Быт и нравы царской России

Николай женился (1817) на немке, дочери Фридриха-Вильгельма III Шарлотте, взявшей русское имя Александры Федоровны. Своего родного отца он почти не знал и тестя почитал за отца, называл его отцом, и вообще в Берлине при дворе прусского короля он чувствовал себя как дома. Память Фридриха-Вильгельма он чтил всю жизнь.

Это объясняет, почему в придворной среде и в петербургском высшем обществе царил немецкий дух.

Детские годы Николая

Николай рос здоровым и крепким ребенком. 25 июня 1796 г. Екатерина написала в письме Гримму [265] : «Сегодня в три часа утра мамаша родила громадного мальчика, которого назвали Николаем. Голос у него бас, и кричит он удивительно; длиною он аршин без двух вершков, а руки немного поменьше моих. В жизнь свою в первый раз вижу такого рыцаря…», а через две недели, как отметила Екатерина, он уже «кушает кашку, потому что беспрестанно просит есть».

Среди сверстников его выделял высокий рост, который составлял 190 сантиметров. Николай отличался также красивой внешностью. Известно, что Николай I не пил и не курил. Отец его умер, когда Николаю было лишь четыре года. Детство будущего российского императора прошло в бесконечных военных играх с младшим братом; со старшими братьями у него не было близких отношений.

265

Гримм, барон Фридрих-Мельхиор(1723 — 1807) — писатель и дипломат, участник большой энциклопедии, друг Дидро.

Учился Николай без особого старания. Общественные науки он считал скучными. Больше ему нравились точные науки и особенно его увлекало военно-инженерное дело. Известно, что когда ему задали сочинение на тему о том, что кроме военной службы для дворянина существует много других полезных занятий, он не стал ничего писать, и преподаватели сами развили эту тему и потом прочитали ему.

Образ жизни российской императрицы

Все отмечали, что император Николай I относился к императрице с величайшим вниманием и их брак очень счастливый. По выражению одной знатной дамы, «у императора постоянный медовый месяц» (фр.)

Уже будучи в годах, Александра Федоровна одевалась как молодая. Она пользовалась всеобщей любовью за добрый характер и положительно влияла на мужа.

Через двадцать с лишним лет брака императора и Александры Федоровны де Кюстин писал: «Императрица обладает изящной фигурой, несмотря на ее чрезмерную худобу, исполнена, как мне показалось, неописуемой грации. Ее манера держать себя далеко не высокомерна, как мне говорили. А скорее обнаруживает в гордой душе привычку к покорности… Ее глубоко впавшие голубые и кроткие глаза… ее взгляд, полный нежного чувства, производил тем большее впечатление, что она менее всего об этом заботилась. Императрица преждевременно одряхлела, и, увидев ее, никто не может определить ее возраста. Она так слаба, что кажется совершенно лишенной человеческих сил… Супружеский долг поглотил остаток ее жизни, она дала слишком много идолов России, слишком много детей императору…

Государь ее любит; лихорадка ли у нее, лежит ли она, прикованная болезнью к постели, — он сам ухаживает за нею, проводит ночи у ее постели, приготовляет, как сиделка, ей питье. Но едва она слегка оправится, он снова убивает ее волнениями, празднествами, путешествиями…».

Де Кюстин замечает, что в России каждый выполняет свое предназначение до последних сил: «Долг императрицы — развлекаться до самой смерти, и она должна будет выполнять эту обязанность, как другие рабы исполняют свои обязанности. Она будет танцевать до тех пор, пока у нее станет сил держаться на ногах…

Образ жизни, который она ведет, может стать для нее смертельным. Ежедневные балы и вечера для нее губительны. Но здесь нужно беспрестанно веселиться либо умереть от тоски — другого выбора нет…» {266} .

Трудовой день императрицы начинался с раннего утра смотрами и парадами. Затем шли приемы. Императрица уединялась на четверть часа, после чего отправлялась на двухчасовую прогулку в экипаже. Перед поездкой верхом она принимала ванну. Затем она посещала несколько состоящих в ее ведении учреждений или кого-либо из своих приближенных. После этого сопровождала императора в один из лагерей, откуда спешила на бал. Так проходил день за днем, подтачивая ее силы. Те, у кого не хватало здоровья для такой жизни, попадал в немилость.

