Бурятские сказки

Посмотрели два здоровых красных молодца друг на друга и взялись за дело. Как проведет ножом Гуун Сээжэ — так и отрежет кусочек с большой палец величиной. Как проведет ножом Гэнэн Эрхэ — на мясе даже разреза не остается, не берет его нож вяленную пятнадцать лет говядину. Точит он лезвие до блеска, вздуваются его желваки. «Что за чертово мясо!» — ругается сын торговца.

— Это ты наговорами испортил мой нож! — накинулся Гэнэн Эрхэ на своего удачливого соперника. — Сейчас я проткну тебя насквозь!

— Разве ты не слышал слова хана-батюшки? — встал между ними батор Улан. — Крепость железа узнают при ударе, а чужого человека — во время испытаний. Никто не виноват, что родился ты хилым и обречен носить тупой нож! — сказал он так, взял сына торговца за шиворот и вытолкал во двор.

Разрезал Гуун Сээжэ мясо, сушившееся пятнадцать лет, на кусочки с большой палец величиной и раздал всем присутствующим, не пропустив ни одного, не обделив никого — ни малого, ни большого. Глядя на это, говорит Далай Баян-хан:

— Первое испытание показало, что ты способен совершить задуманное и добыть желаемое. Однако второе будет потрудней. На завтрашней зорьке отправишься в густую западную тайгу, встретишь громадного бурого медведя, узнаешь его возраст и вернешься обратно.

Не спит всю ночь сын старика Таряаши, ворочается с боку на бок, все думает, как узнать возраст таежного медведя и вернуться целым и невредимым. Вдруг заскрипела дверь. Вздрогнул Гуун Сээжэ.

— Кто это? — спрашивает.

— Я, — донеслось в ответ, — живущая за семьюдесятью занавесками, дочь знатного Далай Баян-хана — Дангир Шара. Собрала тебе съестных припасов в дорогу да сказать хочу: захвати с собой оленьи рога, и когда приблизишься к берлоге, поставь их на голову. Об остальном не беспокойся.

Удивился Гуун Сээжэ такому совету, и долго еще уснуть не мог, когда красавица так же неслышно исчезла, как и появилась.

На ранней зорьке оседлал молодец своего худого рыжего коня и поехал узнавать возраст бурого таежного медведя. Подъехал к берлоге, поставил Гуун Сээжэ оленьи рога на голову и крикнул:

— Выходи, таежный хозяин!

Вылез медведь из берлоги, глянул на странное существо и закричал:

— Девяносто семь лет живу на белом свете, а среди двуногих впервые вижу увенчанного оленьими рогами.

Молодцу только этого и надо было. Хлестнул он своего коня жгучей плеткой и поскакал обратной дорогой.

— Батюшка хан! — закричал он с порога. — Таежный бурый медведь говорит, что ему девяносто семь лет.

— И здесь ты не сплоховал, — похвалил подобревший хан. — И здесь ты показал себя настоящим молодцем. Вот тебе тогда еще одна задача: в железной клетке, на гранитном камне сидит снежный барс. Возьми деревянный топор — выгони из клетки барса и расколи камень.

Опять не спится молодцу. Но как и в прошлый раз, скрипнула дверь, вошла красавица Дангир Шара, вырвала из своих волос самый тонкий волос из золота и протянула суженому со словами:

— Когда зайдешь в клетку к барсу — ударь его этим волоском. Барс присмиреет и выйдет. Брось волосок на камень и стукни по нему деревянным топором — камень и расколется.

На другой день ударили в северный барабан — созвали подданных с севера, ударили в южный барабан — собрали подданных с юга. Обступили они клетку со снежным барсом, смотрят: под силу ли будет молодцу одолеть могучего зверя?

А Гуун Сээжэ открыл железную клетку, взмахнул волоском, задел им снежного барса, и стал тот смирнее кошки, ласково урча, потерся о сыромятный сапог бесстрашного молодца и вышел из клетки. Положил Гуун Сээжэ волосок на гранитный камень, ударил деревянным топором — и рассыпался камень на мелкие кусочки.

