Бывший. Ты только моя

Она прикладывает пальцы к вискам и трет их, будто у нее резко разболелась голова.

— Ты была невестой Ника? — спрашивает она, а я киваю. — И ты ушла от него к Квиланду, прихватив с собой Сердце?

— Нет, — отвечает вместо меня Ник. — Это я отдал ее Квиланду. А вот что именно произошло, нам еще только предстоит понять. И кому я должен свернуть шею за то, что мой сын чуть не лишился жизни, тоже. Но, сдается мне, корень у этих проблем и тех неприятностей, которые нависают сейчас над моим кланом, один.

Кажется, что грозовые тучи, так долго бродившие над нашими головами в этой комнате, начали рассеиваться. Даже дышать становится легче. Появляется надежда, что вот-вот все легко решится. Мы разберемся, что произошло и откуда столько недопонимания. Найдем способ расторгнуть мой брак. И, главное, научимся друг другу доверять.

В дверном проеме кабинета появляется запыхавшийся слуга. Он тяжело опирается о косяк и еле-еле дышит.

— Что такое, Петрус? — загораживая меня собой, спрашивает Ник. — Что могло произойти такого срочного, что ты решил ворваться в мой кабинет?

Слуга белеет, низко кланяется:

— Не гневайтесь, господин, — прерываясь на глубокие вдохи, сообщает он. — К вам внезапный гость. Он говорит, что это срочно.

Сердце стягивает тугим обручем, и неприятный металлический, чуть солоноватый привкус появляется на языке. Тревога пробегается по всему телу, когда я понимаю, что не хочу отпускать Ника. Хоть бы он прогнал этого гостя. Не место ему тут.

Но Ник кивает, целует меня в лоб:

— Рэг, Лин, позаботьтесь пока что о Ти, у нее сегодня тоже непростой день. — Он делает знак сестре и выходит из кабинета.

А спустя несколько минут из гостиной слышится грохот.

Глава 34. Николас. Будет война

На моих руках спящий ребенок, который только что стал взрослым. Слишком рано. Слишком рано, потому что на моей памяти раньше шести лет никто не обретал дракона. Но… Они и не были моими детьми.

А это мой сын. Осознание взрывает мозг, заставляет моего собственного дракона ликовать и рваться на свободу. Я уже практически смирился с тем, что собственным наследником не обзаведусь.

Потому что мне нужен был всегда сын только от нее. От Тиоллы, которая ядовитой занозой засела в сердце, сначала подарив счастье, а потом практически до основания разрушив все.

Но вот, я держу сбывшуюся мечту. Нового золотого драконенка, своего сына, который справился. Мы вместе справились.

За те мгновения, в которые я направлял нового дракона, я успел погрузиться в воспоминания Риана о том, что происходило у них дома. Они обрывочные, неосознанные, но очень красочные.

И четко свидетельствуют о том, что никакого счастья и любви у Тиоллы с Гардарианом не было. Были страх, боль и безнаказанность. Риана этот засранец не трогал только потому, что думал, что это его наследник, что, собственно, и спасло моему сыну жизнь.

Но что было с Тиоллой… Придушу гада своими руками. А еще всех, кто в этом всем участвовал. Чувствую, что зубы уже скрипят от того, как раздраженно сжимаются челюсти.

Виню ли я себя в этом? О да. Прежде всего за то, что не поверил себе и чуйке дракона. Поверил тому, в чем меня всеми силами пытались убедить, не копнул глубже.

Но если все так, как видится это сейчас, то… Гардариана ждет смертельный поединок. И тогда Тиолла будет свободна, а дальше я приложу все усилия, чтобы напомнить ей, что она давала мне уже однажды согласие.

Сколько бы времени ни прошло, я помню ту ночь, будто она была сегодня.

Я никогда не видел ничего прекраснее, чем эти изгибы тела и мерцание пламени свечи на белоснежной коже Тиоллы. И никогда не желал ничего сильнее, чем завладеть этим телом и этой девушкой.

Отзывчивая, нежная, чувственная… Одного касания к напряженным вершинкам хватает, чтобы услышать этот сладкий стон, который практически лишает меня самообладания. Хочу ее всю, но даю возможность привыкнуть, довериться. Ласкаю, целую, присваиваю каждым своим прикосновением.

Амулеты сияют как тысячи солнц. Кажется, что за окном не ночь, а полдень, так светло становится в комнате.

Тиолла дрожит от волнения и от желания, податливо плавится в моих руках, следует за мной, куда бы я ее ни повел. Моя. И я вернусь за ней в ночь Креолинии, чтобы больше никуда не отпускать.

Она засыпает от усталости на моих руках, а я не могу надышаться ее ароматом сирени.

Оставляю Риана с Бертой. Конечно же, лекарь просто подтверждает то, что я и так знаю: Риан — мой сын. Возмущению лекаря нет предела, потому что он считает, что это Ти виновата, что скрывала сына от меня.

Но пока сам все до конца не выясню, рассказывать о том, что произошло и почему, я не намерен. Разговор с Тиоллой оказывается напряженным, он рвет на части сердце и заставляет снова проклинать всех, кто бы причиной страданий Ти. В том числе себя.

Но самобичевание без каких-либо действий к результату не приведет. Пока что единственная зацепка — это кольцо, которое я заказывал ювелиру специально для Тиоллы, которое я надел ей на палец нашим утром, и которое мне потом прислали с письмом от Ти.

Теперь я практически уверен, что это была не она. Но остается вопрос, кто это сделал и где кольцо. Не могла Ти добровольно его отдать, теперь я точно не поверю в это.

Мой вопрос о кольце вызывает у Тиоллы недоумение и растерянность. Хочется поторопить ее, заставить побыстрее вспомнить, но я вынуждаю себя проявить терпение. Ну почти.

— Тиолла? — переспрашиваю я.

— Я…

Она растерянно хмурится, бегает глазами, будто пытаясь понять мою логику. Нужный мне ответ я не получаю из-за Айлин, пылающей праведным гневом. Упираться смысла нет. Рэгвальд с сочувствием смотрит на меня.

Удивительно, как мы поменялись с ним местами. Два года назад я был здравым звеном в их отношениях с Айлин, мог рационально рассуждать и был уверен в их искренних чувствах, а потому даже рискнул пойти против воли богов.

А теперь он смотрит на меня так, будто знает в разы больше меня, причем не только о прошлом и настоящем, но и о будущем. Хотя я этого не исключаю, потому что не всем в жизни везет вернуться из-за грани в сопровождении богов и получить второй шанс на счастливую жизнь.