266

Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. — Л.: Лениздат, 1991.

Методы правления Николая I и недовольство его правлением

Николай был уверен, что он разбирается во всех делах, и считал, что таким «должен быть всякий в его положении». Известно, что когда ему представили первый государственный бюджет на утверждение, он внимательно его посмотрел и на глазок исправил некоторые цифры по расходам. Это спутало весь бюджет, и министру финансов пришлось представлять на утверждение второй экземпляр.

Без ведома Николая в Петербурге не строилось ни одно общественное здание и даже ни один частный дом.

Одна из современниц записала в год смерти Николая, что «он действовал добросовестно по своим убеждениям: за грехи России эти убеждения были ей тяжким бременем». Многие сановники были недовольны тем, что император вмешивается в дела, в которые вмешиваться не должен, забывая, что дело государя править, но не управлять.

Николай вмешивался и в частную жизнь обывателей, разбирая через Третье отделение споры о наследствах и о семейных распрях и карал детей за непочтение к родителям.

Вольнодумство каралось отдачей в солдаты, иногда заключением в сумасшедший дом. Вольнодумством считалось сочинение расшатывающих власть стихов или резкое высказывание в адрес власти.

Культуру Николай тоже хотел подчинить строгой дисциплине. Из художественных сокровищ Эрмитажа Николай приказал удалить портреты польских деятелей, декабристов, а также портрет Вольтера, назвав его обезьяной. Следуя своему вкусу, он распорядился уничтожить или распродать многие шедевры, определив их как «непригодные».

«Нет в наши дни на земле человека, который пользовался бы столь неограниченной властью. Вы не найдете такого ни в Турции, ни даже в Китае» {267} , — восклицал де Кюстин.

267

Россия XVIII в. глазами иностранцев. — Л.: Лениздат, 1989.

Многие сановники осуждали политику Николая I. В разговоре с Гогерном [268] один из них сетовал на то, что администрация была несостоятельна, а правосудие продажно, и если у человека нет денег, то он никогда не найдет справедливости.

Жестокие нравы

Де Кюстин рассказывает, как какой-то курьер или лакей какого-то адъютанта императора, стащил с облучка молодого кучера и колотил его до тех пор, пока не разбил все лицо в кровь. На прохожих между тем эта расправа не произвела никакого впечатления, а один из товарищей избиваемого, поившего неподалеку своих лошадей, даже подбежал к месту происшествия по знаку разгневанного фельдъегеря и держал под уздцы его лошадь, пока тому не заблагорассудилось прекратить экзекуцию.

268

Гогерн, Фридрих(1794 — 1848) — полковник. Совершил поездку к петербургскому двору в 1839 г. в свите голландского принца Александра Орлеанского.

«Среди бела дня на глазах у сотен прохожих избить человека до смерти без суда и следствия, — говорит де Кюстин, — это кажется в порядке вещей публике и полицейским ищейкам Петербурга… Я не видел выражения ужаса или порицания ни на одном лице, а среди зрителей были люди всех классов общества. В цивилизованных странах гражданина охраняет от произвола агентов власти вся община…» {269} .

Иностранцы отмечали жестокость в обращении с животными в России. Де Кюстин рассказывает о случае, происшедшем во время его поездки из Петербурга в Москву. Одна из лошадей обессилела и упала возле одной из придорожных станций. Стоял палящий зной, и путешественник, решив, что у лошади солнечный удар, достал свой саквояж с инструментом, чтобы оказать животному помощь, пустив ей кровь. Но фельдъегерь ответил со злобной насмешкой, что не стоит лошадь того, до станции-то доехали. Не обращая внимания на издыхающую лошадь, фельдъегерь пошел на конюшню и заказал новую лошадь.

269

Россия первой половины XIX в. глазами иностранцев. — Л.: Лениздат, 1991.