Бывший. Ты будешь моей

Наварский останавливает машину. Мрачно смотрит перед собой, барабаня пальцами по рулю. А я не шевелюсь. Кажется, что даже не дышу…

– Даша – моя дочь? – приглушенно чеканит он.

– Глеб…

– Да или нет? – рявкает, резко поворачиваясь ко мне всем корпусом, и смотрит на меня так, что даже руки мелко дрожат.

Медлю. Кажется, что бы я сейчас ни сказала, это навсегда разделит мою жизнь на «до» и «после».

– Алиса… - предупреждающе рычит он.

Невольно вжимаюсь спиной в сидение.

– Да, - говорю срывающимся голосом. – Но… но это ничего не значит.

– Твою мать! – рычит он. – У меня дочь, которой почти пять лет, и это ничего не значит?

Он нависает надо мной пугающей, разъяренной скалой, прожигает потемневшим, тяжелым взглядом. А у меня пульс стучит в висках, и сердце бешено бьется о грудную клетку.

– Ты вообще собиралась мне сказать, что у меня есть дочь? – приглушенно рычит он.

Судорожно сглатываю, пытаясь взять себя в руки.

Не буду его бояться! Хотя мне очень страшно…

– Не собиралась, - тихо говорю. – Больше не собиралась…

– Какого хера? – рычит он.

– Я пыталась тебе сказать! – не выдерживаю я и шиплю ему. – И даже не один раз! Но…

– Поконкретнее! – рявкает он. – Ни разу за пять лет ты со мной не связалась и не сообщила о дочери!

– Я звонила! – выкрикиваю ему в лицо, которое уже в десяти сантиметрах от моего.

Судорожно хватаюсь за ремень безопасности и отстегиваю его, чтобы не быть в западне. Если честно, хочется выскочить из машины и бежать отсюда. Только от Наварского не убежишь. Теперь он не оставит нас в покое.

– Ни одного звонка. О чем ты мне сейчас заливаешь? – продолжает рычать он.

– Я звонила!

– Когда? – рявкает он.

Отворачиваюсь, смаргивая слезы. Это самое неподходящее время, чтобы сейчас разрыдаться. И я это делать не буду!

– Первый раз я звонила через неделю, как ты уехал, - ровным голосом говорю я, стараясь очистить мои слова от эмоций. – Ты не взял трубку и не перезвонил. Через три дня я позвонила во второй раз. Трубку взяла твоя невеста.

Та, о которой он мне не удосужился сказать… И она популярно объяснила, что у них скоро свадьба. А я – просто шлюха, которая захотела захомутать практически женатого мужчину. Мысленно вспоминаю всю ту грязь, которую услышала, и опускаю ее. Сейчас не до выяснения отношений. То прошлое, которое было пять лет назад. Что-то сейчас выяснять – бред.

– Второй раз я звонила, когда узнала, что беременна, - спокойным тоном говорю ему, смотря в окно. – Ты сбросил вызов. Так и не перезвонил. Третий раз я звонила еще через неделю.

Как раз за день до его свадьбы…

– Трубку взяла твоя невеста и сказала, что ты не можешь подойти к телефону, потому что вы трахаетесь. Извини, Наварский, сколько раз я тебе должна была еще названивать, чтобы ты согласился ответить или перезвонить? – холодно спрашиваю у него.

– Ты обязана была, - приглушенно рычит он мне.

– Ничего я тебе не обязана! – опять возмущенно шиплю я. – Ты за пять лет ни разу не вспомнил обо мне! А я тебе что-то обязана? Я хоть пыталась, а ты – нет! И было бы лучше для всех, чтобы ты забыл о нас и не вмешивался в нашу жизнь… А теперь отвези меня обратно. Мне надо вернуться к… - запинаюсь и заканчиваю фразу, - домой.

Его глаза опасно сужаются.

– Хочешь ты этого или нет, но я теперь никуда не денусь! – рычит он.

15

Алиса

Боже, как я могла так сильно в нем ошибаться? Смотрю в потемневшие глаза Наварского и не могу поверить, что я этого мужчину любила без памяти.

Пять лет он не появлялся в моей жизни. Ни разу за это время не вышел на связь. И сейчас, вместо хоть каких-то извинений или объяснений, я слышу претензии.

– Что тебе надо, Наварский? – холодно спрашиваю я, выдерживая его взбешенный взгляд.

– Дочь.

От этих слов я холодею. Стараюсь не впускать в себя эти слова глубоко. Но всё равно страшно.

– Я тебе ее не отдам! – хочу сказать твердо и уверенно, но голос предательски дрожит.

– А я и не забираю, - медленно чеканит он.

Судорожно сглатываю. Кажется, как будто с плеч упала гора.

Не забирает…

Но боюсь радоваться. Откуда мне знать, что ему вообще может прийти в голову. Сегодня – не забирает, а завтра – может сделать всё, что угодно. Ведь раньше он уже так сделал, когда дал поверить в наше общее счастье, а потом в один день разбил все мои мечты…

– Тогда что ты хочешь? – тихо спрашиваю.

– Общения с дочерью.

Молчу. Смотрю в его глаза. Почему просто не исчезнуть из нашей жизни?

Чувствую, что нервы сдают в самый неподходящий момент. Отворачиваюсь от него и смотрю в окно. Пытаюсь взять себя в руки, восстановить дыхание, успокоить пульс, который стучит в висках.

Кажется, что наша с Дашей уютная, счастливая жизнь рушится. Да, в нашей жизни много забот, но для меня она самая лучшая…

– Ты ведь понимаешь, что Даша – это не игрушка… - тихо говорю я.

– Твою мать, Алиса! – рычит Наварский. – Я, блять, знаю, что ребенок – это не игрушка!

Бесится. Ни капли не успокоился.

Резко поворачиваюсь к нему лицом и серьезно смотрю ему в глаза.

– Да, возможно, ты это знаешь. Но в ее жизнь нельзя войти, а потом в какой-то момент просто исчезнуть!

«Как ты исчез из моей…» - мысленно добавляю.

– Я знаю, - твердо говорит он, смотря на меня тяжелым взглядом. – И я не собираюсь исчезать из ее жизни!

Опять молчу. Каждое слово дается мне с трудом. Слишком тяжело.

– Мне надо время, - наконец говорю.

– Для чего?

– Для того, чтобы подготовить дочь…

– Будешь готовить при мне.

– В каком смысле?

– Я пропустил почти пять лет жизни своей дочери. И не намерен пропустить теперь ничего.

Голова кругом. Не ожидала от Наварского такого напора…

– Мне надо время, - насколько могу, твердо повторяю я. – Хочешь с ней пообщаться? Хорошо. Но то, что ты ее отец, пока не будем говорить. Пусть она начнет… - запинаюсь, - привыкать…

От мысли, что моя дочь будет привыкать к Наварскому, меня начинает трясти. Слезы подкатывают к глазам. Отворачиваюсь, чтобы он этого не видел.