Бывших ведьмаков не бывает!

Лясота прислонился к деревянной ограде причала, глядя вниз, на мутно-зеленую грязную воду, где плавала ряска и мелкий мусор. Вот оно и случилось! Вот они и попались! И дернул его черт не сменить собственный паспорт! Заплатил бы лишние два десятка целковых — и вся недолга. Списки-то пассажиров небось у капитана имеются. Княжны Владиславы там нет. Есть сестра его, девица Елена Михайлик, осьмнадцати лет. Но, если наткнутся на имя Петра Михайлика, пиши пропало.

Однако капитан продолжал упираться.

— Вам оно надо, вы преступников и разыскивайте, — рявкнул он. — А на моем пароходе чтоб ноги вашей не было! Не допущу!

— А по какой причине? Может, вы не только с похитителями девиц в доле состоите, но и контрабандный товар провозите?

Капитан от возмущения не сразу нашел слова и несколько секунд только хватал ртом воздух.

— Да как вы, — прорвало его наконец, — как вы посмели? Канальи! Да я вас… я самому князь-губернатору жалобу подам! За Каменный Пояс обоих загоню!

Полицейские чины довольно спокойно переждали его крики.

— Воля ваша, — сказал один, — а только имеется предписание ни одно судно из города не выпускать без надлежащего досмотра. Не допустите досмотреть пассажиров — так и сидите на берегу!

С этими словами один полицейский отправился к стоявшему на берегу зданию дирекции, а другой остался на месте, принимая на себя гнев капитана.

Лясота не стал дожидаться, чем закончится спор. Сколько ни будет шуметь и грозить карами капитан, рано или поздно ему придется уступить. Не под давлением обстоятельств, так под ропот опаздывающих пассажиров. Возможно, уже через несколько минут, выпустив пар и остыв, он решит, что лучше один раз смирить гордость и позволить учинить обыск на пароходе, чем торчать у пристани, теряя деньги и клиентов. К тому моменту, когда начнется досмотр, беглецы уже должны покинуть «Ласточку».

Несколько пассажиров тоже воспользовались моментом и сошли на берег, так что Лясоте удалось вернуться на борт незамеченным. Сомнений в правильности своего поступка — не проще ли бросить княжну Владиславу и спасаться самому? — не было. Девушка доверилась ему не от хорошей жизни. Еще неизвестно, как накажет ее отчим, когда поймает. Может, обесчестит сгоряча, а может, изобьет.

Оставшись одна, Владислава сидела в тесной каюте. Тут были всего две узкие кровати, небольшой столик, ниша для вещей и крошечный рукомойник в углу. Более ничего. Совсем не так она путешествовала еще пару дней назад с мамой и отчимом. Убожество скромной каюты угнетало девушку. Как она будет спать в одной комнате с мужчиной? Правда, этот Петр Михайлик производит впечатление порядочного человека. Он ни разу за время плавания не пытался воспользоваться своим преимуществом — не приставал, не распускал рук. Но там они спали по очереди, и Владислава почти все время спала именно в лодке — привыкнув по ночам спать, она не могла продержаться до рассвета, не сомкнув глаз. И, задремывая на корме, завернувшись в одеяло, она точно знала, что ее спутник не бросит весел, чтобы приставать к попутчице.

Как ни странно, но рядом с этим странным человеком она чувствовала себя увереннее и спокойнее, чем подле кого бы то ни было. Он многое от нее скрывал, прятался, таился, мало рассказывал о себе и вообще был немногословен, но девушка почему-то была уверена, что с ним она будет в безопасности. Это чувство родилось еще вчера вечером, когда она ждала его, сидя в лодке в кустах. И сейчас, когда она осталась одна в каюте, оно только окрепло. И едва послышались шаги, а дверь распахнулась, Владислава поднялась навстречу Лясоте.

Взгляды их встретились. Лясоту поразил огонь, вспыхнувший в глазах девушки. Знакомый огонь.

