, — шепчет плутовка медведю, — волк на вас зло глядит, зубы точит. Не может простить, что зайчатины ему не досталось.

Оглянулся медведь и поймал на себе затравленный волчий взгляд. Не стерпел медведь, набросился на серого, разодрал бока, размозжил голову. А потом разделил с лисой волчье мясо: отдал ей половину, сам другую съел.

Отправились они дальше вдвоем. Шли, шли и прибыли в долину обмана и лжи.

Темнеть стало. У запасливой лисы еще осталось несъеденное мясо, решила она в потемках подкрепиться. Только зачавкала, как медведь спрашивает:

— Что ты ешь, лисица?

— Оторвала свои уши и жую, — отвечает лиса. Задумал медведь свои уши съесть.

— Помоги мне, — просит он лису.

— Это можно, — отвечает плутовка. Под медвежий рев и стоны перегрызла она косолапому уши и положила ему в рот.

А сама нализалась досыта медвежьей крови, приговаривая, что останавливает ее.

Пошли дальше. Шли они, шли, медведь опять занемог от голода и говорит лисе:

— Смерть моя приходит, еле ноги волочу.

Молчит лиса, жует потихоньку волчье мясо.

— Что ты опять жуешь? — спрашивает медведь.

— Выковыряла свои глаза и ем, — отвечает лиса. От ужаса у медведя волосы дыбом встали.

— Даже предки мои не рассказывали про такое, — говорит медведь. — Больно страшное слово ты проронила, сестрица.

— Что ты, братец, — говорит лиса, — скоро мы будем в долине счастья, где не нужны ни глаза, ни уши.

— Да как же я могу насытиться, съев собственные глаза. Даже предки мои про такое не говорили, — твердит медведь.

— Разве ты не знаешь, что глаза бывают с жиром толщиною в ладонь? — возразила лиса.

Сильно проголодался медведь. Поддался он на лисьи уговоры, выковырял глаза с плутовкиной помощью и съел их. Пошли они дальше.

— Далеко еще до долины счастья? — спрашивает ослепший, спотыкающийся о дорожные кочки медведь.

— Скоро дойдем, — говорит лиса, — вот отдохнем немного, поднаберемся сил и продолжим свой путь.

— Так и сделаем, — согласился медведь.

Уложила плутовка медведя на краю отвесной скалы. Подгадала так, что под медвежьими ребрами оказался острый камень. Поворочался медведь, поворочался и говорит:

— Что-то больно жестко спать.

— Да и мне не мягче, — говорит лиса. — Подвинься, братец, немножко.

Подвинулся медведь и полетел со скалы. Ударился о камни и разбился. Немного погодя спустилась лиса, собрала медвежье мясо, растолкала во все расщелины, во все трещины скалы. На такое угощение собралась мышей тьма-тьмущая. Стали мыши вокруг скалы норы рыть, жилища готовить. Стали своего мышиного бурхана за подарок благодарить.

Но самое удобное местечко выбрала себе лисица. Вырыла себе нору под скалой и зажила припеваючи, то залежалым, то свежим мясом угощаясь.

Набожной стала лиса, молитвы стала творить:

— Спасибо тебе, мой лисий бурхан. Последовала я твоему совету и дожила до вершины счастья. Если и лакомилась зайчатиной, то косого волк задрал. Если и отведала волчатины, то серого медведь разорвал. Если и питаюсь теперь медвежатиной, то косолапый сам со скалы свалился и насмерть разбился. А мышей и раздирать не надо, я их заживо глотаю. Спасибо тебе, мой лисий бурхан, за мудрый совет.

Так и дожила лиса до заката своих дней, приговаривая и гадая: «Медвежье мясо скорее наскучит или мышиное?»

УТА-САГАН-БАТОР

В прежнее счастливое время жил Ута-Саган-батор со своею женой Урма-гохон-хатан в прекрасном дворце, вызолоченном да высеребренном изнутри, белее снега снаружи, вышиною до облаков, с серебряным крыльцом и перламутровыми дверями. Был дворец обнесен стеною из рыжего камня, подпирались ворота черным камнем, а посреди двора стояли три серебряные коновязи. Имел Ута-Саган-батор быстроногого белого коня, который пасся то на южной стороне Хэхэя, то на северной стороне Алтая.

Жил Ута-Саган-батор на берегу черного моря, через которое был перекинут черный железный мост. Было у батора множество подданных, живших на северном побережье, и тьма разного скота, пасшегося на южном берегу моря, которое служило водопоем.

Кроме прочего, имел Ута-Саган-батор еще и бело-серебряный храм с окнами повыше бегущих облаков и пониже синеющего неба. В этом храме в северо-восточном его углу была вырыта адская яма глубиною в восемьдесят саженей. На дне адской ямы гладко отсвечивало своей черной поверхностью озеро живой воды, в котором играли три больших тайменя. В юго-западном углу храма стоял стол из белой кости, на нем лежала белокостяная собака которая трижды лаяла днем и трижды ночью. Белосеребряный зайчик играл в юго-западном углу, все узнавая и угадывая наперед. В этом храме Ута-Саган-батор молился.