Царь Федор Иванович

Сначала при Федоре Ивановиче на «луговую черемису» отправилась армия во главе с князем Д.П. Елецким. Видимо, этого не хватило. Пришлось ставить на землях «луговой черемисы» крепость Санчурск («Санчюрин город»), которой уготована была роль опорного пункта русских войск во враждебном краю. «Для береженья» при строительстве отрядили армию из трех полков во главе с князем Г.О. Засекиным^{56}. Осенью 1586 года биться с незамиренной черемисой пошла еще одна трехполковая армия. Роль главнокомандующего исполнял князь И.А. Ноготков^{57}. Он огнем и мечом прошел по черемисским улусам. Такой разор, кажется, сломил волю черемисы к сопротивлению. Область покорилась.

Еще хуже при Федоре Ивановиче дела шли на юге. Московское царство испытывало страшный натиск ногайцев и крымцев.

Иван Грозный создал для степных народов, живущих за южным рубежом русской державы, великий соблазн. Он показал им, что центральные области России достижимы, что нашу оборону можно взломать и тех смельчаков, которые сумеют пробиться к Москве и примосковному краю, ждут сказочные богатства и драгоценный «полон» — тысячи новых русских рабов. Как забыть татарам триумфальный поход Девлет-Гирея, спалившего в 1571 году Москву и благополучно пригнавшего из сердца России толпы пленников? Почему бы не повторить подвиг удачливого воителя? Сам он, попытавшись добить, окончательно растоптать Московское царство, нарвался в следующем году на стойких его защитников, потерпел поражение у Молодей и бесславно откатился назад. Однако то, что удалось одному вождю орд, может повторить другой, пусть и не сразу.

В 1584—1586 годах удары с юга градом сыплются на страну. И война с бунтующей черемисой дает крымцам новую надежду на успех. Пока у русского царя руки связаны битвами в Поволжье, трудно ему выставить сильную оборонительную армию к Оке — главному рубежу российской обороны против Степи.

Борьба идет с переменным успехом.

Весной 1584 года крымские татары во главе с Арасланом-мурзой, сыном Дивея-мурзы, когда-то плененного русскими ратниками у Молодей, осуществляют глубокий прорыв. Они грабят можайские и вяземские места. Отряд думного дворянина М.А. Безнина громит татар на реке Высе и освобождает «полон». Ждали наступления самого крымского хана, и на Оке развернулась пятиполковая армия во главе с тем же князем Ф.М. Трубецким. Из Москвы были отправлены правительственные эмиссары — проверять боеготовность войск. Под Ряжск является татарское войско из-под Азова. В апреле 1585 года на Оку вновь отправилась русская пятиполковая армия, возглавленная князем Б.К. Черкасским, а также И.Д. Колодкой Плещеевым — против чаемого «крымского царя» и «ногайских мурз». В мае—июне 1585-го у Шацка действовали отряды ногайцев, против которых вышла русская рать во главе с лучшим нашим полководцем того времени — князем Дмитрием Ивановичем Хворостининым. Осенью того же года крымцы вновь угрожают Рязанщине. Несколько месяцев спустя против нового набега вывел три полка князь Андрей Иванович Шуйский. Весной 1586 года на Оке русскими силами опять командовал князь Б.К. Черкасский, с которым был также князь Ф.Н. Ноготков. После упорной борьбы, захватив около четырехсот бойцов противника в плен, русские воеводы князья М.Н. Одоевский и П.И. Буйносов, командовавшие тогда передовым полком и полком левой руки, вновь разбили татар.

Летом 1585 года московской дипломатии выпала колоссальная удача, способная сильно облегчить борьбу с Крымом. Оставалось лишь грамотно ею воспользоваться, что и проделали с блеском столичные государственные мужи.

