Бьянка со льдом 1: Ночь с последствиями

— Думай, что говоришь! — горячо произнесла Бьянка напоследок. — И когда думаешь, что можешь это сказать, подумай еще раз! И лучше промолчи! — открыв дверцу, она выскочила из машины.

Матео неохотно вылез следом за ней.

Ее отец остановился в паре шагов от машины и, сложив руки на груди, с серьезным видом смотрел на дочь. Слишком серьезным, по мнению Матео, для подобного случая. Но опять же опыта знакомства с родителями девушки у него не было, так что и сравнивать было не с чем. Кто знает, может, оно всегда так? Он покосился на Бьянку, которая в это мгновение напоминала мраморную статую то ли своей неподвижностью, то ли внезапной бледностью. А затем она неожиданно вытянула руку и сжала его ладонь, вспомнив, зачем вообще приехала сюда.

Вспомнил об этом и ее отец, когда медленно перевел взгляд на него. Матео неуверенно кивнул, не зная, что сказать. Однако ее отец тоже хранил молчание и только продолжал проницательно смотреть, словно решая, убить его сейчас или после ужина. В довершение ко всему из машины выглянул Феликс и, оценив общую атмосферу, забился обратно. Пальцы Бьянки, необыкновенно холодные, задрожали в его ладони, и Матео стало совсем неуютно.

Последней из машины вышла Мария. Отец Бьянки повернулся к ней, и в то же мгновение его бровь удивленно изогнулась. Задержавшись взглядом на белом фартуке, он коротко кивнул, и Мария, такая же спокойная и невозмутимая, как и обычно, кивнула в ответ. Только после этого, вновь повернувшись к Бьянке, он наконец заговорил:

— И что все это значит?

Голос его был таким же, как и вид: требовательным и властным. Да и первые слова, которые он сказал дочери, не очень-то походили на сердечное приветствие. Отметив все это, Матео чуть ближе придвинулся к Бьянке.

— Папа, это… — сбивчиво начала она. — Понимаешь, это…

Ее отец слегка приподнял бровь, и она замолчала, нервно прикусив губу.

— Значит, — теперь он обратился к Матео, — ты встречаешься с моей дочерью?

Матео медленно кивнул. Ну да, вроде да… По крайней мере, по официальной версии.

— Это правда? — сурово спросил он у дочери.

Бьянка торопливо закивала, бросая встревоженные взгляды на Матео, словно боясь, что он скажет лишнее. Но говорить в этот момент ему хотелось меньше всего.

— Так ты нас представишь? — спросил ее отец.

— Папа, — затараторила Бьянка, — это — Матео, мой… Мой парень, — прозвучало все это крайне неуверенно. — Матео, а это… — ее дыхание слегка сбилось, а пальцы еще сильнее впились в его ладонь. — Это — мой отец, граф Диего Альберто Фернандо де Варгас и Альварес де Кордова, — закончила она почти шепотом.

— Очень приятно, — пробормотал Матео, не зная, как именно обращаться к ее отцу. Граф? Или по полному имени? Эту щекотливую подробность Бьянка упустила.

— Значит, Матео… — ее отец смотрел на него так серьезно, словно по лицу пытался понять, как далеко зашли его отношения с Бьянкой. — Вот, что я тебе скажу, Матео… — повисла недобрая тишина, а затем совершенно неожиданно губы ее отца расплылись в улыбке. — Долой этикет! Зови меня просто дон Диего!..

Несколько мгновений Матео оторопело смотрел на протянутую руку, а затем, придя в себя, быстро ее пожал.

— Вот и славно! — сказал дон Диего. — Ты первый ее парень, который здесь оказался добровольно, — хитро ему подмигнув, он поцеловал бледную Бьянку в обе щеки.

Матео смущало все: и внезапное дружелюбие, и оживленные интонации, и смысл сказанного. Но больше всего — недоверчивое напряженное лицо Бьянки, а ведь она хорошо знает своего отца… И кстати, он здесь тоже оказался не добровольно. Но говорить этого вслух Матео не стал.

