Быть Леонардо Ди Каприо

Лео это показалось интересным, и он начал работать над ролью в своей обычной манере, штудируя книгу Зигмунда Фрейда «Толкование сновидений» и изучая анализ снов, но вскоре убедился, что единственный способ понять, о чем этот фильм, это сесть рядом с Ноланом и выслушать его.

Герой Лео Доминик Кобб – лидер похитителей снов, который соглашается выполнить свое последнее задание. Сюжет строится вокруг него, и Нолан хотел собрать вокруг него первоклассную команду.

«Я хотел собрать отличную команду, – объяснял он. – Кобб – это эмоциональный центр истории, а вокруг него мы собрали невероятное созвездие актеров. Моей целью было рассказать историю и создать мир, отразив разнообразный человеческий опыт и все типы голливудских развлечений, которые я хотел бы видеть на экране, когда сижу в зрительном зале».

Он хранил сюжет в строжайшей тайне, и актеры, пробовавшиеся на роль, должны были читать сценарий в его офисе, или его привозили к ним домой, и они читали под наблюдением охранника. В конце концов на роли второго плана выбрали обладателей «Оскара» Марион Котийяр, Майкла Кейна (это был его четвертый совместный фильм с Ноланом), Киллиана Мерфи, Эллен Пейдж и Пита Постлетуэйта.

Сюжет фильма вращается вокруг Кобба и его делового партнера Артура (Джозеф Гордон-Левитт), которые используют стратегии «сна во сне» для промышленного шпионажа, проникая в подсознание жертв, чтобы извлечь оттуда ценную информацию. Спящие просыпаются от внезапного потрясения или «удара» или умирают во сне. У каждого похитителя есть тотем – небольшой предмет, который указывает им, что они попали в сон другого человека. У Кобба это волчок, который во сне вращается, но ему мешают воспоминания о его покойной жене (Котийяр), которая постоянно появляется и пытается свести на нет все его усилия.

Кобба разыскивают, чтобы допросить в связи со смертью жены, но богатый бизнесмен Сайто предлагает ему свое покровительство. Он обещает снять с Кобба обвинения в обмен на «начало» – внедрение в подсознание соперника (Постлетуэйт) идеи расформировать свою корпорацию. В случае успеха Кобб сможет вернуться в США к детям.

Хотя Артур настаивает на том, что это невозможно, Кобб собирает команду похитителей снов. Для того чтобы его план сработал, нужен специалист по перевоплощению (имитатор), химик и молодой архитектор (Пейдж), чтобы выстроить последовательность сновидений. И хотя команде удается внедриться в подсознание объекта, им приходится бороться с защитными механизмами, которые он установил. Это приводит к столкновениям внутри сновидений. Тот, кто умирает в сновидении, застревает в лимбе, где может потерять контроль над реальностью и навсегда оказаться в ловушке.

В череде усложняющихся сновидений Кобб пытается достичь цели, а также избавиться от чувства вины из-за смерти жены. В конце концов он, кажется, возвращается обратно в реальный мир, но когда он запускает свой тотем-волчок, чтобы проверить, не спит ли он, то отвлекается на детей, так и не увидев, вращается волчок или нет.

Съемки начались в июне 2009 года в Токио и растянулись на пять месяцев в шести странах. Из Японии действие переместилось в Англию, в переоборудованный ангар в Бедфордшире, где была построена площадка, способная наклоняться на тридцать градусов. Дизайнеры Нолана построили огромный тридцатиметровый коридор отеля, который мог поворачиваться на триста шестьдесят градусов. Джозеф Гордон-Левитт (Артур) целыми неделями тренировался, сражаясь в коридоре, который вращался как «гигантское беличье колесо».

Затем съемки переместились во Францию, где были подготовлены и сняты некоторые из знаковых сцен фильма. Парижские власти запретили взрывчатые вещества в сцене взрыва бистро, поэтому Нолан использовал азот под высоким давлением.

Самая знаменитая сцена фильма – в которой парижская улица сворачивается в рулон, как ковер, – одна из немногих, снятых с помощью компьютерной графики, но даже с помощью компьютера было не так-то просто продемонстрировать, что произойдет, если реальность свернется.

