Бутлегер и его пес
Шрифт:
— Чур я за руль! — Морана понеслась следом за ними.
— Твою мать… — я машинально ругнулся и побежал к «Паккарду» и тоже устроился на заднем сиденье, не очень вежливо затолкав Горацио дальше в салон.
— Сейчас, сейчас… где же… Есть!!! — русская ирландка завела мотор и с места вошла в разворот.
Машина накренилась и, под стандартный для Моры визг покрышек, понеслась на выезд из двора.
И как раз под аркой, нос к носу столкнулась с черным «Фордом».
Завизжали тормоза, но машины все-таки столкнулись, лязгнули бамперы, Фордик откинуло назад.
— Права за сало купил,
И я за компанию ругнулся, развидев за лобовым стеклом «баранов» в полицейских фуражках.
Из «Форда» посыпались полицейские.
— Стоять, все из машины! — заорали копы, тыкая в нас револьверами. — Оружие на пол, руки верх! Не шевелиться, суки!
Ситуация стремительно переходила из разряда «очень плохо» в разряд «и вовсе приехали». Сдаваться в плен не улыбалось, особенно в свете последних событий, а убивать полицейских, по меньшей мере, было неразумно, да и претило из личных убеждений. Не люблю копов, но испытываю к ним нечто вроде сочувствия. Нельзя убивать служивых людей. Аукнется же, Господь все видит, в том числе, какой ты на самом деле гнусный пиздюк
— Господи, помилуй, Господи помилуй… — всхлипывая шептал Горацио, закрыв голову руками.
Никакой команды я отдать не успел, Морана даванула на газ и вышибла полицейскую машину из арки.
Треснули выстрелы, но мы уже выскочили из переулка и помчались по улице.
— А на черной скамье!!! — горланила русская ирландка, крутя баранку, — на скамье подсудимых!!!
Мусий высунув голову в окно, аккомпанировал ей протяжным, переливчатым воем.
— Бардак! — я интуитивно приготовился к очередным пакостям, и они не замедлили случиться. Мотор «Паккарда» чихнул и заглох.
Пока Мора терзала зажигание, полицейская машина успела развернуться и почти догнала нас.
Я вышиб заднее стекло Томпсоном ирландки и высунул ствол наружу, решив расстрелять движок копов.
Но не успел, потому что случилось сразу два события.
«Паккард», наконец, завелся.
А в «Форд» полицейских, с грохотом влетела, выскочившая из переулка еше одна машина — теперь уже двухцветный «Аубурн». Как я понял, с гангстерами Капоне, так как они изначально собирались таранить нас, но промазали.
Машины вынесло на противоположную сторону, полицейские сразу начали палить по гангстерам — те по копам.
Что там случилось дальше, я уже не увидел, так как Морана свернула на другую улицу.
Из меня разом испарились все силы, башка наливалась тупой саднящей болью, а грудь немилосердно саднило.
Вспомнив, что в меня попала пуля, я сунул руку за пазуху и вытащил подарок отца — серебряную фляжку с выгравированной на ней надписью на русском языке — «За хер с нами и хер на них».
— Бля… — ругнулся в чувствах. — За флягу вы мне гады ответите…
И было от чего — в флаге торчала смятая пуля. По спине пробежал холодок, и я машинально пробормотал.
— За флягу вы мне гады ответите…
— Да! — подхватила Мора. — Ответите! За все ответите!
Горацио молчал, смотря на нас как на умалишенных. Мусички было похрену, он наслаждался поездкой, высунув башку в окно.
Сумасшедший
вечер, а точнее, уже сумасшедшая ночь, еще не закончилась, очень кстати сдох «Паккард» и нам пришлось тащиться через целый район пешком.Впрочем, больше приключений не случилось, и мы добрались до места без происшествий.
Мелодично звякнув, провернулся ключ в замке, дверь отворилась, и мы вошли в квартиру.
В свое время, я приобрел в Чикаго несколько квартир и даже домов, как запасные места базирования и просто как ценную недвижимость. И сейчас, мог кочевать по городу пару месяцев кряду, меняя места хоть каждую неделю.
Вот и эта квартира сгодилась. Ничего особенного, два уровня, три комнаты, кабинет и кладовая в мансарде, кухня, гардеробная и ванная. Соответствующая обстановка присутствует в ассортименте, чисто, уютно и, главное, в случае необходимости, можно уйти по крышам.
Муся сразу поплелся в зал, и улегся на медвежьей шкуре перед камином.
— Я к себе в комнату, а ты, пожалуйста, позаботься о горячей воде, — Морана чмокнула меня в щеку и тоже ретировалась.
Я чертыхнулся, добрался до бара, хватил водки, затем, шипя от боли при каждом шаге, поплелся разжигать камин и титан.
После того как управился, уселся в кресло и опять потянулся к бутылке, но обратил внимание, что куда-то запропастился Горацио Роббинс. После недолгих поисков чернокожий бухгалтер обнаружился в прихожей. Оказывается, он все это время так и простоял с баулами в Моры в руках.
— Горацио?
— Ы-ы-ым… — постукивая зубами, промычал в ответ Горацио.
— Горацио, — я слегка встряхнул чернокожего. — Роббинс, мать твою…
Разжать руки и забрать у него сумки тоже не получалось, пальцы негра словно судорога свела.
— Твою же мать… — озадачился я. — Вот это торкнуло мужика…
— Бенни, ты не видел мои сумки? — в прихожую вошла Морана. — Мне надо кое-какие мои вещи. О! Так вот же… — Она не договорила, с интересом уставившись на Горацио и поинтересовалась у меня. — Что это с ним?
— Шок, сейчас что-нибудь придумаем, — я примерился и отвесил чернокожему легкую пощечину.
Но у того только голова мотнулась.
— Сильно его заклинило, — удивилась Мора. — А ну дай я попробую.
Русская ирландка с размаху засадила Горацио еще одну пощечину и она, наконец, сработала.
Чернокожий выронил баулы, привалился к стене в взахлеб зарыдал.
— Бедняжка, — умилилась Морана, подхватила свои сумки и убралась из прихожей.
А я перекинул руку своего бухгалтера через плечо и потащил его отпаивать водкой. Ничего, бывает, подошалел с непривычки, дело житейское, водяра и не такое лечит.
На терапию ушло не меньше полбутылки, Горацио прекратил рыдать и вырубился. Пришлось тащить его в постель.
Сунулся было в ванную, но ее оккупировала Морана, я ругнулся и тщательно осмотрел себя.
На правой стороне груди расползался огромный синяк, еще до конца не зажившие ребра при каждом вздохе дико ныли, доставшаяся от бати рожа гнусного убийцы, вкупе с опухшими, красными глазами, вызывала искренне отвращение. Настроение не блистало жизнерадостностью, хотелось выжрать бутылку чего-нибудь покрепче и перерезать кому-нибудь глотку.