Бытовик

— В «скорую» позвонили? — забывшись, спросил я.

— Куда? — ко мне повернулась борода ближайшего мужика.

— К доктору послали? — тут же поправился я.

— А зачем, барин? Видно же — убили бомбой обоих и барышню…- мой собеседник носком юфтевого сапога толкнул каблук сапога жертвы: — Обоих убили, а деньги за дом умыкнули, мазурики…

Мужчина, по виду, типичный местный дворник, задумчиво забрал вверх бороду и с трудом, но выговорил: — Икспреприировали значит, денюжки, революционеры. Все двадцать тыщ!

Не слушая дальше рассуждения знатока местной криминальной обстановки, я присел, бесцеремонно оттолкнул в сторону тело мужчины, очевидно, в последнее мгновение, попытавшего прикрыть женщину от опасности, пусть и ценой своей жизни.

Женщина, в отличиие от своего спутника, пострадала гораздо меньше — кое где порванная одежда, несколько мелких ссадин на лице и ногах и кровоточащая рана на руке, из которой, бодро, вытекали остатки жизни.

Я вскочил и, задрав полы своего френча, под дружное «Аа!», столпившихся вокруг, женщин, стал рвать из петель брюк тонкий кожаный ремень.

— За доктором, быстрее, она еще живая. — я приподнял тонкую руку с бледной кожей и стал натягивать ременную петлю на плечо пострадавшей — иного способа остановить кровь, кроме наложения жгута, я не знал, а бинтовать такую рану, к тому же грязную — увольте, проще ничего не делать.

За моей спиной затопали чьи-то удаляющиеся шаги, народ зашумел, обсуждая причуды барчука, который не дает сердечной, тихо и спокойно, отойти вслед за своим спутником, а я затягивал на плече несчастной свой импровизированный жгут, используя в качестве ворота шашку, отстёгнутую от портупеи мужского трупа. К моему удивлению, оружие было тупым, поэтому в качестве рычага для затягивания ремня вокруг тонкой руки жертвы, оно вполне подходило.

Наверное, я совершил что-то кощунственное или неприличное, народ замолчал и, даже, чуть отодвинулся от меня, но рана на руке девушки, практически, перестала кровоточить, я посчитал это более важным, чем соблюдение местных условностей. И вообще, где как-то реакция местных властей на чрезвычайное происшествие? А попытка убийства двух и более лиц, путем применения взрывчатых веществ, даже в этом, отсталом мире, должна относиться к чрезвычайным происшествиям. А тут, кроме двух, убежавших в погоню за злодеями, пеших полицейских, никаких, внятных мер властей не наблюдается. Ни тебе операции «Тайфун», ни тебе плана «Перехват», ни «Внимание всем постам!». Любопытствующий народ, в основном, на мой взгляд, относящийся к дворне или мещанам, чуть ли не на лежащие тела наступает, следы и улики, безжалостно топчет. Вон, между ног мужчины с пробором посередине головы, прошмыгнула любопытная курица и стала клевать лужу, натекшей из барышни, крови.

Из-за ближайшего забора густой мужской голос рявкнул:

— Клавка, барыня гневается уже! Беги, докдадай, что случилось.

Какая-то тетка встрепенулась и, подхватив подолы многочисленных юбок, бросилась к, отстоящим в стороне, воротам.

Понятно. Наверное, богатым и благородным невместно здесь толкаться, а вот послать прислугу собрать свежие сплетни или поглазеть на, плавающие в луже собственной крови, тела убитых людей, да доложить, во всех подробностях, хозяйке — это приемлемо и прилично.

Зря я, наверное, гнал бочку на местные власти — минут через сорок, как говорили в моем прошлом мире, прибыли все оперативные службы. Ну, почти все. Пожарников, и правда, не видел, а вот медицина и правоохранители явились. Местную медицину представлял типичный доктор этого временного отрезка — представьте Антона Павловича Чехова, вылезающего из пролетки, очень похожую на ту, что побитая, с посеченным осколками пологом, стояла тут же. Грустная живая лошадь пристально посмотрела на свою, уже мертвую, товарку, всхрапнула тревожно, и хотела было убежать от этого ужасного места, но, не смогла. Доставивший доктора, кучер, из любопытства вставший на облучке в полный рост, чтобы было лучше видно место происшествия, с руганью, натянул вожжи, заставив напуганную клячу остановиться.

Из второй пролетки, которой управлял пожилой солдат, рядом с которым сидел еще один, с парой лычек на красных погонах и длинным ружьем с примкнутым штыком, вылезли два офицера, при саблях и револьверах. Один из прибывших «золотопогонников» зло шикнул на дворника, который знал слово «Икспреприировали», и тот стал лениво разгонять народ. Меня, единственного, он опасливо обошел стороной, очевидно посчитав, что «барчук» в своем праве.

Доктор тем временем, наскоро осмотрев девушку с жгутом на плече, ловко прикрыл рану ватным тампоном с тонкими шнурками по краям, и, посчитав жертву, не безнадежной, дал указание, все тому же дворнику, организовать погрузку девушки в пролетку.

Когда трое мужчин вздернули девушку на руки, один из офицеров коротко рявкнул: «Стоп! Это что такое?».

Его указующий палец был направлен на саблю, прикрученную моим ремнем к плечу девушки.

Вопрос был, очевидно, риторический, поэтому все промолчали, но офицер проявил настойчивость, гневно заорав: — Кто это сделал? Доктор, немедленно снять!

Молчание, по-прежнему, было ему ответом, но взгляды присутствующих свидетелей, предательски, скрестились на мне.

Не то, чтобы я испугался или оробел, но стало немного неприятно.

— А в чем проблема, господин офицер? — сделал я шаг вперед, правда небольшой: — Палки рядом не было, а мне нечем было закрутить жгут, чтобы остановить кровь у пострадавшей…

— Палки рядом не было?! Вы в своем уме, мальчишка? Это оружие предназначено для защиты империи от внешнего врага…- пафосно начал офицер, судя по паре звездочек на погонах, не сильно меня старше возрастом.

— Так в чем вопрос? — по-моему, остроумно, отбрил я любителя красного словца: — Этой саблей я и спас подданную империи, перекрыв ток крови, иначе барышня бы уже была мертва. Чем не достойная роль для оружия? Подтвердите мою правоту, доктор?

Врач, который безропотно бросился выполнять распоряжение офицеришка, видимо, врач стоял ниже лейтенанта в имперской иерархии, размотав жгут и освободив, что-то пробормотал, в целом, одобряющее мои манипуляции со жгутом.

«Лейтенант» замер, собираясь с мыслями, в это время к нам подошел второй офицер, у которого звездочек на погонах было на одну больше. Пока мы перепирались с «лейтенантом», он опрашивал оставшихся очевидцев.

— Молодой человек. — «старлей» небрежно коснулся рукой в белой перчатке козырька фуражки: — Поручик Насонов, отдел контрразведки. Представьтесь.

— Князь Булатов Олег Александрович…

Офицеры переглянулись и поморщились, как будто закусили водку лимоном.

— Вы, судя по всему, в Магической академии обучаетесь? — продолжал «старлей».

— Точно так.

— Какой курс, какой факультет?

— Э… — я замялся. Если название факультета я примерно знал и им не гордился, но вот на каком я сейчас курсе… Ах, да — на тетради было написано «курс четвертый».

Но офицер, очевидно, мою растерянность не посчитал важной, ибо вопрос этот задавался для проформы, а вот главные еще не прозвучали.