Capitol Couture

POV Пит

Дзынь!

Дзынь-дзынь-дзыыыынь!

Какого черта?! Хватаю подушку и с силой зажимаю голову.

— Проваливайте! Никого нет дома!

Тук-тук-тук!

За громогласным звонком следует настойчивый стук в дверь, окончательно вырывая меня из сладкой дремы.

— Боже, и мертвого поднимите! — пробубнил себе под нос и, исключительно на морально-волевых, поднял свое тело в относительно вертикальное положение.

С силой тру глаза, щурясь от уже успевшего подняться солнца. И как я забыл задернуть шторы? Хотя, вспоминая прошлую ночь, шторы меня волновали в последнюю очередь. Пытаясь прийти в себя, расправляю плечи и от души потягиваюсь, после чего провожу пятерней по волосам, приводя и без того выдающийся сеновал на своей голове в полный хаос.

Выскользнув, а точнее вывалившись из постели, запутавшись в простыне, посылаю в космос пару ласковых и плетусь проверять, кто выиграл в лотерее бессмертие и решил испытать его субботним утром.

ТУК-ТУК-ТУК

— Да иду я, иду! — проходя мимо гостиной, хватаю домашние штаны и, прыгая на одной ноге, кое-как натягиваю их на себя.

Взгляд машинально задерживается на зеркале, где алой помадой выведен номер телефона и отпечаток таких ненасытных этой ночью губ. Ухмыляюсь своим воспоминаниям о белокурой бестии, что так громко стонала подо мной, грозя перебудить всех соседей.

— Надеюсь это не миссис Хоппс, — восьмидесяти трехлетняя соседка была очень суровых нравов и пару раз уже пыталась устроить мне настоящую выволочку, застав в коридоре с одной из моих пассий.

Ключ с легким щелчком повернулся в замочной скважине, и дверь с легким скрипом отворилась, открыв звонившему обзор на молодого подкаченного мужчину, отчаянного зевавшего и абсолютно наплевавшего на отсутствие какого-либо верха на нем.

— Мистер Мелларк? — на пороге стояла молодая девушка в темно-синей униформе, сжимая одной рукой широкую лямку довольно увесистой на вид сумки.

Симпатичная, успеваю отметить про себя. Из-под кепки выбиваются слегка растрепанные волосы, переходящие в две косички. Как-то слишком по-детски, на мой вкус. Ей шло больше. Неосознанно перед глазами всплывает образ маленькой темноволосой девчушки, на которой я мечтал жениться в пять лет. Глупо, правда? Но ребенку простительно. Впрочем, к пятнадцати годам мысли о браке как ветром сдуло, заменив иными желаниями.

Отвлекаюсь от своих школьных воспоминаний, которые казалось, были уже давно забыты и погребены под пластом пройденных лет.

— Он самый! — демонстрирую лучшую из своих улыбок.

— Вам письмо, распишитесь в получении, — девушка сжала губы в тонкую линию и протянула мне тонкий конверт, на котором виднелась знакомая мне с детства марка с угольной шахтой. Двенадцатый…

Настала пора удивляться. В каком веке живет отправитель? В жизни не получал никаких писем. Из Двенадцатого мог написать только отец. Интернет он категорически не признавал, но телефон-то чем его не устроил?

После развода родителей папа собрал свои вещи и уехал обратно, а мама осталась со мной и братьями в Капитолии. Видимо давно я не звонил своему старику, раз он решил напомнить о себе таким дедовским способом.

— Готово! — черканул закорючку и забрал полагающийся мне конверт, не забыв, как бы невзначай, коснуться тонких пальцев девушки. Она вздрогнула и отдернула руку, словно обожглась, очаровательно залившись краской. Скромница. Оторвав взгляд от конверта в своей руке, с самой невинной улыбкой, на которую был способен, произношу:

— Может переспим?

Конечно, я не рассчитывал на ее согласие, но вид этой недотроги заставил меня немного пощекотать ей нервы. Цвету ее лица позавидовал бы самый сочный помидор. Девушка резко замахнулась и влепила мне смачную пощечину, добавив красок и моему лицу.

— Мудак! — выплюнула мне в лицо и, развернувшись на каблуках, пулей вылетела из подъезда, от души хлопнув дверью.

— Эй, ну дверь-то за что? — крикнул ей в вдогонку, потирая щеку.

Позади меня послышался щелчок, и из дверного проема высунулась седая голова моей соседки, полностью усыпанная бигудями всех цветов радуги. Кто вообще придумал эти штуки?

— Доброе утро, миссис Хоппс! — помахал старушке ручкой и поспешил захлопнуть дверь прямо перед ее любопытным носом. Вот ведь приставучая леди. Зная ее характер, уверен, что она подслушивала под дверью, ожидая уличить момент для эффектного появления со своими нотациями на тему воспитания молодежи. Поздно мне лекции читать, уже не переделать.

Пит, тебе почти тридцать, а ведешь себя как школьник, ей богу.

Закрываю дверь и прохожу на кухню, предварительно бросив конверт на полку. Письмо может подождать, а голод, как говорится, не тетка. Ночью я потратил слишком много энергии, которая требовала срочного восполнения.

Сварганив быстрый завтрак и сварив кофе, бреду в гостиную и усаживаюсь в любимое кресло. Конечно, приятнее, когда завтрак получаешь в постель, но сойдет и так.

За год свободного плавания я стал образцовым холостяком. И вот что я вам скажу: такая жизнь по мне! Никакого тебе выноса мозга или необходимости изображать идеального мужа. Хочу — в трусах хожу, хочу — без трусов. Хочу — поднимаю стульчак, хочу — опускаю. В общем, полная свобода действий.

Никто не гладит рубашки, не забивает холодильник до отвала, не обеспечивает регулярный секс. да и черт с этим всем. Я вполне могу и сам все устроить в лучшем виде. Я бы даже сказал, что с последним стало проще. Да и с холодильником я, конечно, перегнул. Продукты приносил я, Мэри готовила крайне отвратно. Единственное блюдо, которое можно было съесть, не боясь за свое будущее, были сырные булочки по рецепту ее бабушки. И она пекла их практически каждый божий день. каждый-божий-день! Не-на-ви-жу сырные булочки.

За два года семейной жизни я понял одно — черта с два я еще раз наступлю на эти грабли и женюсь.

Студенческий брак — отдельная история. С Мэри меня познакомил приятель на последнем курсе моего обучения в Художественной академии Капитолия. Она же только поступила на первый курс, а я, подсуетившись, вызвался помочь ей с первой практической работой. И закрутилось.

Она не походила ни на одну из моих бывших девушек: миниатюрная блондинка с огромными карими глазами, милым курносым носиком и пухлыми губками, будто созданными для поцелуев. Она была потрясающей! Всегда смешно задирала подбородок, когда привставала на носочки, чтобы дотянуться до моих губ. Короче, влюбился я до розовых соплей, аж вспоминать тошно.

Я мог часами наблюдать за ней, запоминая каждую черточку, каждый изгиб ее великолепного тела. Где-то в шкафу до сих пор пылится кипа ее рисунков, которые у меня так и не поднялась рука выбросить.

Все было как в избитом дешевом романе: свидания, признания, близость, мое предложение, ее согласие. Дурак. Повелся на всю эту мишуру, которая растаяла, как дым, спустя первые полгода брака. Начались упреки, ревность, первые скандалы, которые по первости удавалось гасить в постели. Что может быть лучше примирительного секса?