Царь грозной Руси

И в июне началось вторжение. По Дону двинулось более 100 судов. Войско, по русским данным, достигало 90 тыс. человек (вместе с рабочими). Царского посла Мальцева, ехавшего к ногайцам, турки захватили в плен и везли, привязав к мачте — пусть увидит триумф султанского оружия. Казаки такой лавине сопротивляться не могли, да и не пытались. Многие из них находились на службе в Ливонии и Литве. А те, кто был дома, уходили, бросая свои городки. Однако план сразу стал давать сбои. Большие турецкие суда были не приспособлены для плавания по реке. То и дело садились на мели, их приходилось разгружать, стаскивать. Армада ползла до Переволоки полтора месяца и добралась лишь в августе. Касим-паша разбил лагерь и распорядился приступить к работам.

Царь в полной мере осознавал нешуточную угрозу. Еще в начале года, узнав от своей агентуры и дипломатов о цели неприятельского похода, он отправил в Астрахань воеводу Долмата Карпова с подкреплениями. А когда дошли вести о турецком наступлении, повелел собирать армию в Нижнем Новгороде, командующим назначил Владимира Старицкого. Военными талантами он не обладал, но было важно имя царского брата. Это позволяло избежать местничества среди воевод, должно было повлиять на волжские племена, чтобы удержались от восстания. Не дожидаясь, пока стянутся все силы, государь приказал экстренно послать в Астрахань «плавную рать» во главе с Петром Серебряным — посадить на струги тех, кто есть под рукой, и выручать город. Но князь, недавно бросивший крепость Копие, опять проявил вдруг робость. На Волге у турок и татар никаких плавсредств еще не было. Несмотря на это, Серебряный дошел лишь до Царицына острова, узнал, что на Переволоке стоят крупные силы и, не пытаясь проскочить мимо них, отступил вверх по реке. Остановился, ограничившись наблюдением за противником.

Царь пытался использовать и дипломатические меры, его послы поехали к паше Кафы, выразили недоумение, что турки двинулись на Россию без всякого повода, без предъявления претензий, объявления войны. Паша пожимал плечами, уверял, что операция предпринята совсем не против русских, а против Ирана — эдакий глубокий обход через Каспий. Три дня он радушно принимал послов, угощал пирами, а на четвертый… бросил в тюрьму. Но одновременно Иван Грозный разослал и призывы к казакам. И вот это неприятель очень быстро стал ощущать! На помощь донцам прибыли 5 тыс. днепровских казаков с гетманом Ружинским, откликнулись и яицкие, волжские казаки, кабардинцы с гребенцами. А еще один отряд днепровских казаков совершил нападение на окрестности Очакова, угнал 15 тыс. овец, 3 тыс. волов, табуны коней.

Тем временем Касим-паша успел убедиться, что прорыть канал и впрямь невозможно. Велел перетащить суда волоком, с помощью катков, но они были слишком тяжелыми, ничего не получалось. Ну да ладно, тут же обозначился иной вариант. К паше прибыла делегация астраханских татар и заверила, что корабли ему не понадобятся. Пусть лучше турки быстрее наступают, а уж астраханцы обеспечат их судами, будут снабжать войско, откроют ворота города. И Касим согласился. Отправил флот с артиллерией и припасами обратно в Азов, а армия двинулась налегке, взяв лишь 12 орудий. 16 сентября турки и татары подошли к Астрахани, и «астороханские люди со многие суда к ним приехали». Начали строить осадный лагерь.

Спас Астрахань не Владимир Андреевич. Он долго ехал до Нижнего Новгорода, по пути устраивались торжества, чествования князя. И полки, собравшиеся под его началом, вообще ничего не предпринимали, так и простояли в бездействии. Астрахань спасли гарнизон Карпова и казаки. Воевода изготовил крепость к обороне, взял под контроль городские кварталы, ввел дежурства и патрулирование, чтобы не допустить мятежа, и ворота перед турками не открылись. А казаки развернули партизанскую войну, пресекли сообщение между армией Касима и Азовом и нанесли удар по тылам. Не по вражескому войску, а по изменившим астраханцам, захватили и разметали «многие суда». Отряды казаков явились к Серебряному, сообщили, что путь по Волге расчищен, и беспрепятственно провели его рать в город.

