Быстрая и шустрая

– Спасибо, – отказалась Женя. – Мне только апельсиновый сок.

– А мне как обычно, – попросил Иван. – Только – быстрей, чем обычно.

Женя приняла его просьбу на свой счет. Заторопилась:

– Я буквально на десять минут… Дело в том, что я… я зарегистрировала фирму. И теперь мне нужно открыть счет в банке. А это оказалось проблемой.

– Обычное дело, – пожал плечами Иван. – Вы, наверно, в солидные банки обращались? Они теперь осторожные, кому попало… ну, то есть новым, непроверенным, фирмам счета не открывают. Я дам вам рекомендацию, это не проблема.

Он остро взглянул на нее и спросил:

– Что-нибудь еще?

«Я его совсем не знаю. Но других вариантов у меня – нет!»

Женя взглянула в открытое, симпатичное лицо Ивана. И решительно сказала:

– Да. Кое-что еще…

…К четырем часам дня с делами было покончено. Женя сделала еще одну остановку – опять в кофейне. И опять, наплевав и на диету, и на здравый смысл, объелась пирожными. Абсолютный рекорд – девять штук за день. Она опасливо пощупала талию. Но никаких следов потолстения не обнаружила. Слишком нервная у нее жизнь, не зажиреешь. «Мечта среднего россиянина, – иронически думала Женя. – Быть председателем совета директоров и полдничать в недешевых кофейнях. И еще – чтобы в лопатнике лежала неслабая пачка баксов. Только что-то несладко мне от исполнения этой мечты… И мама такую мечту не одобрила бы… мамочка, я не хочу всего этого, слышишь? Я просто спасаюсь, мамочка…»

Женя вздохнула и вышла из кофейни. Ей еще предстояли дела.

После покупки фирмы у нее осталось еще девять тысяч четыреста долларов. А открытие счета в банке – благодаря Ивану Коломийцеву – не стоило ей ни копейки. Нужно потратить оставшиеся деньги с толком.

Вчера, когда она просматривала «Экстру М», в глаза ей бросилось объявление туристической фирмы «Элиза»: «Любые визы. В любые страны. Срочно, без собеседования в посольствах, с гарантией».

Глава 14

На следующее утро, в четверг, дизайнер Тряпкин вошел в кабинет Жени без стука. По-хозяйски развалился на гостевом стуле.

Женя как раз заканчивала отчет по первому этапу раскрутки «Пополамов».

Она досадливо отстранилась от монитора.

– Ты что-то хотел?

Дизайнер помолчал, демонстративно попялился на ее грудь. Сегодня Женя была одета в наглухо застегнутый широкий пиджак, и Тряпкин демонстративно скорчил рожу.

– Ну, какие проблемы? – недовольно поторопила его Женя.

– Да никаких. Просто хотел узнать, как там, у вас на fuck'e, делишки? – вкрадчиво проговорил Тряпкин.

Женя напряглась – нехороший вопрос. Опасный.

– А что тебе наш фак? Ты разве его заканчивал? – осведомилась она.

– Заканчивать не заканчивал, но захаживал. Девки у вас там классные, – промурлыкал Тряпкин, продолжая глазеть на Женю.

Она проигнорировала пассаж про девок и пожала плечами:

– Да все по-старому. Ученова доклад делала. По демонстративной символике древних сообществ. Интересный. А так – ничего особенного.

– Нинка там бегала? – вдруг спросил дизайнер.

– Какая Нинка? – нахмурилась Женя.

Тряпкин явно пытался ее подловить.

– Ну, Нинка Старых, – уточнил он, не сводя с Жени глаз.

– Ее зовут Нина Владимировна, – ледяным тоном поправила его Марченко. – Да, она тоже была. Еще вопросы будут?

– Нет, госпожа начальник, – скривился дизайнер.

– Тогда иди. Занимайся делами, – отрезала Женя.

Тряпкин вскочил. В его глазах полыхнула ярость. Было видно, что дизайнер едва удерживается от ответной колкости.

– Давай-давай, – примирительно сказала Женя. – Не время сейчас для факов да для Нинок…

Тряпкин пробурчал что-то невразумительное и покинул кабинет.

Женя попыталась сосредоточиться на работе. Но разговор с дизайнером выбил ее из колеи. Мелкий, блин, подставщик… Не нравится ему работать под началом Жени, всеми силами пытается ее скинуть. Хочет настучать Дубову, что Марченко вместо конференции занималась своими делами. Знал бы ты, Тряпкин, какими делами на самом деле я занималась.

Жене чертовски хотелось позвонить Нине Старых, преподавателю кафедры рекламы, и спросить, была ли та на конференции.

Но звонить с работы, пусть даже и по личному мобильному, она не рискнула. Поздно и глупо. Раньше нужно было готовиться. Кто мешал подробно расспросить Костю Конюхова, организатора конференции, что происходило на этих «архетипах» и кто там присутствовал… А она удовольствовалась его кратким: «Да ничего на этой конференции не было. Обычная тягомотина».

Впрочем, успокаивала себя Женя, чего ей Тряпкина-то бояться? Подумаешь, художник – от слова «худо». От него серьезного вреда нет, только мелкие укусы…

Не успела Женя себя успокоить, как в кабинет заглянула Юля:

– Тебя срочно требует Дубов! – сообщила она.

«Неужели Тряпкин уже успел меня заложить? Ладно, попробуем отбиться!»

Женя вошла в кабинет шефа твердой походкой.

– Вызывали, Олег Петрович?

– Садись, Марченко… – Шеф вышел из-за рабочего стола и кивнул ей на одно из кресел, стоявших подле неформального журнального столика.

Женя утонула в прохладной коже. Дубов поместился напротив.

– Смотрел, смотрел вчера ТВ-3… – сообщил ей начальник.

– Да? – неопределенно переспросила Женя. Она решительно не понимала, о чем речь.

– Отличная работа, – продолжил Дубов.

И до нее, наконец, дошло: «Да он же говорит о репортаже с «пополамовской» пресс-конференции! Вот я дура, как только могла забыть?! Это Тряпкин меня так своими подколками запугал…»

– Я старалась, – скромно ответствовала Женя.

Дубов благосклонно приподнял правый уголок рта – градусов на пятьдесят, не меньше! Женя расплылась в ответной улыбке.

И тут в кармане у Олега Петровича зазвонил мобильный. Он достал серебристый крошечный аппарат, взглянул на номер абонента. Но кнопку приема не нажал.

– Иди, Марченко, – торопливо сказал босс. – Смотри только, не расслабляйся.

Женя с трудом поднялась из низкого, глубокого кресла. Дубов ждал, пока она уберется, нервно постукивал ножкой. На звонок так и не ответил – телефон продолжал разливаться. Женя ускорила темп и чуть ни вприпрыжку выскочила из кабинета. Мягко прикрыла дверь. Простучала каблуками – будто поспешно уходит. Интересно, кто это такой секретный звонит Хилому Боссу? Женя украдкой оглянулась. За ней никто не наблюдал. Она аккуратненько, не топоча, вернулась к двери кабинета. Уронила для отвода глаз носовой платок. И отчетливо услышала, как Олег Петрович произнес – причем голос его звучал потерянно, жалобно: