Былины. Исторические песни. Баллады

Которого возьмет за руку, -

Из плеча тому руку выломит,

И которого заденет за ногу, -

По гузна ногу оторвет прочь;

И которого хватит поперек хребта, -

Тот кричит-ревет, окарачь ползет,

Без головы домой придет.

Князи, бояра дивуются

И все купцы богатые:

«А что это у нас за урод растет,

Что это у нас за выблядочек?»

Доносили они жалобу великую

Как бы той царице Азвяковне,

Молоды Елены Александровны.

Втапоры скоро завела его матушка во теремы свои,

Того ли млада Костентинушка Сауловича,

Стала его журить-бранить,

А журить-бранить, на ум учить,

На ум учить смиренно жить.

А млад Костентин сын Саулович

Только у матушки выспросил:

«Гой еси, матушка

Молоды Елена Александровна!

Есть ли у мене на роду батюшка?»

Говорила царица Азвяковна,

Молоды Елена Александровна:

«Гой еси, мое чадо милое,

А и ты младой Костентинушка Саулович!

Есть у тебе на роду батюшка,

Царь Саул Леванидович;

Поехал он за море синее,

В дальну Орду, в Полувецку землю,

Брать дани, невыплаты,

А поехал он на двенадцать лет;

Я осталася черевоста,

А черевоста осталась на тех порах.

Только ему, царю, слово выговорила:

«А кому мене, царицу, приказываешь и наказываешь?»

Только лишь царь слово выговорил:

«Никому я тебе, царицу, не приказываю и не наказываю;

А токо ли тебе Господь сына даст, -

Ты-де вспои, вскорми, Сына за мной пошли;

А токо ли тебе Господь дочеря даст, -

Вспои, вскорми, замуж отдай,

А любимого зятя за мной пошли».

Много царевич не спрашивает,

Выходил на крылечко на красное:

«Конюхи, приспешники!

Оседлайте скоро мне добра коня

Под то седелечко черкесское,

А в задней слуке и в передней слуке

По тирону по каменю,

По дорогу по самоцветному,

А не для-ради мене, молодца, басы, -

Для-ради богатырские крепости,

Для-ради пути, для дороженьки,

Для-ради темной ночи осеннеи,

Чтобы видеть при пути-дороженьки

Темна ночь до бела света».

А и только ведь матушка видела, -

Ставал во стремя вальящетое,

Садился во седелечко черкесское;

Только он в ворота выехал, -

В чистом поле дым столбом;

А и только с собою ружье везет,

А везет он палицу тяжкую,

А и медну литу в триста пуд.

И наехал часовню, зашел Богу молитися,

А от той часовни три дороги лежат.

А и перва дорога написана,

А написана дорога вправо:

Кто этой дорогой поедет,

Конь будет сыт – самому смерть;

А другою крайнею дорогою левою:

Кто этой дорогой поедет,

Молодец сам будет сыт – конь голоден;

А середнею дорогою поедет, -

Убит будет смертью напрасною.

Втапоры богатырское сердце разъярилося,

Могучи плечи расходилися,

Молоды Костентинушка Саулович

Поехал он дорогою среднею.

Доезжат до реки Смородины,

А втапоры Кунгур-царь перевозится

Со темя ли татары погаными.

Тут Костентинушка Саулович

Зачал татаров с краю бить

Тою палицею тяжкою.

Он бьется-дерется целый день,

Не пиваючи, не едаючи,

Ни на малый час отдыхаючи.

День к вечеру вечеряется,

Уж красное солнце закатается,

Молодой Костентинушка Саулович

Отъехал он от татар прочь.

Где бы молодцу опочив держать,

Опочив держать и коня кормить?

А ко утру заря занимается,

Ай младой Костентинушка Саулович

Он, молодец, это сна подымается,

Утренней росой умывается,

Белым полотном утирается,

На восток он Богу молится.

Скоро-де садился на добра коня,

Поехал он ко Смородины-реки.

А и тута татары догадалися,

Они к Кунгуру-царю пометалися:

«Гой еси ты, Кунгур-царь,

Кунгур-царь Самородович!

Как нам будет детину ловить,

Силы мало осталося у нас?»

А и Кунгур-царь Самородович:

Научил тех ли татар поганыих:

Копати ровы глубокие:

«Заплетайте вы туры высокие,

А ставьте поторчины дубовые,

Колотите вы надолбы железные».

А и тут татары поганые

И копали они ровы глубокие,

Заплетали туры высокие,

Ставили поторчины дубовые,

Колотили надолбы железные.

А поутру рано-ранешенько,

На светлой заре, рано утренней,

На всходе красного солнышка,

Выезжал удалой добрый молодец,

Млады Костентинушка Саулович.

А и бегает-скачет с одной стороны

И завернется на другу сторону,

Усмотрел их татарские вымыслы,

Тамо татара просто стоят;

И которых вислоухих всех прибил,

И которых висячих всех оборвал.

И приехал к шатру, к Кунгуру-царю,

Разбил его в крохи говенные,

А достальных татар домой опустил.

И поехал Костентинушка ко городу Угличу;

Он бегает-скачет по чисту полю,

Хоботы метал по темным лесам,

Спрашивает себе сопротивника,

Сильна могуча богатыря,

С кем побиться, подраться и поратиться.

А углицки мужики были лукавые,

Город Углич крепко заперли

И ‹в›збегали на стену белокаменну,

Сами они его обманывают:

«Гой еси, удалой добрый молодец!

Поезжай ты под стену белокаменну,

А и нету у нас царя в Орде, короля в Литве,

Мы тебе поставим царем в Орду, королем в Литву».

У Костентинушка умок молодешенек,

Молодешенек умок, зеленешенек,

И сдавался на их слова прелестные,

Подъезжал под стену белокаменну;

Они крюки, багры заметывали,

Подымали его на стену высокую

Со его добрым конем.