Бывшие. После измены

В закрытой лодке, которые я здесь называла корабликами была небольшая печь, рядом с которой было очень тепло. Я попросила безалкогольный глинтвейн, а Матвей чай.

— Ты не жалеешь, что продал все? — снова спросила я мужа и прижала к себе его руку. Матвей посмотрел за окно, где по тротуару бежали прохожие и покачал головой.

К этому разговору мы возвращались постоянно. Я не понимала почему Матвей так резко решил отказаться от всего и продать. Да он сразу же вложился деньгами в новый очень перспективный проект, который занимался искусственным интеллектом, но где строительство и где нейросеть?

Правильно. В разных вселенных.

Хотя я была уверена, что талантливый человек талантлив во всем, а мой Матвей однозначно был одним из самых талантливых дельцов.

— Знаешь, я много думал… — медленно начал Матвей, и я положила ему голову на плечо. — Тот раз, с Леной… я поступил неправильно. Я взвесил тебя и нашу семью вместе с бизнесом. Выбрал второе. Я до сих пор ругаю себя, что в то утро не остался с тобой. И понимаешь… Если такое или что-то подобное произойдёт, я больше не хочу выбирать. Я не хочу платить такую цену. Платить своей семьей…

Он печально усмехнулся, посмотрел на меня, задерживая тёмный взгляд на моих губах и шутливо кончиком пальца нажал мне на нос.

— Понимаешь… ты и наша семья бесценна. И рисковать я больше не намерен. Я не настолько богат…

Матвей приблизился ко мне и поцеловал нежно в висок.

Я понимала, что он имел в виду и о каком богатстве шла речь. Да мы с ним не настолько богатые, чтобы рисковать друг другом. А то чем муж сейчас занимался все же имело немного другую специфику и Матвей все вообще работал из дома. Иногда летал на переговоры в Россию. Но все время мы чаще всего были вместе.

В Праге мне было дико только первые несколько дней, а потом когда мы разместились в квартире на два этажа с собственным камином и мебелью под старину, я начала период гнездования. Зачем-то ходила и покупала новые мягкие полотенца, подушки для гостевой спальни, немного с блошиного рынка притащила антиквариата. Мне было здесь так хорошо, как никогда прежде дома. Я словно начала жизнь с нового листа.

Матвей придержала меня за талию, когда я уже возле дома оступилась и чуть не упала на брусчатку.

— Мне кажется или ты немного рассеянная? — уточнил Матвей, поправляя на мне шапку, которая опять сползла на глаза и пыталась спрятать мое лицо в своём шерстяным нутре.

— Кажется, — улыбнулась я и встала на носочки, чтобы дотянуться до губ мужа и запечатать на них долгий нежный поцелуй, от которого у меня по телу побежали мурашки вперемежку с искрами огня, который вспыхивал внутри от каждого прикосновения к супругу.

В квартире пахло имбирем и мускатом. Не знаю зачем я несколько дней подряд пекла имбирное печенье, хотя меня от него жутко мутило, но сам аромат специй успокаивал. Матвей стянул с меня пальто и убрал в шкаф. Я, скинув сапожки, побежала в ванну и помыла руки. Уже на выходе крикнула:

— Звонила твоя сестра, — отношения с родственниками мужа у меня не наладились, поэтому единственным мостиком была золовка, которая сильно переживала из-за матери. — Они в новогодние праздники будут в Брно. Предлагали встретиться. Мама твоя тоже с ними прилетит.

Матвей что-то уронил в кабинете, и я повесив полотенце прошла к мужу. Матвей стоял и держал в ладони пресс-папье.

— Уль, — Матвей посмотрел на меня, и в глазах его поднялась тьма. — Мы кажется с тобой все обсудили. Я не хочу общаться с людьми, которые не уважают мой выбор. Я их люблю. Я от них не отказываюсь. Я им помогаю. Но общаться, натянуто сидеть скалиться на ужине, куда они придут, чтобы только очередной раз высказать претензии, я не собираюсь.

— Хорошо, — податливо согласилась я. — Ты тыквенный суп в горшочках будешь?

Я быстро всегда меняла тему и сейчас тоже это сделала, чтобы не нервировать Матвея. Почему-то сейчас мне было важно, чтобы муж был максимально спокойным, потому что его дом там где я. А я не хочу ассоциироваться у него с нервами.

После ужина и когда Матвей освободился от работы, я решила что мне нужно поговорить.

На моей коже таял крем с ароматом мёда, волосы пахли цветами после дождя, а Матвей как раз вышел из душа и на его накачанном прессе ещё блестели капельки воды. Я развернулась возле своего дамского столика и задержала взгляд на муже. Медленно встала и приблизилась. Посмотрела снизу вверх, как всегда делала, когда хотела о чём-то попросить, и Матвей понял намёк. Он заправил мне прядь волос за ухо, провёл ладонью по плечу, спустился ниже, к запястью, погладил пальчики и положил руку мне на талию, мягко прижав к себе.

Я встала на носочки. Дотронулась губами влажной после душа щетины. Потерлась о неё как кошка и замерев губами на губах мужа выдохнула:

— Родной, а у меня задержка.

Эпилог

— Твой сын малолетний десантник, — сказала я, пройдя в прихожую и стянув с шеи пропитанный снегом шарф. Трехлетний Саша прямо в ботинках пробежал к Матвею и с визгами и криками вцепился в отцовские руки. Матвей поднял сына над головой и закружил приговаривая:

— Так их, мелких врагов! Мы их всех штурмом возьмём! Мы всех победим!

— Да! — закричал сын и дрыгнул ногами. Матвей перехватил Сашу одной рукой и приблизился ко мне, поцеловал и тихо спросил:

— Откуда десантировался?

— С горки, — призналась я, содрогаясь внутри от картинки как Саня, избегая ледяную часть, прыгал просто в снег, который рыхлыми горами лежал у края забора.

Первая зима в России в нашем доме у Северного моря была просто офигенно насыщенной новостями. Саша вдруг решил, что теперь стал взрослым и перебрался в собственную спальню, Матвей вышел на мировой рынок айтиразработок, а я…

А я была счастливой матерью, женой и немного домохозяйкой. Последняя должность вечно претерпевала изменения, потому что первые две отнимали уйму времени. Я даже не помнила, как мы уезжали из Чехии, все смешалось в голове, муж, сын, забытый заяц в аэропорту.

Две недели до нового года давали о себе знать. Вечные пробки, в которых я проводила больше времени чем на кухне, планы на праздники, моя беготня то с няней, то с домработницей. Ну и немного родственники Матвея.

— Ты уверен, что хочешь их видеть? — спустя пару часов спросила я у мужа. Матвей сидел в рабочем кабинете с очками на носу и медленно читал новые договоры. Он стянул окуляры на самый кончик и спросил:

— Нервничаешь?

Я переступила с ноги на ногу и все же отрывисто кивнула. Да я паниковала из-за того, что Матвей все же решил помириться с родителями, но только из-за того, что если что-то пойдёт не по плану…

— Все будет хорошо, — Матвей встал из-за стола и приблизился ко мне, обнял одной рукой и развернул спиной к столу. Подтолкнул меня, чтобы я уперлась задницей в столешницу и приподнял, сажая. Его губы прошлись мне по виску, по скуле, скользнули по шее, задевая тонкую чувствительную кожу. Пальцы запутались в моих волосах, вынуждая запрокинуть голову и открыть для поцелуев горло.