Дон Диего и Мария шли впереди, что-то тихо обсуждая между собой. Матео и Бьянка молча следовали за ними, она — хмуро уставившись себе под ноги, а он — изумленно оглядываясь по сторонам.

Старинный андалузский дом — это не просто дом. Это — вещь в себе, настоящая загадка, потому что внутри скрыто намного больше, чем кажется снаружи. Проходя через первую арку, никогда не знаешь, что ждет дальше: внутренние дворики, маленькие садики, уютные скамейки, мраморные статуи…

Вот и сейчас, проходя через изящное патио с фонтанчиком в самом центре, Матео на мгновение пожалел, что не взял с собой блокнот для зарисовок. Даже от солнца и зноя андалузцы умеют защищаться не только эффективно, но и эффектно…

— Не расслабляйся, — проворчала Бьянка, когда он замер у фонтанчика, и мягко подтолкнула его вперед.

— Но все же хорошо? — тихо спросил он, глядя на бодро идущего впереди дона Диего.

— Все не так, как кажется… И это, — она кивнула на отца, — не более чем игра, чтобы сбить с толку.

Наконец они пересекли патио и вошли в просторный веющий прохладой коридор. Внимание Матео сразу же привлекли картины на стенах, изображающие в основном сценки андалузской жизни, среди которых и его пейзажи тоже бы отлично смотрелись. Однако прежде чем он успел заявить это Бьянке, его взгляд упал на два чучела бычьих голов, висящих прямо над дверью.

— Папа любит корриду, — шепотом пояснила Бьянка.

Любопытство в глазах Матео сменилось легким недоумением. Сам он на корриде никогда не был, но ее романтичный образ — бесстрашный тореадор, в одиночку сражающийся с разъяренным рогатым быком и в итоге усмиряющий его — всегда казался ему примером отваги и настоящего мужества. Однако то, что когда-то было быками, смотрело со стены не свирепо и грозно, а растерянно и даже чуточку удивленно. И Матео стало их немного жалко. Возможно, скоро и я тут буду висеть, подумал он.

— И вы бы тоже тут неплохо смотрелись, сеньор Матео, — заметила подошедшая к ним Мария, чем только усилила его опасения.

Решив не отвечать, он молча последовал за хмурой Бьянкой в гостиную.

Гостиная оказалась большой светлой комнатой с каменным камином, который летом, как пояснила Бьянка, не разжигался. Рядом с камином стояли бархатный диван и два кресла, а в углу — массивный шкаф, доверху набитый книгами. Но Матео заинтересовали не мебель и даже не книги, а снова стены, на которых на этот раз висели не картины, а фотографии. Точнее когда-то висели фотографии, а теперь от них остались только пустые рамки, не считая одного снимка унылой Бьянки и сурового дона Диего.

— Когда-то, — спокойно пояснила Мария, — здесь были фотографии жены и сына дона Диего, но сейчас их больше нет.

Матео неуютно поежился. Кого больше нет? Фотографий?..

— Трагедия, большая семейная трагедия, — невозмутимо добавила Мария.

— Помни, ни слова папе об этом! — с тревогой сказала Бьянка. — Ни одного слова!

Последнего могла бы и не говорить, без энтузиазма подумал он. Пустые рамки уже сами по себе являлись отличным предупреждением.

Дверь легонько заскрипела, и Матео повернулся как раз в тот момент, когда, радостно всплеснув руками, в комнату вошла пожилая женщина в домашнем платье. Она ласково обняла Бьянку и Марию и, приветливо кивнув ему, сказала, что ужин почти готов. Кухарка, решил Матео, но, что странно, на женщине не было белого фартука, который, не снимая, носила Мария. Похоже, такая униформа была только причудой Бьянки, а не всех аристократов.