Сошел тогда Далай Баян-хан с тронного места и говорит:

— Хотя ты и в нагольном тулупе да в сыромятных сапогах ходишь, а показал себя настоящим молодцем. Теперь я не спорю: твой отец Таряаша был хорошим охотником, и в его силки попала знатная добыча. Она твоя по праву.

Взял Гуун Сээжэ в жены красавицу Дангир Шара и отправился под родное поднебесье. Отдал Далай Баян-хан в приданое любимой дочери половину скота и вторую часть драгоценностей.

Жена старика Таряаши, выйдя однажды из дома, крытого корой, сильно удивилась, увидев неисчислимые стада, волнами наплывающие к ее подворью. А когда узнала своего сына, не могла нарадоваться: забывала, где стоит, не замечала, где сидит.

У Гуун Сээжэ с женой детей народилось полное одеяло. Пастбища их были полны скотом, сундуки полны золотом и серебром. Счастливо жили они, радуя свой славный народ.

МЭРГЭН ЗОРИКТО

В старое, давнее время недалеко от Байкала жил богатый-пребогатый бурят по имени Сарай. Когда стала его одолевать старость, он позвал к себе в юрту жену-красавицу Долгор и спрашивает ее:

— Как же мы будем дальше без детей жить? Кому наше богатство достанется? Кто нам подаст чашку чая, когда мы с тобой захвораем?

— То верно, — отвечает красавица Долгор. — Худо без детей, ой как худо. Умрем, и некому даже глаз нам закрыть.

Попечалился Сарай вместе с Долгор, подумал и говорит:

— Нет большего счастья, чем иметь детей. Чем же мы прогневали бурхана, [2] что обделил он нас? Богатство, что мы имеем, от трудов наших идет, кругом степи и горы богаты травой, растет скот не по дням, а по часам.

Долго горевал богач, много ночей не спала красавица Долгор. Узнав о горе богача, бедный сосед пришел и посоветовал:

2

Бурхан — дословно: бог, всевышний. (Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примечания составителя.)

— Не тужите, все уладится. Принесу я вам из лесу такую траву, что от нее старый становится молодым, а бездетные большой семьей обзаводятся.

Обрадовался богач. Даже слезы выступили.

— Половину состояния тебе отдам, если твои слова сбудутся.

— Ничего мне от тебя не надо, Сарай, только выполни мой совет: пей ту траву, что я принесу, три раза в сутки, и у тебя будут дети на загляденье.

Ждет не дождется старый Сарай соседа с травой. Наконец сосед приходит и отдает ему пучок травы, которой богач в своих родных местах никогда не видел. Много ли времени прошло, мало ли минуло, никто не помнит. Только в один прекрасный день красавица Долгор разродилась и принесла сына. Потом — второго и третьего. Жили сыновья в довольстве, росли скоро.

Время быстро летит, прошло несколько лет, и сыновья стали взрослыми. Не нарадуется на них отец, а о матери и говорить нечего. Только и разговору, что о сыновьях. Подошли дни, когда двух старших уже женить надо. Пустились они по улусам [3] и нашли себе таких жен, что ни в сказке сказать ни пером описать, одна красивее другой, обе такие мастерицы на все руки, что все одноулусники Сарая удивлялись, как можно было найти красавиц и мастериц, каких мало на белом свете. Унты сошьют — хоть год по степи и тайге броди — ни за что не износишь, рукавицы стачают так, что тепло не выпускают, а шубу скроят всем на удивление: в горах не замерзнешь, на льду Байкала ночуешь, как в теплой юрте. Всему этому тоже рад старый богач, а вместе с ним радуется и красавица Долгор. Только одно ее печалит, что младший сын, которого со дня рождения нарекли Мэргэном Зорикто, будто умом слаб, говорит мало, все больше молчит. От братьев старших стороной держится, старается на глаза меньше попадать. Все это заметила мать давно, да все боится сказать старому Сараю, вдруг он скажет, что плохо выносила его в утробе, раз от рождения такой. Вот как-то старый Сарай подозвал к себе Долгор и спрашивает:

3

Улус — здесь: удел князя.