Бытиё наше дырчатое
Шрифт:
Прохор, по своему обыкновению, сразу же сгинул с глаз. Сию секунду стоял на корме – и уже нет его там. И нигде нет. Надо думать, решил обойти дозором окрестности.
– Готова твоя машинка, – обрадовал Димитрия Андрон. – Садись и наводи.
Уаров мялся.
– Что не так? – прямо спросил умелец.
– Понимаете, Андрон, – смущенно сказал Димитрий. – Вы из-за меня попали в передрягу... платформу, наверное, придется ремонтировать...
– Да уж, – согласился тот. – Попали, так попали...
– Короче, вот. – На свет появилась сложенная вдвое бумажка. – Здесь номер счета.
– Нет, ты уж, пожалуйста, сладь, – проворчал Андрон, принимая бумажку. Потом все-таки не выдержал, улыбнулся. – Вот кабы все клиенты так...
Похлопали друг друга по плечу, а когда обернулись, увидели, что на палубе возле трапа стоит задумавшийся Прохор. Словно бы и не уходил никуда. Правая половина лица ангела-хранителя, напоминавшая лунный пейзаж, была по обыкновению неподвижна, левая выражала меланхолию и скорбь.
– Все тихо? – спросили его.
– Да... – очнувшись, печально отозвался он. – Теперь да. Костяшки на правой руке были ссажены, лоб слегка оцарапан, а мотня белых дзюдоистских штанов разорвана и окровавлена.
Обезвреженная рощица шевелила ветвями, по издырявленным осколками доскам настила бродили упитанные солнечные зайчики.
– Нашел... – выдохнул Димитрий, отшатнувшись от линзы. Не веря счастью, снова прилип глазом к стекляшке.
– Ну-ка, ну-ка... – заинтересовался Андрон.
Прохор (снова в набедренной повязке) бросил стирку, привычным движением стряхнул руки над тазиком и тоже подошел.
– Дай-ка взглянуть... – Шкипер, бесцеремонно отстранив Уаро-ва, присел перед машинкой. – Да-а... – уважительно вымолвил он наконец. – Справная бабочка! Горилла в чистом виде... Полюбуйся, – уступил он место Прохору.
Тот хищно припал к окуляру и не отрывался от него минуты полторы. Так, должно быть, смотрят в оптический прицел.
– Вообще-то калибр девять миллиметров... – в сомнении пробормотал он. – Ну, тут уж как повезет... В голову не стреляй, – озабоченно посоветовал он. – Там головенка-то... Смандражируешь – промажешь. Первый выстрел – в корпус. А контрольный, если понадобится, это уж потом...
Встал, потрепал ободряюще по предплечью и пошел к тазику – достирывать. Димитрий опасливо проводил его взглядом и повернулся к умельцу.
– Андрон, – понизив голос до шепота, обратился он. – А вы все-таки покажите мне, как потом совершить этот добавочный скачок... и перенести ее куда-нибудь... из того времени... Ну не хочу я никого уничтожать физически!
– А человечество? – поддел Андрон.
– И человечество тоже! Я хочу избавить его от убийств, предательств, от бессмысленной жестокости, ото всей этой крови и грязи, называемой историей... От ненужных мук...
– Чистый «Ёксельбанк»! – съязвил шкипер.
– Ну что же делать! – жалобно вскричал Уаров (опять-таки шепотом). – Что же делать, раз невозможно устранить всю эту мерзость, не устранив причины?! В конце концов, это как эвтаназия. Никто ничего не заметит...
– Твою бы доброту да в мирных целях... – мечтательно произнес
Андрон. – А с этими как? Со зверушками... Так и будут друг дружку хрумкать?Оба обернулись и стали свидетелями душераздирающего зрелища. Слетевший на корму лесной воробьишка сноровисто лущил о настил пойманного кузнечика – освобождал от хитина.
– Ну, эти сами пусть разбираются...
Далее разговор пришлось прервать – держа на вытянутых руках отжатые растопыренные штаны, подошел Прохор и принялся укреплять выстиранное на вантах. Потом взял тазик с водой и, сойдя по железной лесенке, унес в заросли – выплеснуть в какой-нибудь овражек.
Это он правильно. Что вода накапливает и хранит информацию, знает любой, кто смотрит телевизор. Но далеко не всем известно, что вода на нас еще и стучит. И всегда стучала. Капала. В инквизицию, в Третье отделение, в Святейший синод, в Комитет госбезопасности. Даже ментам.
Поэтому лучше выплескивать подальше.
Глава 7. Бытие наше дырчатое
Во второй половине дня над аномалкой закружил вертолет – судя по всему, разведчик. Должно быть, вновь назначенный министр обороны решил ответить на доверие Президента не бездумным рвением, как предположил Андрон, а демонстрацией высочайшей степени профессионализма. Тщательная подготовка операции – и никаких опрометчивых решений.
– У тебя машинерия выключена? – спросил Андрона Прохор.
– Без разницы, – буркнул тот. – У них же там все по науке, у вояк: радары, сонары. А мои машинки – лженаука. То есть как бы нету их: железка и железка... Вот платформу наверняка засекут.
– Так давай мачту снимем, чтоб от других не отличаться. Мало ли платформ на белом свете!
– На белом свете много. А в аномалке всего одна. И та моя.
– Та-ак... – Прохор призадумался. – А когда Димона отправить сможем?
– В прошлое-то? Сейчас прикинем. Еву он свою там нашарил... Теперь зафиксировать, навести поточнее... инструктажик ему напоследок... Часа через два.
– Хм... – Прохор был явно недоволен. – Тогда надо бы его с машинкой куда-нибудь подальше от платформы... в рощицу вон...
– Дело, – согласился Андрон. – А саму платформу отогнать подальше да раскулачить... девальваторы снять, еще кой-чего... Хотя нет, – с сожалением возразил он сам себе, – не успеем, пожалуй, с девальваторами.
Разведывательный вертолет прошел над самой рощицей. Злоумышленники проводили его взглядами.
– Я вот думаю, может, Димитрию условия им выставить? – предложил Андрон. – Время потянуть.
– Какие условия?
– Ну, пригрозить... уничтожу, мол...
– Поздно. Пригрозил уже.
– А поздно, так поздно, – бесшабашно сказал Андрон, которому вообще свойственно было веселеть в минуты опасности. – Тогда все на разгрузку!
Взгромоздившаяся на ель головастая ворона косилась одним глазом на поляну и с сожалением осознавала, что поживиться здесь, в сущности, нечем. Одни железки. Время от времени отворяла клюв и вместо «кар» произносила «кыв», причем тоненько-тоненько, меланхолично-меланхолично.