Бзик в кратком

Записывать хотелось и раньше, но никак не моглось. Записывать хотелось много. Аппаратура, напрочь отсутствие не только музыкального образования, но и слуха, периодическое издевательство над литературой и ее языком (как сейчас, например) … Все вышеперечисленные болевые точки сильно мешались и не внушали надежду, на что-то менее снисходительное. Но самое отвратительное – это Самоповторы. Самоповторы, коих и в этой книге достаточно много, существовали и тогда, как воздух. Ядовитый газ, распространявшийся над сучком былой ветки, над Хиросимой. Хиросима с легкостью делилась им с Нагасаки, Москвой, Майами, Салехардом, Екатеринбургом, Санкт-Петербургом… Его было много. Только лишь дуршлаг фильтровал бы полностью, но его не было. Дмитрий собственными руками просеивал, пытаясь ухватиться за актуальность и уникальность. Вышло неидеально. Никто не скажет, что был произведен идеальный кристалл. Поттеровский крестраж, содержащий в себе то ли жизненные позывы к самоконтролю, толи чудотворную регенерацию абсурда, ведущую к прекращению былых, низших мыслей светской молодежи, которая именуется, так, не имея на своих спинах шрамы от малых прутов и всеобъемлющих розг царя, а взращивая в себе лишь непроверенную информацию. Именно крестражу был подобен новый материал. Именно он стал достоин получить озвучивание и свое закрепление в этой маленькой, но чудесной истории.

Первый альбом писался долго, кропотливо. Второй уже писался на скорую руку, ведь впереди было расставание. Разъезд по разным городам без гастролей, автографов, премий «Овация». Да и нужно ли это все? Нет же. Все, что нужно, хранится у нас внутри под самой прочной крышкой. У кого-то это крышка гроба, у кого-то она еще и забита, а у нас… У нас это крышка от бутылки с колой. Под ней штрих код, который нам придумали отнюдь не насильно. Мы не наемные убийцы из игр с завышенной оценкой от критиков. Мы сами выбрали этот путь, отказавшись от обета молчания или же приняв его (вряд ли читающий это способен и день не разговаривать). И я говорю сейчас, разумеется, не о качестве жизни, а об ориентации в идеологиях собственного поведения, которая хоть и была сформирована, безусловно, в результате активного проявления синдрома запоминания в период детства и постдетства, но, нравилась нам. И, конечно, если человек лишился указательного пальца по вине несправедливости, то он с большей вероятностью начнет указывать другим местом, чем бросит все это. Однако, смирение знакомо не единожды лучам солнца и их пережиткам. Борьба. Вот что внутри.

Было смирение. Смирение смерти. Смирение прекращения деятельности. Но потом конечности стали отрастать. Стало понятно, что теория Штайнера имеет свои законы, периоды и сюжеты. Закончилась всего лишь вторая сюжетная арка. Открытая концовка суждена лишь фильмам про три билборда и призраков, но никак не группе с феноменальным чувством логического конца. Десятая глава не может быть о смерти. Она о шутке, где не каждый распробует панчлайн, или же об издевке, в которой никто не понял, над чем издеваются.

В любом случае мы вместе ждем третий альбом. Знаем, что он будет лучшим.

SNOWDAY

Приходит Прохор с микрофоном. В рюкзаке у него микрофон, в голове сомнения, а в идеях создать первый музыкальный альбом в своей жизни. Он был готов начать. Семенов тоже был готов. Его квартира в этот день превратилась в личную студию группы Теория Штайнера. Двое уселись за компьютер и начали творить.

