Царь из будущего. Жизнь за «попаданца»
Шрифт:
В ответ Хозяин об осторожности попенял да велел еще круче в сторону забрать, чтобы уж гарантированно у врага в тылу оказаться. А еще Ляксандра Михалыч приказал в бой более не вступать, действовать скрытно. Дал нам на маневр целый час – за это время они как раз должны были ремонт пути закончить и малость вперед продвинуться.
Ну, навесили мы уцелевшую катушку на Яшкин броневик да сами кое-как сверху взгромоздились. Пятерых дружинников да раненого Сашку оставили пленных стеречь.
Тронулись помаленьку…
Рассказывает Дмитрий Политов
(Александр Рукавишников)
Где-то к полудню мне стало понятно, что засаду готовили тщательно, людей и артиллерийских стволов не пожалели. Как потом выяснилось, нам противостояли 22-я
Просчитались они только в одном – в ловушку угодил не бронепоезд, а головной эшелон с войсками. Вот им-то и досталось по полной. Состав остановили на высокой насыпи, взорвав перед ним полотно дороги. Затем отрубили возможности спасения, взорвав путь сзади. А потом стали методично расстреливать артиллерией.
И даже в таком положении наши «николаевцы» проявили чудеса героизма. Полковник Волосюк умудрился организовать прорыв и увести часть своих людей – чуть больше сотни. Правда, общие потери, убитыми и ранеными, все равно были большими – около трехсот человек.
А потом наш противник откровенно растерялся – западню-то готовили на медведя, а попал в нее волк, да и тот умудрился из нее уползти, потеряв одну лапу. В общем, стали они позиции менять – до того они вдоль полотна были развернуты, а решили встать поперек. Но переместить несколько артполков – задача не из легких. А если к этому добавить целую пехотную дивизию…
В общем, когда мы починили пути и продвинулись вперед, противник лихорадочно перемещался. Батальоны и батареи довольно сумбурно двигались по полям и рощицам. Вылетевшая почти в хвост разгромленному эшелону бронелетучка открыла по этому скоплению беглый огонь шрапнелью.
Группа Засечного очень удачно заняла небольшой холмик в самой глубине обороны противника и дала нам по телефону первые координаты.
– Ваш выход, Владимир Николаевич, – сказал я Никитину.
Подполковник, несостоявшийся герой несостоявшейся в этой реальности героической обороны Порт-Артура, кивнул и радостно заорал в микрофон громкоговорящей связи:
– Слушай мою команду! Цель сто первая, ориентиры: угломер двадцать два, право – сухое дерево, угломер четырнадцать, лево – колокольня; батарея противника – основное, осколочно-фугасным, взрыватель осколочный, прицел шестнадцать, первому один снаряд, пристрелочный – ОГОНЬ!
Бронепоезд ощутимо качнуло, лязгнули сцепки. Наш главный калибр послал мятежникам первый гостинец.
– Лево, два-восемь, перелет!
– Правее пять, прицел четырнадцать, огонь!
– Право недолет!
– Левее два, прицел пятнадцать, батарее, веер сосредоточенный, один снаряд – огонь!
– Есть накрытие!
– Батарея, последнее верно, три снаряда беглым – ОГОНЬ!
Сорокакилограммовые снаряды морской пушки накрывают гаубичную батарею противника. Затем огонь переносится на бригаду полевых пушек. Для их полного уничтожения потребовалось всего двадцать снарядов.
Засечный доложил, что в стане мятежников царит полный хаос. Я приказал продвинуть «Железняк» вперед, чтобы задействовать пулеметы. Но стрелять не понадобилось – как только бронепоезд выполз на открытое пространство, солдаты противника стали разбегаться в разные стороны, бросая оружие и амуницию. «Медведи» отряда Засечного ударили с тыла, полностью довершая разгром. Бой закончился. Нами было захвачено почти три тысячи пленных, пять тысяч винтовок, четыре десятка орудий и, что особенно интересно, – четыре «Единорога». Именно из них были уничтожены два наших броневика.
Наскоро проведенная проверка установила, что захваченные пулеметы ранее состояли на вооружении учебных команд лейб-гвардии Гусарского и лейб-гвардии Конно-гренадерского полков. Как известно, полки отбыли на Дальний Восток, оставив почти полностью «убитые» во время тренировок «Единороги» в местах постоянной дислокации. Я про эти пулеметы уже и думать забыл, а вот «дядя Вова» вспомнил…
Рассказывает Владимир Политов
(Виталий Целебровский) [32]
32
В
написании этого фрагмента принимал участие Валерий Белоусов.Ну, вот что, что такого особенного в этих словах? Так, светлая грусть, сентиментальная печаль… Если только не знать, что эта песня станет неофициальным гимном Белой гвардии и под эти строфы в совсем уже недалеком будущем лучшие мальчики России, надев на свои хрупкие плечи потертое золото погон с крохотными звездочками, на которых будет вышивать свои черные кресты осень двадцатого года, смело пойдут умирать, и за что? Во имя чего? – во имя своего светлого ПРОШЛОГО, во имя ветки цветущей сирени, сверкающего самовара на летней дачной веранде, теплого уютного света лампы под зеленым абажуром на солидном, дубовом столе в тихой университетской библиотеке…
И невольно подумаешь – все ли я сделал сегодня, чтобы этого не случилось бы ни завтра, ни вообще никогда?
Слава богу, я этим сейчас вплотную и занимаюсь… После внезапной гибели (гибели? Скажем прямо – после убийства Фигурантом!) Императора страна замерла на грани гражданской войны…
И человек, с которым я сейчас встречаюсь, может сделать многое, чтобы тлеющие угли противостояния русских и русских не пришлось бы заливать большой кровью!
Нет, он не мой агент – я его не вербовал. И никаких заданий ему не давал, и сведениями особой важности он меня не снабжал. Просто хороший знакомый, который за ломберным столом в Дворянском собрании мог рассказать весьма занятные сплетни из жизни министерств и ведомств. Познакомились мы с моим конфидентом три месяца назад при весьма пикантных, я бы сказал, обстоятельствах. Не было бы счастья, да несчастье помогло…
Тогда так же, как и сейчас, играла прекрасная струнная музыка. В Зеркальной зале Дворянского собрания в вихре вальса кружились романтические пары. Я стоял у окна и грустно, по-стариковски смотрел на эту блестящую молодежь. Затащивший меня на это мероприятие Дорофеич отрывался по полной – менял партнерш (по танцам! А вы что подумали?!) каждые пятнадцать минут. Тоже мне – красавец гусар! А на меня, одетого в простой армейский мундир, девушки внимания не обращали.
Но внезапно… Две нежных, белых волнующе пахнущих духами руки, как два лебединых крыла, обвили меня сзади за шею:
– Mon cher ami! [33] Я нажралась, как последняя проблядь. Да нет! Хуже, чем проблядь, – я нахрюкалась, как сама Нелли Волконская! – тонким, мелодичным голоском сказала девушка и после секундной паузы добавила: – Je suis maintenant malade [34] , прошу прощения за мой французский… Уведите меня куда-нибудь, я вас очень прошу!
– Зачем? – опешил я.
– Я там проблююсь. Et tu m’as lа, sans doute, fuck! [35] – с очаровательной наивностью пояснила моя невидимая собеседница.
33
Мой дорогой друг (фр.).
34
Меня сейчас стошнит (фр.).
35
А вы меня там, наверное, трахнете (фр.).