Быть подлецом

– И вы никогда не были к ней жестоки?

– Hard words break no bones.(1)

– Смотря кому...

– Об этом надо было думать её братцу, - не похоже было, что Райана Бреннана мучила совесть.
– По-моему, прецедент увековечивает принцип, а договор - всегда был дороже денег.

– Но почему она вас в предсмертном письме называет вас исчадьем ада?

Корнтуэйт не сумел смутить Райана Бреннана.

– Я, полагая, что наши семьи породнятся, позволял себе ухаживать за ней. Она приняла мои слова слишком всерьёз. Она вообще всё принимала всерьёз. Но я не шутил и женился бы, если бы её брат всё не испортил.

Донован слушал этот разговор с двойственным чувством. Он считал, что Райан прав, хоть и полагал, что он рассуждает излишне жестко. Но Чарльз думал, что и сам Хэдфилд, по меньшей мере, поступил не по-джентльменски. Если ему не по душе была мисс Элизабет, он мог сказать об этом сразу, ведь отказ жениться он объяснял тем, что она некрасива. Но едва ли мисс Элизабет была иной полгода назад, когда они с Энн только приехали в Кэндлвик-хаус. Почему он оставался здесь так долго? Ведь он не мог не замечать, что его сестра влюбляется в Райана Бреннана. Почему он не уехал сразу? Чего ждал?

При этом для самого Донована было большим облегчением, что теперь было твердо известно, что Райан Бреннан вел себя по отношению к мисс Энн Хэдфилд безупречно, как истинный джентльмен. Да и мисс Элизабет в её обиде на Хэдфилда Донован тоже понимал.

– Хорошо. Нелепо спрашивать, почему наложил на себя руки Патрик, можно понять его боль и потрясение. Он, видимо, подлинно любил мисс Ревелл. Но что случилось с мисс Кэтрин? Кто соблазнил её?

Джозеф ухмыльнулся.

– Стоит ли говорить дурно о мёртвых, сударь?

– А что, ничего доброго о ней сказать нельзя?

– Ну почему?
– Джозеф пожал плечами, - она была доброй девочкой. Не менее доброй, чем её сестрица Шарлотт.

– Я понял, - кивнул епископ, - семь смертей - а виновного нет?

– Я тоже иногда хочу повеситься. Но не нахожу подходящей веревки и приличного повода. Кто в этом виноват?
– в Джозефе Бреннане снова промелькнул гаер.
– Это логично. Не можешь жить - займись чем-нибудь другим. Если прав этот ботаник из Шропшира, и мы точно - потомки мартышек, то неужели подлинно надо было подниматься с четырех лап на две, чтобы наложить на себя освободившиеся руки?

Донован молчал. Он понимал, что эти, сидящие сейчас за этим столом, умны и сдержанны, хладнокровны и бесстрастны. Корнтуэйту ничего не добиться. Они едва ли лгали, что не чувствуют вины, - они и впрямь ее не чувствовали.

Да и была ли вина?

___________________________________________

1. Тяжелые слова костей не ломают (англ.)

Эпилог.

Правда всегда побеждает.

Точнее то, что побеждает, всегда оказывается правдой.

Г. Лауб.

Если бы я держал в руке все истины мира,

я бы поостерегся разжать ее, чтобы показать их людям.

Бернар Фонтенель.

В течение следующей недели Донован завершил установку витражей в храме, снял копию с портрета Райана Бреннана и дописал портрет миссис Эмили Бреннан. Бреннаны ничуть не поскупились, заказав к новым портретам богатые позолоченные багеты. Щедро расплатились они и с живописцем: за каждый портрет мистер Райан Бреннан отсчитал двадцать гиней, за свой же - дал тридцать.

Они простились накануне Троицы, и в последний день, который Донован провёл в Кэндлвик-хаусе, он стал свидетелем скромных свадебных приготовлений: планировалось только двойное венчание и тихий семейный ужин, после которого мисс Элизабет Бреннан предстояло стать хозяйкой Грант-Холла, а мисс Дороти Грант - войти молодой госпожой в Кэндлвик-хаус. Слуги суетились и готовили спальню молодых, взбивали перины и прикрепляли новые парчовые занавесы к балдахину огромной двуспальной кровати новобрачных.

Донован счёл свой приезд в Шеффилд удачным. Он заработал вполне достаточно, чтобы при скромной жизни не знать нужды в течение целого года, кроме того епископ Корнтуэйт снабдил его рекомендательными письмами в соседнюю епархию в Солфорд, к епископу Герберту Вону, тоже искавшему витражного мастера.

Чарльз простился с городом, побродив напоследок по ставшим уже знакомыми улицам, простился и с миссис Голди, на прощание по-матерински расцеловавшей его. Загрузил свой саквояж новыми вещами, а большой, купленный в Шеффилде сак - портретом Бреннана, папками с набросками и живописными принадлежностями.

Выехал он из Шеффилда утром, почти на рассвете.

К своему немалому удивлению, на станции Донован увидел знакомого человека: безошибочный глаз живописца уловил знакомый абрис спины и густой рыжеватой шевелюры. Тот обернулся - и Чарльз узнал Мэтью Лорримера. Мэтью, надо сказать, тоже узнал художника, хоть видел его в Кэндлвик-хаусе не более двух раз. Они поздоровались. Физиономия камердинера лучилась довольством, он сообщил Доновану, что отпущен господином к себе в Холлингворт - жениться.

– Но уже в среду - назад, господин долго без меня не обойдётся.

– А как же ваша жена?

Лорример улыбнулся.

– Мистер Бреннан сказал, она будет горничной у его супруги, леди Дороти Бреннан, и обещал, что будет платить ей, как платил Джейн Лидс. А та уедет в Грант-Холл с госпожой Элизабет.

Донован вежливо поинтересовался:

– А вы давно служите у Бреннанов?

– Без малого десять лет.

– В последний год в Кэндлвик-хаус было невесело, - заметил Донован.

Однако его собеседник с ним не согласился.

– Почему? Старого хозяина, мистера Ральфа жаль, конечно, но мистер Райан ему не уступит. Настоящий хозяин. Истинный джентльмен.

– Но смерть несчастных братьев мистера Райана, мисс Ревелл... Хэдфилдов...

Лорример пожал плечами.

– Это вина мистера Ральфа, так я полагаю, - деловито бросил он уверенным голосом, появляющемся, как заметил Чарльз у самых вышколенных слуг, когда им случается обсуждать господские дела, - но и господа, конечно, разумны не были, - спокойно отметил Мэтью, - ведь поначалу твёрдо было договорено, что мисс Элизабет выйдет замуж за мистера Хэдфилда, а мистер Райан - женится на мисс Энн. Хорошо все задумано было. Умно. Сами посудите: мистер Хэдфилд приобрёл бы к своим трём тысячам годовых ещё две с половиной тысячи - доход с приданого мисс Бреннан, а потом, лет через пять-десять, после смерти графа Хэдфилда - и титул получил бы, и ещё добрых пять тысяч годовых. Живи да радуйся! И мисс Элизабет - она ведь влюбилась в мистера Хэдфилда, нравился он ей очень.