Бывшие. Спаси моего сына

– Я ранен, Тай, я не доживу. Егор тоже, - не нравится мне ход ее мыслей. Еще неизвестно где Юра, что они с ним сделали. Времени мало.

Мужики замерли в растерянности. Их босса завалила дочь, они не понимают, что им делать.

Тая продолжает смотреть по сторонам. Растерянно. Будто теряет связь с реальностью.

Не понимаю, как до нее достучаться.

Про сына говорить бессмысленно, она Юрку никогда не любила, наоборот, ревновала ко мне. Сейчас он может сработать триггером.

– Парни откройте дверь. Вашему боссу нужна помощь. А про вас я договорюсь, - обращаюсь к громилам Фролова.

Они же за свою шкуру переживают. Должны среагировать.

Переглядываются между собой. Смотрят на корчащегося на полу Фролова. Он истекает кровью, стонет, что-то мычит.

Жив падлюка.

В дверь начинают барабанить. Тая поворачивается к мужикам.

– Спрячьте Амира, - говорит им, все еще сжимая окровавленный нож в руке.

– Куда спрятать? – хмурится один из них.

– Надежно. Чтобы его никто не нашел, и мы с ним будем счастливы, - на губах глупейшая улыбка.

И наверное, именно в этот момент, один из прихвостней Фролова принимает правильное решение – быстро идет к двери и открывает ее.

В помещение вваливаются наши люди, полиция.

Егор уже без сознания. Я прошу, чтобы ему в первую очередь помощь оказали.

Едва меня развязывают, поднимаюсь на ноги, идти сложно, но я должен. Юрка – его надо спасти. Евсеев тот же… он дорог Милане, я не имею права разочаровать ее еще раз.

Столько всего надо сделать.

– Амир, ты же ранен. Куда собрался, - останавливает меня один из полицейских.

– Ерунда, - машу рукой, и меня шатает. Едва не падаю, усилием воли держусь за стену.

Не слышу, что происходит вокруг. Все сливается в один сплошной гул.

– Егор… его спасите. А мне… надо к сыну… - слова даются тяжело. Язык едва ворочается.

Но я продолжаю идти. Мне что-то говорят… не слышу. Боль… не чувствую. Есть только цель, я должен успеть…

– Амир, осторожней! Ты что творишь! – доносится сквозь слой бетона.

В глазах кровавые вспышки. А дальше тьма, черная и пугающая.

***

Там очень плохо, ничего не видно, обволакивающий черный туман и тревоги, что подобно цепям связывают все тело. Невозможно пошевелиться, а надо бежать к Юре, Миле, Косте… Хочется крикнуть, а не могу, в рот забивается тьма.

И есть лишь осознание, что в этом мире действительно ценно. За что надо держаться и бороться. И это осознание рассеивает тьму, и я вижу лицо Миланы, озаренное светом, бездонные глаза, которые омывают мои раны.

– С возвращением, Амир, - ее нежный голос проливается лечебным бальзамом на израненную душу.

– Я в раю?
– едва шевелю пересохшими губами.

– Тебе пока туда рано, - едва заметная улыбка касается ее чувственных губ.

Разглядываю ее лицо с жадностью и страхом. А вдруг это видение, и она сейчас исчезнет?

– Я не успел… Юра… Профессор… столько хотел… ничего не успел…

Страх за сына с новой силой сдавливает нутро.

– Юра тебе привет передает. Выздоравливай, - проводит рукой по моему лбу.

– Он… он… где… - слабость наваливается, растерянность, дезориентация.

Не могу понять сплю я, или все на самом деле.

– Он в клинике. Идет на поправку. Я успела. Забрала его, пока вы с Фроловым были.

– Мила! Тебе нельзя было!

– Ага, я бы так и сидела сложа руки, - добродушно фыркает.

Сейчас она другая… мягче, ближе… веки слипаются, а я и с последних сил держу их открытыми. Отвоевываю каждую драгоценную секунду, чтобы любоваться ее образом.

– Отдохни. Потом поговорим, - ее слова укутывают, погружая в сон, в котором больше нет черного тумана.

Глава 68

Милана

– Ангел, папа точно вернется? – Юра смотрит на меня нахмурив бровки.

– Конечно, - глажу ее по жестким и гладким волосам. Малыш задает этот вопрос все четыре дня, после своего спасения. – Он немножко приболел, но скоро будет с тобой. А тебе надо выздоравливать.

– А я не боялся, - задирает головку вверх, еще больше подставляя ее моим пальцам. – Я знал, что у меня есть ангел. А значит, со мной ничего плохого не случится. Горгона больше не может отравить своим взглядом.

– Ты настоящий мужчина, - глядя на этого смелого малыша, слезы на глаза наворачиваются. Я их старательно сдерживаю.

За последнее время я что-то стала слишком сентиментальной, будто плотину прорвало и хочется плакать.

А я все сдерживаюсь. Не даю им волю.

Жду, когда Юра заснет, заговариваю его, чтобы не вспоминал то, что с ним произошло.

Остап засунул собственного внука в больницу за городом. В какую-то глухомань, где нормальных врачей не водится в принципе.

Когда Амир с Егором уехали, сидеть без дела я не могла. Как думала про малыша после операции, дурно становилось. Никогда бы себе не простила, если бы не успела. И страха не было, только дикое желание успеть. У меня были ориентиры, где искать Юру, а в остальном помог Володя и его связи. Общими усилиями удалось найти малыша.

Володя меня отговаривал. Но когда понял, что это все тщетно, отправил со своими людьми в путь. Сам по моему настоянию остался с Костей.

Если я что-то решила, меня не остановить, тем более если на кону жизни.

И хорошо, что я не медлила. Отсутствие квалифицированной помощи, могло стоить жизни Юре. Еще и страх, который малыш прячет, но который нарастал с каждой минутой пребывания в окружении чужих людей.

В том же поселке Остап держал и профессора с женой. Я успела. Точнее люди Володи, я в целях безопасности ждала снаружи. Но еще бы немного и некого было бы спасать.

Сейчас Михаил Иванович чувствует себя неплохо. Наша клиника не сильно пострадала, возгорание коснулось только двух помещений, так что профессора вместе со своей супругой сразу же привезли сюда. Мы убедились, что их здоровью ничего не угрожает и отпустили домой.

С Егором немного сложнее, он потерял много крови, но его состояние удалось стабилизировать.

Амиру досталось больше всего, его прооперировали, было внутреннее кровотечение, еще бы чуть-чуть и… не было бы Амира.

Это осознание больно бьет. Я не представляю мир, где его нет.