Быть, а не стыдиться: Если стыд управляет вашей жизнью…

Интересно, насколько стыд зависит от ценностей окружающего мира. В мире Лилит быть агрессивной, желающей что-то для себя, несогласной с богами – стыдно. В мире юного Гильгамеша, наоборот, стыдно быть бессильным и согласным. Быть может, правда где-то посередине?

Кассий

И в противовес истории становления души Гильгамеша хочется завершить наш экскурс мифом о юноше Кассии, который не сумел пройти путь сквозь стыд к собственной зрелости. Этот миф – своего рода творческая интерпретация наших внутренних процессов, представленная Невиллом Симингтоном, автором книги «Нарциссизм: Новая теория» [3] .

3

Симингтон Н. Нарциссизм: Новая теория. – ВРБ, 2022.

Кассий жил на плодородной поляне, где у него было все, чего можно желать, включая нимфу, оказывающую любые виды услуг по первому зову. Эдем. Материнская утроба. Волшебный мир, где твои потребности всегда удовлетворены. Идеальное детство, как определили бы многие. (Замечаете сходство с райским садом Адама и Евы?)

Но однажды юноша почувствовал неудовлетворенность. Не очень понятно почему, ведь, казалось, в его Эдеме есть все, о чем только можно мечтать… Так или иначе, он решил идти со своей поляны все время прямо, пока куда-нибудь не придет.

Вскоре Кассий вышел к реке и увидел там плывущую на лодке девушку Мириам. Оказалось, что Мириам живет на другом берегу, где возделывает сад, копает каналы для его орошения, разбрасывает удобрения, собирает рожь, печет хлеб, а после трудов играет на скрипке и пишет роман. Юноша увидел нечто новое, это его заинтересовало, и он захотел присоединиться к девушке. «Можно подумать, – ответила Мириам, – но я приму тебя только в том случае, если ты дашь мне ребенка, кроме того, тебе придется научиться ухаживать за садом и делать все, что ежедневно делаю я. Ну и последнее: если ты перейдешь на мой берег, я сожгу твою лодку и ты уже не сможешь вернуться в свой рай с нимфой».

Кассий оказался не готов сменить расслабленный беспечный мир на реальность, где требуется прикладывать усилия, чтобы создать сад собственными руками; где придется учиться и трудиться, обнаруживать со стыдом собственное несовершенство, а не считать себя красавчиком просто по факту существования; где в первую очередь ты сам уважаешь себя за усилия и выборы, а не мир или отдельно взятая нимфа восхищаются тобой; где ты говоришь «я», а не «ты», «они», «детство», «обстоятельства».

Юноша поморщился, вернулся на родную поляну, где прожил еще год. Но как-то утром проснулся, чтобы пойти прямо к реке и позвать Мириам. Девушка откликнулась, однако ответила, что уже слишком поздно: у нее есть и мужчина, работающий вместе с ней, и ребенок. Кассий вернулся в свой рай, шагнул в колодец и утопился.

Быть может, большинство наших страданий и метаний сосредоточены на берегу реки, к которому мы уже подошли в поисках большего… Возможно, мы даже играем в то, что как бы находится «на той стороне», через силу пытаемся копать, но в действительности не готовы смириться: обратного хода нет, лодка в детское блаженство сожжена. Или стоим и завидуем тем, кто возделывает сады, но при этом мы не в силах отказаться от беспечности в обмен на созидание. Или ищем причины вроде недостаточности прошлого или неподходящести «того берега», хотя, по сути, всё так же испытываем ужас перед необходимостью признать: пришло время переходить реку, обнаружить себя не сладкими «мамиными пирожочками», а пока незрелыми, некомпетентными, никем больше не поглаживаемыми, которым придется тратить много ресурсов, чтобы обнаружить не грандиозных, а обычных, реальных себя через ежедневную работу стыда.

Конец ознакомительного фрагмента.