Самое смешное в создании первого альбома было то, что ни Прохор, ни Семенов ни пели при таких условиях. Они вообще не пели. Когда дело доходило до записи вокала их бросало в неутолимый смех, что можно заметить даже в конечной вариации альбома. Из-за смеха и неловкости происходящего периодически возникали диссонансы в сочетании голоса и ритма. Сбивчивость и непопадание в ноты стали символом штайнеровского вокала, но в самом начале этот символ мог все разрушить. Записывать третью песню было невыносимо. Хотелось все бросить. Но как, же повезло, что третьим произведением станет «Пачка молока». Хит, с которым чаще всего ассоциируется теперь эта замечательная группа из города на Полярном круге. Именно «Пачка» стала тем определяющим фактором к тому, что альбом все-таки выйдет. И выйдет он не таким, как планировался в первые дни записи. Когда Дмитрий и Прохор работали над песней «Сноудень», перед глазами маячили политические подтексты, которые хоть и преобразовались в более бытовые мотивы во второй записи группы «ZALUPA» оставались все такими же подтекстами. «Пачка молока» обрубила это все на корню. Вместо проблем пространства Теория Штайнера окунула простого русского обывателя в грязь собственного тела. В гламурность сроднившуюся с гермофродитностью точь-в-точь, как один в один. Вопрос мужчин женщин и кого-то еще имеется в народе, но о них не так много говорят и еще меньше поют. И тут подобную песню исполняет ни Элтон Джон, ни Баста, ни Никельбек в конце концов, а два школьника. Это был успех, который спровоцировал невероятный прогресс. Стало понятно, что альбом SNOWDAY станет не однобоким и однотомным диском. Он воплотится во вторую «Разлуку» (альбом группы Наутилус Помпилиус 1986 года создания). Будет для всех и про все. В нем будет и история любви, фактически рассказанная в двух словах, и космические оттенки, стоящие стеной к человеку в последние минуты его одиночества, и душевные мелодии о важности поэта и его творчества. В прочем в песнях столько дополнительных подсмыслов, что разобрать альбом SNOWDAY досконально будет очень сложно. Это недетское произведение не только из-за присутствия брани (к которой именно здесь, почему-то испытывается наибольший всплеск ненависти и неуважения), но и из-за того, чтобы альбом полюбить, необходимо обладать значимым багажом опыта и знаний.

После того, как альбом был готов, ничего кроме восторга испытать было невозможно. Остальные эмоции продавились под весом радости. Слушатели также остались довольны, требовали еще порцию. И не только они хотели. Сама Теория Штайнера стала голодать. Ей не помог бы ни мескалин, ни покупка маслокара. Начался передоз пустоты. Чувство популярности (пусть и мизерной) воткнуло Семенова в песок, заставляя, греючись, сострадать всем остальным. Они неудачники. Они не записали SNOWDAY, а он это сделал. Разумеется, все это было несерьезно (но в каждой такой несерьезности улыбается самый настоящий маньяк) в плане того, что звездной болезнью никто не заболел. Чувство собственной важности, разумеется, выросло, но не до такой степени чтобы, глядя на богатую дочь депутата, стать русским психопатом.

В течение месяца после публикации альбома и Семенов, и Торбин периодически пересушивали свои хиты, и сами, находя в этом всем что- то новое, безумно интересное. Изучив все досконально, стало понятно. Каким бы замечательным не вышел первый альбом, он все-таки имеет свои дыры и ошибки (не только вокально-своднические). Он оказался блином, который в свою очередь оказался комком. Еще один повод создать второй альбом. Оказался ли он работой над ошибками?

Позорное шествие

Бывали метели здесь,

В желтистых полях,

Где замученный голодом весь,

Умирает разведчик в рублях.

Его горло забито копейками,

На ногах башмаки,

Кооператив урожая коленками вытоптав,

Мрут дураки.

И не мы это вовсе,

И не наши отцы,

Заграничный дом, недостроенный,

Остается в тарелках пустых

Вместе с мусором рифменным

Да гнилью соседских дворов

Умирает отродье безликое,

Что поэтом назваться готов.

Все это в прошлом прорытое,

Остается для бедных голов

Смуглых мальчиков, вдолбленных

В основание низких ворот.