Лео снова оказался в Марокко, где уже снимался в «Совокупности лжи» – здесь, в Танжере, снимали драматичные сцены погони в кенийском Момбасу. Потом съемки переместились в Лос-Анджелес, где павильонные съемки проходили в помещениях «Уорнер Бразерс», а город стал декорацией для автомобильной погони. Лос-Анджелес стал также местом кульминационной сцены, в которой фургон падает с моста в замедленном темпе. Во время съемок этой сцены актерам пришлось провести под водой несколько минут, дыша с помощью акваланга. И в конце концов команда перебралась в канадскую провинцию Альберта, где пустынный горнолыжный курорт был превращен в крепость на вершине горы. Съемочной команде пришлось ждать серьезной метели, чтобы Нолан получил те кадры, которых добивался.

Нолан яростно защищал масштаб производства, который съел большую часть бюджета в сто шестьдесят миллионов долларов. «„Начало“ – это проект, который требует именно такого масштабного подхода. Как только вы знакомитесь с замыслом, узнаете, что способен создать человеческий разум, какой мир он способен сотворить, вы хотите видеть это во всех деталях. Мы снимали в шести странах и испытали на себе все – от сильного дождя и палящего солнца до снежной бури. Я действительно хотел испытать нас, снимая в реальных местах. Когда люди на самом деле находятся в реальном месте, это добавляет достоверности. Актеры снимались на вершины горы, под водой…»

Нолан высоко оценил «невероятную эмоциональную концентрацию», которую Леонардо привнес в образ своего персонажа и свою игру. Ди Каприо сказал, что несмотря на то, что он наслаждался работой с «чрезвычайно талантливым режиссером и уникальными актерами», съемка оказалось физически изматывающей.

«Каждую неделю на съемочной площадке происходило что-то новое, мы постоянно удивлялись», – рассказывал Лео.

О фильме, в котором так много невероятных спецэффектов, Лео с гордостью сказал, что там было «очень мало компьютерной графики». «Если мы делали сцену, в которой что-то было вверх ногами, или опрокидывалось, или плавало в воздухе, – пояснил он, – мы делали это в реальных условиях. Я знал, что с самого начала Крис собирался напрячь всех нас физически, и мы в это втянулись. Мы постоянно были готовы к чему-то неожиданному. У него была отличная команда каскадеров, и они тщательно планировали большинство трюков заранее, так что в большинстве этих безумных эпизодов ты действительно чувствуешь себя комфортно и абсолютно безопасно. Там не было никаких опасных ситуаций, но, читая сценарий, ты не мог не беспокоиться о том, как будешь драться в невесомости или кубарем катиться вниз с лавиной. Невольно возникал вопрос, как этот парень собирается это осуществить. Но он делал это с легкостью. Ты пытаешься влезть в головоломку, которую представляет собой „Начало“, и совершить эмоциональное путешествие на фоне гигантского полотна, рисующего мир сновидений».

Для Эллен Пейдж (снискавшей себе славу фильмом «Джуна») работа с Ди Каприо была «невероятным опытом». «Он тот, за кем я наблюдала с детства, тот, кто вдохновлял меня, – сказала она. – Теперь он выбирает для себя лучшие фильмы, хотя был момент в его карьере, когда его пытались ограничить ролями героев-любовников. Но он все время растет как художник. Он, безусловно, прирожденный актер, он любит играть. Поработать с таким человеком, который к тому же еще добрый, щедрый и очень веселый, – это бесценный опыт».

В школьном шкафчике Эллен Пейдж висел постер с Лео, и она представляла себе масштабы его славы, но все же была потрясена, увидев, насколько она велика.

«Лео – настоящая звезда, – сказала она „Сандей телеграф“. – Это действительно невероятно, когда в Марокко люди кричат: „Лео, Лео!“ Мне было лет десять или одиннадцать, когда я посмотрела „Титаник“. И да, я была его поклонницей. Я обожала этот фильм».

Она также рассказала о том, как на съемочной площадке «Начала» они с Ди Каприо «вели серьезные разговоры об экологической ситуации» и как его участие в Совете по охране природных ресурсов побудило ее стать «скромной участницей» движения за возобновляемые источники энергии у себя дома, в Новой Шотландии.

Премьера «Начала» состоялась в июле 2010 года, в Лондоне, и отзывы были в основном восторженными. Больше всего говорили об открытом финале фильма, который позволял предположить, что Кобб застрял во сне, так как его волчок продолжал вращаться. Нолан настаивал на преднамеренной неоднозначности финала, продиктованной неоднозначностью жизни. «Мне задавали этот вопрос чаще, чем любой другой о любом другом моем фильме, – говорил режиссер. – Самое смешное, люди действительно ждут, что я отвечу на него. Истинный смысл этой сцены – и я всегда это говорю – в том, что Кобб не смотрит на волчок, он смотрит на своих детей. В этом ее эмоциональный смысл».