Крымское ханство попало в полосу затяжной междоусобной борьбы. От рук собственной родни пал тамошний правитель Магмет-Гирей. Ханом стал Ислам-Гирей, его наследником — Алп-Гирей, а братья Ислама бежали к соседям. Один из них, Мурат, решил обратиться за покровительством к новому русскому царю. Он явился в Астрахань, оттуда во главе с многочисленной свитой направился в Москву и был принят Федором Ивановичем с распростертыми объятиями. Его, по словам летописи, «пожаловали великим жалованием». Лучшего подарка для страны, истекавшей кровью в борьбе со своим извечным неприятелем — крымцами — и придумать было невозможно! Турки, чьим вассалом являлось Крымское ханство, вскоре потребовали выдать беглеца с ханской кровью Гиреев, но в Кремле имели иные планы относительно судьбы этого человека. Тем более что его поддерживала часть крымских родичей, в том числе братья — Сеадат-Гирей и Сафа-Гирей, оказавшиеся в ногайских кочевьях. Москва взяла под свою державную руку одного из царевичей-Гиреев, вступила в союзнические отношения с другими, сея рознь в стане врагов. Теперь она могла надеяться даже на то, что при благоприятных обстоятельствах Крым окажется в вассальной зависимости от нее.

Мурат-Гирей пробыл гостем московского государя Федора Ивановича год. Летом 1586-го он в добавку к своему татарскому отряду получил войско из двух тысяч бойцов и отправился с ним к Астрахани, дабы оттуда беспокоить набегами крымский фланг. Ногайский хан Урус, также склоняясь на сторону России, принес царю присягу. И на месте слабо защищенной русской степной окраины против зарвавшихся крымцев выстроилась агрессивная коалиция.

Мурат-Гирей прожил в Астрахани несколько лет и скончался в 1590 году, исполнив службу, возложенную на него российским правительством. Так, Новый летописец сообщает: царевич «…в Асторохани ко государю многую службу показал, многие бусурманские языки (народы, племена. — Д. В.) под его царскую высокую руку подвел»^{58}. После его кончины проводилось масштабное расследование, выявлявшее крымских «ведунов», которые «испортили» Мурат-Гирея, его семью и доверенных людей. Найдя виновных, их подвергли пыткам и сожгли. Московский летописец добавляет в картину службы татарского царевича конкретные факты. Когда ногайцы напали на владения крымского хана, Мурат-Гирей отправил с ними русский отряд — дворян, казаков, стрельцов во главе с Федором Яновым^{59}.

Помимо этого крупного успеха в борьбе с Крымским ханством, добрые плоды приносила традиционная и очень эффективная политика строительства новых городов на восточных и южных рубежах. Действуя от их крепких стен, русские полки чувствовали себя намного увереннее. И хотя продвижение с опорой на новые крепости стоило очень дорого, оно надежно закрепляло целые области за Московским государством. Помимо упомянутого Санчурска, в Поволжье и на землях вятских марийцев выросли стены Царевококшайска или Кокшажска (1584), Цывильска (1584) и Уржума (1584). Летопись сообщает: «Государь праведный… посла воевод своих и повеле ставити во всей черемиской земле городы, — и поставиша на Нагорной и на Луговой стороне город Кокшугу и город Цывильск и город Уржум и иные многие города, — и насади их русскими людьми, и тем он, государь, укрепил все царство Казанское» ^{60} .Позднее на Волге родился Самарский городок — чуть поодаль от древней, к тому времени разрушенной пристани (1586). В будущем из этого скромного укрепления вырастет могучий го-род-миллионник. На юге появились деревянные крепостицы Воронеж (1586) и Ливны (1586). В Предуралье около 1586 года на месте более древнего поселения возникает русский городок Уфа [36] , и управляет им воевода Михаил Александрович Нагой — из тех самых опальных Нагих, родственников последней жены Ивана Грозного. Ныне здесь процветает еще один город-миллионник. Россия расширялась на юг и восток, власть государя Московского утверждалась на степных просторах топором плотника и пищалью стрельца.

36

Датировка основания Уфы вызвала масштабную дискуссию. Автор этих строк принял позицию В. В. Трепавлова, предложившего наиболее основательные с научной точки зрения доказательства того, что датой основания города следует считать 1586 г.