Лунатик

По полу ползёт мелкий человек

Человечищем его трудно назвать

Он мечтает поесть человечины

Он хочет сегодня немного поспать

Родители не видят в нем толка

Он вьет над собою серые тучи

Но ручки не достают до потолка

Может без них будет лучше?

Мальчик ползёт, он сильно промок

И размяк в коричневой гуще

Его тело стекает на потолок

Может без него станет проще?

Люди перестанут бояться

Держать нож перед аортой

Пока его ведут купаться

В обнимку с пустотой

Передоз Starости

Как вы могли заметить, в нас присутствует огромная любовь к унижению английского и русского словаря одновременно, но сейчас не об этом. Второй альбом был не за горами, как и скорый отъезд в другие пучины человеческой похоти и хамства. С самого начала мы знали, что это будет EP, а не стандартный лонгплей, так как времени было совсем в обрез. Первым был создан текст для трека «Вселенная Стивена Хоккинга», эх знали бы вы как он выглядел изначально. Тирады Люцифера после первого куплета, крики сирен в мрачной пещере и завывающий про молодость Александр Градский, или же пародия на него. Во втором куплете этого шедевра была такая боль, что даже Пугачева на бэк-вокале не смогла спасти его от удушья у каждого, кто его прослушал. В общем, Прохору пришлось срочно все переделывать и в итоге, ну а что в итоге? Нормальный такой «попс» получился, неправда ли? Говоря о процессе, он был незабываем, особенно момент, когда в середине записи одного из произведений врывается перепуганный открытой дверью отец и видит двух поющих жеребцов. Пот, стекающий по спине прямо вниз, было нетрудно почувствовать, и в тот момент я познал очередной неловкий приступ оргазма. Короче говоря, времени на запись стало еще меньше, поэтому «Неожиданная агрессия» была записана с первой попытки, а печально известный «Последний Штайнер» ограничился только первым куплетом. И вот настал День Икс. Семенов уехал, и Прохор остался один, на перепутье тонн алкоголя, футбола и депрессии. Чтобы доделать данный сизифов труд ему пришлось полностью ограничить общение с внешним миром, это было несложно, так как отец с ним уже не общался. Осталась лишь одна особа, которая, как пел Макаревич: «Была младше его». Даже она познала, насколько Прохор был мизантропичной мерзостью, но искусство требовало жертв. Альбом был доделан и ознаменовал собой завершение эпохи прежнего Штайнера, Штайнера первой итерации. После него уехал и Прохор, уехал наслаждаться футболом и музыкой уже с трибун, с одной лишь мечтой…. Создать на расстоянии с Димой свой собственный жанр, собственный лейбл и собственную армию фанатов, на тот момент состоявшую из их самих. В городе на Неве Прохор оказался никому не нужен и в порыве суицидальных наклонностей начал писать. Не сильно отличалась и судьба Семенова, отправившийся транзитом через деревню, где жила его бабушка, в город на Исети. Символы в его голове стали снова складываться в стихотворную форму. Что-то снова началось, что-то скоро стало…

Эта Песня

Эта песня о любви после мрака отражений

Эта песня как желание воды в жарком помещении

Эта песня не моя,

А твоя, любимая,

В этой песне город Рим

Место сновидений

Столько слов и все в одно встали обращение

К мягким, словно крем брюле сладким ощущениям

Эту песню не понять, если ты лишь зернышко, чью поверхность плотно мать укрывает перышком

С этой песней сложно спать ночью и в одежде

Эта песня лучше всех есть и сейчас, да была и прежде

Даже если в погребе похоронишь ты Надежду

Даже если ты в одном лице невежа и невежда

Песня схватит тебя нежно, попросит ей спеть про берег прибрежный и про другие места

Все это чудесно, конечно,

Все это просто мечта

Вторник 1

Я ничто

Я торжество

Но стоит прикоснуться пальцем к лицам

И превратишься в ничтожество

Риск не оправдывает цели