Буйная Кура

Ашрафу стало совсем плохо от этих мыслей. Он расстегнул воротник и оглянулся вокруг. Ему показалось, что и Кипиани где-то здесь рядом, глядит на него, качая головой, и с укором говорит: "Почему ты меня выдал? Я считал тебя настоящим мужчиной". Нет, сегодня же, до начала уроков, надо во что бы то ни стало взять книгу у Алексея Осиповича. А если он не отдаст? Тогда как?

Кто-то из ребят крикнул: "Внимание!" Все притихли и стали глядеть на дорогу. Издали подходил Кипиани. Ученики побежали ему навстречу. Ашраф, забыв обо всем, тоже побежал за товарищами, но тотчас остановился и стал искать, куда бы спрятаться и не показываться учителю на глаза.

Ученики выстроились в цепочку, готовясь поздороваться с Кипиани. Когда он здоровался, то обязательно снимая шляпу. Ребятам это понравилось. Каждый раз они вереницей вставали вдоль дороги, и Кипиани, поздоровавшись с первым мальчиком, не успевал надеть шляпу, как его приветствовал второй ученик, потом третий... Учитель был вынужден то и дело снимать шляпу. И сейчас ребята ждали того же самого. Но Кипиани, увидев шеренгу, заранее снял шляпу и взял ее в руки, а ребятам отвечал кивком головы. В конце цепочки он улыбнулся и надел шляпу. Как бы говоря: "Вы, проказники, больше не сможете разыгрывать меня. Я теперь шляпу буду снимать только один раз". Эта возникшая между учениками и учителем безобидная шутка развеселила ребят. Они радовались еще и тому, что, если Кипиани будет сегодня дежурным учителем, после обеда они отправятся гулять за город, на берег Куры.

Как только Кипиани дошел до середины двора, ребята со всех сторон окружили его. Кто-то, улыбаясь, сказал:

– Как хорошо, что вы сегодня дежурный.

– Нет, вы ошибаетесь, я вовсе не дежурный сегодня.

– А кто же?

– Сейчас узнаете.

В это время зазвенел звонок и раздался голос другого учителя - Бориса Михайловича Петрова:

– Христиане - на правую сторону, мусульмане - на левую! Стройтесь по двое.

Этот внушительный голос привел учеников в движение. Толкая друг друга, они побежали строиться. Петров повесил трость на левую руку у локтя и выпятил грудь. Засверкали его очки в золотой оправе и до блеска начищенные ботинки. Ребята, затаив дыхание, ждали, что он скажет. Петров прошел вдоль рядов, глядя в лицо каждому ученику. Он остановился перед ребятами мусульманского отделения. Брезгливо сморщился, кончиком трости стал тыкать в грудь то одному, то другому, крича: "Поправь ремень! Застегни ворот!" Одного даже взял за козырек фуражки и надвинул ее на лоб. Затем он подошел к ученикам подготовительной группы и заставил Селима выйти вперед. Выставив ногу, велел развязать шнурки на его ботинках и заново зашнуровать. А когда увидел Османа, зашипел:

– Это что такое, неряха, татарский сын?

Осман посмотрел на себя. Все было как полагается.

– Почему так блестят твои ботинки?

Осман, как всегда, не полез за словом в карман. Улыбнувшись, ответил:

– И ваши сверкают, господин учитель! Наверно, вы намазали их топленым маслом.

– Молчи, дикарь!
– И он поднял трость.

Ашраф подался вперед и встал перед Петровым.

– Я не дам вам бить маленьких детей!

Петров опустил свою трость и зашипел на Ашрафа:

– Дикари...

– Уважайте себя.

– Татарва!

– Я вас не оскорбляю!

– Выйди из строя!

– После молитвы пожалуйста!

Руки Петрова дрожали, он хотел еще что-то сказать, но воздержался.

Ашраф встал на свое место. Петров опять повесил свою трость на руку и обратился к ученикам мусульманского отделения:

– Эй, татары! Разделитесь! На правую сторону - сунниты, на левую шииты!

Ребята разделились на две части. Осман и Али, держась друг за друга, замешкались. Кипиани, увидев это, улыбаясь, подошел к ним и раньше Петрова сказал:

– Почему вы стоите? Ведь сунниты и шииты не могут молиться вместе.

