Бытовая химия
Шрифт:
– Пойдем дальше.
– Пойдем.
– А что там наверху?
Я даже ответить не успел, она удрала как спринтер вверх на холм в сторону Старого Города. Я мог бы обойтись и без таких испытаний. Перед встречей я проглотил огромную миску Сариных спагетти с запеченными кусочками мяса, еда колыхалась у меня в животе, словно я проглотил живую собаку, причем огромных размеров. И холм этот, кстати, неверно называли, потому что холмы обычно плоские. Най, однако, это яснее ясного, не замечала, что горка такая крутая, что ноги сломишь, она рванула вверх, словно резвящийся грызун. Усилием воли я заставил себя догонять ее, одерживая победу над собственными
– Э… можно я просто… ты же Джорджина Най, верно? – спросил я, когда наконец-то остановился рядом, судорожно переводя дыхание.
Девушка снова улыбнулась мне.
– Хочешь сказать, что для тебя обычное дело наугад носиться за незнакомками по Эдинбургу?
– Ну, после того как вышел новый закон, я это дело оросил, – попытался я ответить, но думаю, фраза затерялась из-за одышки.
– Ммм… – она притормозила. – Винтовка. Почему?
– Это воин «Черной стражи»… Было бы странно, если бы у него в руках был торт.
– Ясно. Ну, давай продолжим. Готова поспорить, что чуть выше есть еще несколько памятников.
– Нет! – сказал я назидательным тоном. Ну, или умоляющим, ладно. – Нет! – упрашивал я. – Мы можем тут срезать угол… если уж так хочешь…
Пружинящим шагом Джорджина поднималась по аллее Лэди Стэрз.
Я указал на краткий путь мимо Музея писателей, намекая внутренне, что я тот, кто ей нужен. Но она бежала на несколько метров впереди меня. И у меня не было такой возможности, да и дыхания тоже не хватало, надо сказать.
Джорджина оглядывала улицу, когда я наконец-то приблизился к ней. У меня было всего полсекунды, чтобы собраться с мыслями до того, как она вскрикнула: «Туда!» – и заспешила к памятнику Дэвида мать его Хьюма. В руках у него оказалась какая-то дощечка, к моему огорчению: если бы его руки были свободны, все закончилось бы моим уже столь желанным проигрышем и кошмару был бы положен конец. Хреновы философы.
– Туда! – опять, и быстрее, чем раньше, она пулей помчалась через дорогу. Я был уже измотан до предела. Меня уже нельзя было назвать бегущим, идущим или вообще движущимся нормально. Знаете, так дети скачут галопом, странно перебирая ногами, так двигался Игорь по лаборатории Франкенштейна с туловищем в руках, когда они притворялись, что катаются на лошадках. Именно так я и ковылял.
Джорджина стояла и, прищурившись, внимательно рассматривала статую.
– Мне кажется, я тебя… О, мать его в задницу! – сказала она. – Этот держит пару чертовых перчаток. А где следующая статуя?
– Больше нет.
– Что?
– Больше нет. Правда, в Эдинбурге больше нет статуй, клянусь Господом-Богом… – Я грузно осел прямо на тротуар, потея, как свинья. – Больше нет.
Сердце стучало в ушах, стоял просто мерзкий звон, который, казалось, распространялся не только на мою голову и тело, но охватывал всю Шотландию. Задыхаясь, я примостился на выложенной булыжниками мостовой, мой лоб безутешно выделял слезы пота, и они извилистыми линиями стекали по носу и капали на камни. Джорджина Най облокотилась о постамент и вытащила из кармана пачку сигарет. Отлично: она курит. Она курит, и все-таки умудрилась до такой степени унизить меня. Либо у нее легкие такие же мощные, как у акулы, либо у меня не больше пяти работающих кровяных клеток во всем теле.
– Хочешь? – спросила она, наклоняя в мою сторону пачку сигарет.
– Нет, спасибо, я бросил много лет назад.
– Разумно. Как жаль, что я никак не могу бросить.
– Да…
я бы воспринял сегодняшнюю пробежку, как предупредительный выстрел, будь я на твоем месте.Она рассмеялась.
– Ну, я стараюсь пробегать по пять миль ежедневно, потому что пробежки и аэробика держат меня в форме. Попросту говоря: бег, немного аэробики и сигареты помогают мне хорошо выглядеть.
– План из трех составляющих. Может быть, по такой схеме и книгу построим?
Джорджина улыбнулась. Она была довольно дружелюбна, но я не мог понять, что она думает на самом деле. Меня слегка пошатывало, но ощущение, словно внутренности моего живота отдраили наждачной бумагой, прошло. Я поднялся на ноги.
– Мне бы хотелось посмотреть город, – сказала она, с силой выпуская сигаретный дым, о чем мои лишенные никотина легкие могли только мечтать. – Я была здесь всего однажды в четырехлетнем возрасте: все, что я помню, – это коленки людей. Думаю, можно было бы пройтись до памятника Вальтеру Скотту, тебе же это не в тягость, правда? Я потому и предложила там встретиться, хотела увидеть всю панораму города.
Я был вовсе не прочь прогуляться. Но потом совершил роковую ошибку, указав ей на особенность статуй в Эдинбурге, что и вылилось в эксперимент, от которого я чуть не умер. Уверен, что некоторое время я просто плыл, потому что ног под собой определенно не чувствовал. Поэтому сейчас мне меньше всего на свете хотелось идти обратно, к месту начала нашей эстафеты, и снова карабкаться по ступенькам, которых там около трехсот. Эта книга может принести мне огромную сумму денег, достаточных лет на четырнадцать, но зачем они мне, если я умру еще до подписания контракта?
– Но «Камера Обскура» еще выше, если тебе хочется увидеть панораму Эдинбурга, – предупредил я.
– Правда? А где она?
– Чуть вперед по этой дороге – довольно близко. Так будет лучше для Джорджины, и от меня не потребуется стольких усилий. Кажется, я нашел выход.
– Отлично. Ну, пойдем тогда.
Она снова поскакала вперед. Откуда в ней было столько энергии, как в пружинке? Это ненормально. Джорджина была похожа на женщину из рекламы тампаксов, черт побери, на ней даже были белые штаны.
Мы поднялись по дороге, заплатили за вход и вошли в здание «Камеры Обскура». На этот раз я оказался в форме и не солгу, признавшись, что добрался до обзорной площадки наверху крыши вполне живым. Мисс Най оперлась на железную оградку и закурила еще одну сигарету.
Здесь было немноголюдно: несколько человек рассматривали буклеты и живо щебетали по-итальянски. Некоторое время мы тихо стояли бок о бок и смотрели на каменные дымчатые постройки Эдинбурга, вдалеке высились словно пригвожденные к береговой линии подъемные краны. Я, конечно, хотел быстрее приступить к решению деловых вопросов, но решил, что если я безмолвно уставлюсь на крыши домов и застыну в такой позе некоторое время, то мне припишут созерцательность.
– Так ты хочешь писать мою биографию, да? – внезапно начала Джорджина.
– Да. Надеюсь, хорошо получится. У меня хватает опыта в написании книг за других, так что можешь не сомневаться, я произведу на свет нечто, чего ты не будешь стыдиться.
Тьфу! Ну и идиот. Надо было сказать: чем ты будешь непременно гордиться, это звучало бы намного более выразительно: «Сара, я только что профукал сто пятьдесят тысяч фунтов». А то… Сплошные отрицания… Ну и балда же я.
Однако мисс Най, казалось, была сосредоточена на других вещах.