Быть ведьмой. Трилогия

Стригой мгновенно ответил ехидной усмешкой, и девушка вновь смутилась.

— Так вот, — растерянно продолжила она, изо всех сил пытаясь как можно точнее оформить свою мысль. — Желание учиться высшему магическому мастерству было моей самой заветной мечтой всю жизнь… Но сейчас я хочу попросить о другом.

Если бы Тай видела, как вытянулось лицо полудуха, несчастная упала бы в обморок от шока. Но она смотрела не на князя, а на ведьму Чаклу. Великая волшебница сохраняла невозмутимость, но и сама поглядывала на рыжую чару с холодным любопытством.

Воцарилось глубокое молчание. Пан Седрик неестественно выпрямился, глядя только на полудуха, будто вздумал в эту минуту заклясть его на веки вечные.

— И что же вы хотите, чара Тай? — ледяным тоном спросил Стригой. — Мне все интереснее, какие же помыслы вы собираетесь вложить в одно–единственное желание.

Последнюю фразу он произнес, старательно подчеркивая каждое слово.

Но Тай действительно приняла решение:

— Я бы хотела попросить вас… Вы только не сердитесь, но… Вы должны помочь Каве разгадать тайну Златограда. Это и есть мое желание.

Девушка глубоко вздохнула, переводя дух. Выглядела она весьма жалко; казалось, еще чуть–чуть — и бесстрашная рыжая чара зальется горькими слезами, как маленькая девчушка.

— Как мило.

Чародольский Князь больше не улыбался.

— Значит, я должен помочь Каве осуществить свою же собственную заветную… хм… мечту, не так ли?

— Да–а, — прошептала в отчаянии Тай.

— Как же это мило с вашей стороны.

Не выдержав его гневного взгляда, она зажмурилась.

— И каким способом? — холодно поинтересовался князь. — Если я как раз не знаю, как это сделать.

Пан Седрик встал:

— Каве сама откроет сундук твоей матери и сделает то, что должна.

— Может, это вы победили в Чаклуне, уважаемый? — огрызнулся князь. — Пусть девушка говорит за себя.

Но Тай, уже справившись с собой, повторила за драконорогом слово в слово.

Чародольский Князь поднялся, обошел стол и приблизился к девушке.

— А как же ваша мечта, дорогая чара? — зло и насмешливо спросил он. — Имеет ли то, за что вы просите, столь дорогую цену? Во имя чего вы действуете?

Лицо Тай болезненно сморщилось, словно она проглотила пачку лимонной кислоты:

— Ради дружбы.

— Вот как? Ради той самой дружбы, которой и месяца нет, не так ли?

Тай глянула на него исподлобья, словно загнанный зверек:

— Время — понятие растяжимое!

— Вот именно, — не сводя с нее взгляда, произнес полудух. — И бросить свою мечту, мечту всей вашей жизни, под ноги… Вас используют и выкинут, дорогая ведьма. Вот такая у вас дружба… Одумайтесь, пока еще не поздно. У вас остался крохотный шанс всё–всё–всё исправить… Вы можете загадать заново…

— Нет! — воскликнула Тай, и ее голос закружился эхом где–то высоко под потолком.

Губы Чаклы тронула мимолетная усмешка. Волшебница с большим интересом прислушивалась к беседе. Впрочем, как и остальные.

— Это не только вопрос дружбы, — быстро–быстро заговорила рыжая чара. — Это и вопрос доверия. Я… я всем сердцем доверяю Каве. Она бы не задумала плохого, в отличие от… — Тай запнулась. Дернув щекой, она смущенно продолжила: — Я верю в ее цель. Она… она гораздо важнее моей… Поэтому моя мечта кажется мне маленькой рядом с тем важным делом, которое Каве взвалила на свои плечи. Я хочу помочь ей справиться… Верю, что важно дать возможность…

— Каве умрет ночью!!!

Голос полудуха громыхнул по залу не хуже настоящей грозы.

— И что вы тогда будете делать, дорогая чара? — прошептал он в абсолютной тишине. — Ваше желание пропадет впустую…

Тай беспомощно оглянулась. Но никто не спешил подсказывать. Это решение должна была принять она сама. Как победительница Чаклуна.

Где–то гулко пробили часы: раз, другой, третий… Невольно Тай подняла голову, отыскивая источник боя, и встретилась взглядом с полудухом.

В его глазах полыхали гнев, ярость, бешенство — и все из–за нее… Она пошла против самого правителя, подставила себя под удар. Второго раза он не простит.

— Я хочу, чтобы Каве разгадала тайну Златограда, — отчеканила девушка, — и вы бы помогли ей в этом, великий князь.

— Это ваше окончательное решение?

— Да.

Полудух задумался. Все присутствующие терпеливо ждали его ответа. И вскоре он прозвучал:

— Я не согласен.

Госпожа Чакла едва усмехнулась. Черный кот, задремавший на столе, лениво приоткрыл один глаз.

— У тебя нет выбора, — вежливо произнес пан Седрик. — Нарушив клятву, ты погибнешь.

— Я знаю правила, — процедил Рик Стригой. — Если ты помнишь, моя мать составляла их. Но любой закон можно обойти.

— Ты хочешь убить девушку? — продолжил драконорог. — Которая и так между небом и землей…

— Да, возможно, и не придется стараться, — с ненавистью произнес полудух. Его серые глаза потемнели, как небо перед снежной вьюгой. — Слишком много тех, кто пытается навредить мне через эту особу… А Каве — первая из них.

— Ты сам в этом виноват.

Пан Седрик встал:

— Ты проклял самого себя, когда ввязался в глупую битву с пустотой, где месть послужила тебе флагом. Ты почти умер… Но не в тот миг, когда стал полудухом, нет. Когда поклялся отомстить безвинной земле.

— Не тебе, драконорог, судить о моих поступках, — прорычал Рик Стригой. — Не тебе, на счету которого…

— Позвольте мне вмешаться, — неожиданно и громко произнес кот.

И зверь, лениво вскинув крылья, сел на задние лапы.

Видя, что никто не собирается ему препятствовать, Чарлин начал:

— Все мы знаем, что нельзя отступить от княжеского слова. Победитель Чаклуна имеет право на законный приз. Эту традицию начали еще в древние времена, поэтому, во имя памяти наших предков, мы должны свято соблюдать сложившиеся за много веков обычаи — на них зиждется наша культура, крепчает и мужает наш народ и процветает родной край. Что касается личных желаний, то предлагаю завершить их обсуждение. Всякий из нас — хозяин собственных целей и стремлений. И видит перед собой свою дорогу… Не будем судить друг о друге предвзято… Принять, осознать, пожелать или отвергнуть — пусть каждый решает за себя сам. И да рассудит нас время.

Госпожа Чакла склонила в одобрении голову. Тай, красная и взъерошенная, со страхом смотрела на полудуха, ожидая его слова.

Чародольский Князь прищурил серые глаза. Его взгляд из гневного стал задумчивым и даже рассеянным.

— Ты прав, Чарлин, и, как всегда, мудр. — Он слегка поклонился чёрному коту. — Я готов признать, что несколько… погорячился. Победительница Чаклуна имеет право на любое желание — такова традиция, как очень вовремя ты заметил, мой мудрый учитель… Я исполню ее желание. А теперь, коль все формальности соблюдены, разрешите откланяться.