Вновь раздался голос Петрова:

– Христиане - в церковь! А мусульмане - в молитвенный дом! Марш!

– Господин Петров! Прошу прощения, на одну минуту.

Ученики остановились. Петров, согнув шею, из-под очков косо поглядел на Кипиани. Тот, не обращая внимания на Петрова, обратился прямо к ребятам:

– Члены исторического кружка после молитвы пусть подойдут ко мне! У нас будут занятия, а затем небольшая прогулка.

Петров возразил:

– Сегодня ни прогулки, ни занятий в кружке не будет.

Чтобы не слышали ученики, Кипиани тихо возразил ему:

– Не беспокойтесь, господин Петров. Я согласовал это с директором и инспектором.

– Я ничего не знаю.

– Здесь неподходящее место для спора!

Петров сорвал злость на ребятах:

– Скорее! Время молитвы истекает!

Ученики, как солдаты, строевым шагом пошли со двора.

Ашраф, дойдя до угла улицы, отделился от товарищей. Крадясь вдоль стены, он вернулся обратно и притаился около ворот. Когда Петров ушел со школьного двора, вышел из укрытия.

– Куда ты бежишь?

Ашраф вздрогнул, но тут же увидел, что Кипиани улыбается.

– У меня есть дело.

– А не боишься учителя шариата?

– Нет.

– Инспектора?

– И его не боюсь.

– А меня? Тоже не боишься?

Ашраф молча глядел на учителя: серьезно тот говорит или шутит? И что он думает сейчас о нем? Верит ему или считает предателем и доносчиком? Он хотел уйти, так ни о чем и не спросив, но учитель взял его за руку.

– Ты прочитал книгу, которую я тебе дал?

– Нет еще.
– Губы Ашрафа задрожали.
– Немного остается, всего несколько страниц...

Тогда Кипиани спокойно достал из-за пазухи книгу и протянул Ашрафу:

– Возьми и дочитай... Но только так, чтобы плохие люди не знали об этом.

9

Семенов встал из-за большого письменного стола, покрытого голубым сукном, и подошел к часам в углу кабинета. Достал из кармана ключ, открыл футляр. Маятник длиной в человеческий рост лениво двигался и ритмично отстукивал. Семенов подтянул цепь. Большая стрелка в это время коснулась одиннадцати. До директора донесся дальний звон церковного колокола. Семенов, по обыкновению, достал из кармана серебряные часы, щелкнул крышкой и проверил время. Он не отводил глаз от стрелок до тех пор, пока не умолк звон колокола. Тогда он захлопнул свои часы, закрыл кабинетные и вышел на веранду.

Двор семинарии был пуст. Все на занятиях. Окна классных комнат открыты. Ясно доносятся монотонные голоса учеников, отвечающих учителям. Отсюда, с веранды директорского кабинета, все было видно. В хорошую погоду Семенов, как и сейчас, выходил на веранду и смотрел на ребят, стоявших у досок, слушал их ответы и стук мела.

И сейчас он стоял и безмятежно смотрел на классы. Все было в порядке. Занятия начались вовремя. Ночь прошла без всяких происшествий.

Семенов постоял некоторое время на веранде и хотел было направиться проверить столовую и общежитие, но, увидев въезжавших в город конных казаков, остановился. Все вокруг заполнил топот конских копыт. Столбом поднялась пыль. Нарушивший тишину отряд казаков привлек внимание горожан. Одни открыли окна и с удивлением смотрели на казаков с блестевшими на утреннем солнце рукоятками сабель, другие крепче закрывали двери и окна своих домов. Всадники проехали по узким улочкам, миновали кривые переулки и остановились у семинарии. Здесь они разбились на две группы, окружив школу и общежитие. Спешились, стряхнули с себя дорожную пыль.

Офицер, не обращая внимания на сторожа у ворот, прошел вперед в сопровождении нескольких казаков и, стуча сапогами, поднялся по лестнице на веранду к Семенову.

– Доброе утро, господин директор.

– Доброе утро, господин поручик.

– Можно ли зайти к вам в кабинет?

– Пожалуйте, милости просим...

За офицером протиснулись в дверь и сопровождавшие его казаки.

Дмитрий Дмитриевич сел на свое место.

– Итак, чем могу служить?

– Господин Кипиани в семинарии?