— Что-то случилось?

— Надо уходить, — выдохнул он и только потом, запоздало испугавшись ее истерики, добавил: — У нас проблемы.

Она задохнулась. Лясота поморщился, ожидая криков, слез и града вопросов, но Владислава лишь побледнела и прошептала:

— Что?

— Вас ищут. И меня.

— Отчим?

— Да. Полиция задержала «Ласточку». Ее не выпустят до тех пор, пока не осмотрят всех пассажиров. Я сам слышал, как они называли капитану ваше имя.

У девушки запрыгали губы. «Ну вот, начинается», — с раздражением подумал Лясота. Столько времени держалась — и нате вам.

— Надо уходить, — повторил он. — Пока полиция не начала досмотр судна, есть немного времени. Если будем действовать быстро, есть шанс уйти. Но, если вы боитесь, — он заметил, что девушка стоит как вкопанная, — можете остаться. Уверен, вам не причинят особого вреда. А вот меня, я слышал, как раз и разыскивают за ваше похищение.

— Я понимаю, — пролепетала Владислава. — Что надо делать?

Она смотрела на мужчину с отчаянием и надеждой. Он уже помог ей ускользнуть от отчима. И они вместе проделали часть пути до Загорска. Неужели все закончится прямо сейчас?

— Уходите, — сказал он. — Прямо сейчас. Накиньте шаль, как будто вам холодно. Под шаль спрячьте вот это. — Он быстро сунул в руки девушки пару свертков: кремень и огниво в мешочке, пакетик соли, пистолет, деньги. — Идите не спеша, как будто решили размять ноги. Не смотрите ни на кого, как будто так и надо. Не останавливайтесь и ни с кем не разговаривайте первая, не привлекайте внимания. Если вас спросят, скажите, что только немного пройдетесь. А на самом деле уходите с парохода и постарайтесь добраться до ближайшей улицы. Там есть бакалейная лавка. Войдите туда и ждите меня.

— А вы?

— Я приду позже. Нам нельзя уходить вместе. Они ищут двоих — мужчину и женщину. Никто не обратит внимания на одинокую женщину и одинокого мужчину. — Лясота распихал по карманам сюртука кое-какие мелочи, окинул взглядом каюту, в которой им так и не пришлось заночевать. — Остальные вещи придется тут бросить. Вам не жалко?

В бауле, который лежал на кровати, осталось ее старое дорожное платье, сменное белье, чулки, перчатки и шляпка. Бросить свое платье?

— Нет, — с тоской вздохнула она. — Не жалко.

Лясоту удивило такое признание. Он знал, что женщины с особым трепетом относятся к своим нарядам и многочисленным мелочам от носовых платков и перчаток до каких-нибудь булавок. Поленька, помнится, тряслась над каждым лоскутком, не желая ничего терять. А эта девушка так спокойно расстается с единственным своим добром… Впрочем, единственным ли? Небось дома у отца у нее полные сундуки платьев, сорочек, чулок и перчаток. Но до Загорска еще надо добраться. И не так уж она безучастна, было заметно, что княжна огорчена, но старается не показать вида. Это ему понравилось, и Лясота тихо коснулся рукой ее локтя, желая приободрить.

— Тогда идите.

Не чуя под собой ног, девушка переступила порог каюты. На палубе прогуливались пассажиры. Раздосадованные задержкой, они на все лады честили капитана, полицию, современное общество и нынешнюю молодежь. Владислава улыбнулась, расправив плечи. Вспомнились наставления матери: «Ты выше их, девочка моя. Будь горда собой и ничего не бойся! Иди!»

И она пошла неспешно, надев на лицо легкую задумчивую улыбку, за которой прятала страх. Он рос в сердце тем больше, чем ближе она подходила к трапу. Одна, без спутников. Легко и непринужденно. Только бы ее не остановили! Что она отвертит?