Для турок же казачий удар по астраханцам обернулся бедствием — они остались без снабжения. Перед ними была крепость с сильным гарнизоном. Штурмовать ее с 12 легкими пушками нечего было и думать. А вести осаду — значило зимовать в голой степи, в кольце казачьих отрядов. Припасов уже не хватало, голодные воины начали бунтовать. И 26 сентября Касим поджег лагерь, повел армию назад. Вскоре его встретили гонцы от султана и поляков. Селим писал, чтобы паша непременно держался под Астраханью до весны, что придет новая армия, и вслед за Астраханью предполагается вторжение в саму Россию, об этом уже договорились с Сигизмундом. Поляки тоже убеждали Касима вернуться, обещали помощь — нанести удар и отвлечь русских на себя.

Куда там! Распространялся слух, что вслед за Серебряным идут многочисленные царские полки. А казаки клевали со всех сторон. Турки и татары сочли, что их уже окружают, запаниковали, и армия, теряя управление и дисциплину, покатилась дальше. Причем и прямой путь по Манычу оказался перекрыт казаками [117]. Не зная их численности, пробиваться не рискнули, свернули южнее — пошли через степи и предгорья Северного Кавказа, без еды, по безводным местам. Падали кони, умирали люди. По пути подверглись ударам терских казаков и кабардинцев. Лишь через месяц жалкие остатки воинства добрались до Азова.

Ну а в завершение неприятельских бедствий казаки и в Азов подпустили «красного петуха». От пожара взорвались пороховые запасы, разрушив крепость. Погибла пристань со многими военными коряблями [49]. Турецкий поход, намеченный на следующий год, после такого провала был отменен. А казаков Иван Грозный похвалил за верную службу и наградил щедрым жалованьем. Оценив такое отношение со стороны царя и вольную жизнь на Дону, часть казаков, пришедших с Ружинским, решила здесь остаться. В 1570 г. они основали Черкасский городок — будущую столицу Войска Донского.

43. ЗАГОВОР РАСКРЫВАЕТСЯ

1569 г. стал для России очень тяжелым. Объединились Литва и Польша, на их сторону перешла Швеция, против нашей страны выступила Турция, волновались Казань и Астрахань, готовые восстать… И вот такие условия оппозиция сочла самыми благоприятными, чтобы осуществить переворот! Пользуясь покровительством своих людей в опричнине, она разрослась, объединила ряд бояр и церковников, новгородскую знать. Примкнули некоторые высшие чины государства: бывший помощник Адашева, глава Посольского приказа Висковатый, казначей Фуников. Связь с Сигизмундом заговорщики установили по нескольким каналам. Польский историк Валишевский сообщал, что в тайные сношения с ним вступил Владимир Старицкий [69], а новгородские бояре во главе с архиепископом Пименом заключили с королем письменный договор, за помощь обещали передать ему Новгород и Псков.

По планам изменников, в первую очередь требовалось устранить царя. Его двоюродный брат, очевидно, не без участия Басмановых и Вяземского получил в свое распоряжение армию. После смерти Ивана Васильевича он шел к Москве и свергал наследника. Его должны были поддержать поляки и новгородцы. Из общей обстановки нетрудно видеть: в случае реализации этих планов России пришлось бы худо. Она теряла западные области, весь Север (принадлежавший Новгороду), отпадали Астрахань и Казань, страна оказалась бы отрезанной от Урала и Сибири, зажатой в границах «Московии» XIV в.

Ну да какая мелочь! Зато персонально все участники оказывались в выигрыше. Владимир получал корону, бояре — «свободы», как в Польше, Пимен — престол митрополита (и возможность насаждать в Церкви ересь). Ливония тоже доставалась Польше, но новгородские толстосумы убытков не несли: перейдя под власть Сигизмунда, они получали свободный выход на балтийскую торговлю. Старицкий был назначен главнокомандующим еще весной, а турки осадили Астрахань в сентябре. Имея в распоряжении целое лето, он так и не помог городу. Устраивал пиры, торжества, завоевывая популярность в войсках. Держал полки при себе, под рукой. Ждал. Чего? Ждал, когда сработают его сторонники рядом с царем.