Точно так же следовало защитить и сердце державы. Поэтому родился колоссальный строительный проект — возведение стен московского Белого города. Этот проект начали осуществлять в 1585 году. Надо полагать, когда он разрабатывался, государственные мужи учитывали горестный опыт 1571 года: стихия смертельных врагов России, крымских татар, плескалась тогда у столичных окраин; пожар, затеянный слугами Девлет-Гирея, нанес Москве страшные раны. Еще при Иване IV планировалось больше воздвигать в столице каменного строения. Идея же создать мощные укрепления Белого города отвечала двум страшным урокам, полученным от крымцев. Во-первых, Москва получала новый пояс оборонительных сооружений. Во-вторых, центр города оказывался отгороженным каменными, то есть огнестойкими стенами от прочих районов. Теперь очередному огненному бедствию сложнее было бы перекинуться с периферии в центр и наоборот.

Летопись сообщает: «Повелением благочестиваго царя Феодора Ивановича всея Руси зачат делати град каменой на Москве, где был земляной, а имя ему “Царьград”»^{61}. Иными словами, первым, древнейшим названием Белого города было «Царьград». Очевидно, современники воспринимали это строительство как поистине царственную затею. Впрочем, может быть, дело не только в этом. Москва мыслилась тогда русскими книжниками как столица не одной лишь России, но всего восточного, православного христианства, как город, который по благодати Господней — «второй Иерусалим», а по державной мощи — «Третий Рим». Знания о могучих стенах, окружающих «Второй Рим» — Константинополь или «Царьград» русских летописей, вызывали желание и в этом уподобиться прежней столице христианского мира, самим Богом отданного басурманам из-за нестойкости в вере.

Главным зодчим Белого города стал Федор Савельевич Конь, лучший русский фортификатор того времени. Он возвел стену, подковой охватывавшую Кремль, Китай-город, а также разросшиеся вокруг них посады и торги, усадьбы знати и монашеские обители. Стена эта упиралась в берега Москвы-реки западнее Кремля и восточнее Китай-города, а по краям заворачивала внутрь, защищая столицу от нападения не только с суши, но и с воды [37] . Роль основных узлов ее обороны играли 27 мощных башен. Она имела также десять проездных ворот, и от них расходились в разные стороны главнейшие улицы древней Москвы. У основания стену складывали из белого камня, выше — из большемерного беленого кирпича.

37

На западе Белый город начинался от Водовзводной башни Кремля, на востоке он упирался в Китайгородскую стену.

Многолетние усилия строителей завершились только в 1593 году. Общая протяженность «Царьгорода» составляла немногим менее десяти километров — при десятиметровой высоте и толщине, достигавшей от четырех с половиной до шести метров. Зубцы сооружались по образцу кремлевских — в форме «ласточкиных хвостов». У подножия располагался ров, заполнявшийся водой. Грандиозная работа! К тому же начатая в высшей степени своевременно. В 1591 году под Москвой опять встанет армия крымских татар во главе с ханом Казы-Гиреем. Тогда-то новенький каменный пояс, надетый на тело столицы, окажется спасительным…

Белый город прослужил Москве почти 200 лет. При Екатерине II его обветшалые стены снесли, а рвы засыпали. Последними исчезли Арбатские ворота (1792). Ныне по линии Белого города расположено Бульварное кольцо, столь любимое москвичами. От древних оборонительных сооружений осталось немногое. Часть строительного материала, взятого из стены Белого города, уже в XVIII столетии использовали для сооружения новых домов. Так, нынешнее здание московской мэрии частично возведено именно из фрагментов древнего щита столицы. Кроме того, при строительстве подземного перехода у станции метро «Китай-город», в районе улицы Варварки, был вскрыт фундамент стены, возведенной Федором Конем. Его теперь может обозреть всякий любопытный прохожий. Наконец, всего несколько лет назад на Хохловской площади строители под надзором музейщиков обнажили еще один большой участок фундамента. Возможно, он станет частью интерьера новой музейной экспозиции или… нового ресторана.