Царь Саул

Воины молчали, опустив головы, потирая лбы, не зная, на что решиться.

— Теперь послушайте меня, — спокойно сказал Добид. — Я прощаю вашу дерзость, потому что скорбь ваша велика. У меня тоже пропали сын, две жены и три служанки. Среди убитых их нет. Ваших детей и жён тоже нет лежащих во прахе среди погибших.

Значит, враги, напавшие на Шекелаг, взяли их в плен. Перестаньте выть и плакать. Поднимите ваше оружие. Мы выступаем, чтобы настигнуть врагов, умертвить их и освободить своих жён и детей. Мы вернём их и возместим все потери.

Эшраэлиты вздохнули с облегчением. Теперь им показалось, что беда не так уж безнадёжна и непоправима. Сотники разделили бойцов по элефам. Все с особым рвением подготовили копья, мечи, пращи, луки и стрелы. Добид и шестьсот его воинов оставили обоз, стада овец и верблюдов в разорённом Шекелаге. Они направились к югу по следам ушедших захватчиков, размеренно и быстро шагая.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

1

Несмотря на конец весны, поток Бошор шумно нёс бурые пенистые воды. Обычно к началу знойного периода он иссякал. Но сейчас прошедшие в горах сильные дожди переполнили его русло. Поток сдвигал большие камни и гремел мелкими, местами закручивая опасные водовороты. За ним начинались пески и скалы Синая.

Войско Добида приблизилось к Бошору на следующий день после ухода из Шекелага. Самая длинная и тяжкая часть пути, как он предполагал, пройдена. Теперь нужно осторожно перейти реку, и это будет не очень просто. И тут оказалось, что многие его люди устали до изнеможения.

Всё наслоилось одно на другое: стремительный поход и поиск гирзейского становища, свирепая резня, в которой нужно было преодолеть сопротивление и самих бедуинов, и их схвативших ножи женщин; погоня за сбежавшими из становища гирзеями; собирание разбредавшихся по окрестным холмам овец и верблюдов; навьючиванье добычи, приход в Гет; торопливое движение к Шекелагу ужас и скорбь при виде его разгрома; бунт, пресечение его и снова поход — без отдыха и без сна.

Трое смелых зифеев и неутомимый Хетт, подойдя к Бошору, сразу бросились в воду. Однако они потерпели поражение от разъярённой реки. Один из зифеев потерял равновесие. Подхваченный потоком, он стал беспомощно барахтаться и захлебнулся в водовороте. Тело зифея мелькнуло далеко внизу по течению, выброшенное бурлящей водой. Товарищи уныло проводили утопленника глазами. Попытка вытащить его была бы напрасной. Остальные зифеи с проклятьями выползли на четвереньках обратно на берег, потирая ссадины и ушибы.

Хетт удачно добрался почти до середины Бошора. Но ему пришлось отчаянно бороться с течением, одолевая ревущий поток. Хетт умел плавать, тогда как большинство шимонитов и юдеев боялись воды.

— Что нам придумать, Ахимелех? — спросил Хетта Добид. Он чувствовал себя в воде неуверенно. Неожиданная преграда вызвала в нём беспокойство, почти страх.

— Я как-то попал в похожую передрягу, — сказал мокрый, но неунывающий Хетт. — Чтобы преодолеть такое течение, нужны ремни и верёвки. Люди должны привязать их к своему поясу и к поясу напарника, и все остальные так же. Связанные между собой, мы перейдём Бошор.

Добид приказал искать ремни и верёвки.

— Нет, господин наш Добид! — закричало несколько воинов, падая на колени. — Мы не пойдём через эту взбесившуюся реку! Позволь нам остаться здесь, на берегу... Мы будем ждать вашего возвращения...

— У меня кровоточит рана в боку... Я потерял много крови, силы мои кончились... — стонал рослый воин с побледневшим лицом.

— Я боюсь бога смерти Азазиэла, он являлся мне во сне... — ужасался пожилой шимонит из Беер-Шабии. — Он наверняка не пропустит меня, утопит в этом потоке...

Эшраэлиты начали переругиваться. Одни обвиняли ослабевших в трусости и коварстве, в желании выжить за счёт других. Обвиняемые плакали, рвали на себе одежду и посыпали песком головы.

— Хорошо, — остановил Добид ругань и плач. — Я разрешаю остаться на этом берегу всем, кто не может идти дальше. Другие пусть свяжутся за пояса верёвками. Я, Хетт и Абеша войдём в воду первыми. Мы должны торопиться, пока разбойники, захватившие наших жён и детей, не продали их в Мицраим.

Связавшись верёвками, длинная вереница людей с копьями, доспехами и щитами вошла в бурный поток. Сначала переправа совершалась благополучно. Но, когда первая половина переправлявшихся уже вышла на противоположный берег, у тех, кто был на середине, разорвались верёвки. Они стали захлёбываться и беспомощно колотить по воде руками. Те, кто ещё находился недалеко от начала переправы, бросился обратно к берегу. Там стояли, глядя на тонущих, оставшиеся ждать возвращения товарищей. Они плакали, проклиная свою беспомощность и ужасный Бошор.

Около пятидесяти человек вернулись, семеро утонули. Остальные выбрались на синайский берег.

Добид, Хетт, Абеша и Абитар стали выстраивать и пересчитывать их. Кое-кто при переправе выпустил из рук копьё или щит, которые унесло течением. Готовых продолжать преследование врагов оказалось всего четыреста человек. Судя по следам на песке, неизвестных врагов было намного больше.

— Как же такое полчище перешло Бошор? — недоумённо проговорил Добид, оглядываясь на ревущий поток.

— Наверно, заранее подготовили полезные приспособления, — предположил Абеша. — Как-то мне приходилось переплывать реку на надутых воздухом мехах с завязанной горловиной. Надутый мех хорошо держится на поверхности воды. Держась за него, легче плыть даже над большой глубиной. Ещё связывают верёвками плоты с тяжёлым камнем, опущенным на дно. За плот можно уцепиться, а на него сложить оружие и припасы.

— Может быть, несколько дней назад не было такого напора. Нам просто не повезло, — сказал Хетт. Он снял панцирь и выливал из него воду. — Бог Ягбе хочет проверить наше терпение и упорство, — добавил он.

Воины, перешедшие Бошор, сушили одежду. Проветривали кожаные мешки с хлебом, изюмом и смоквами. Сумели переправить и несколько мехов хорошей воды.

— Я не знаю, как поступить, — тихо бормотал Добид. — О могучий, всеведающий и вечный, помоги! Дай мне победить, и я спасу Эшраэль во имя твоё! Тебе будут все жертвы мои и восхваления, и воскурения мои! Не карай нас, рабов твоих, ослабевших и уставших... Абитар, надень ефод и молись. Я хочу спросить у бога: сумеем ли мы убить врагов? Суждено ли нам освободить жён и детей?

Левит надел промокший ефод поверх одежды воина и стал нараспев молиться, раскачиваясь и вскидывая руки к небу. Пел чуть поодаль высоким голосом Добид. Хрипло, неумело старались выдавить из своей гортани слова мольбы мокрые, лохматые, усталые эшраэлиты.

Внезапно далеко над бурыми холмами из безоблачного неба сверкнула молния — почти незаметная, остро изломанная искра небесного огня. И раздался такой отдалённый и глухой раскат грома, что ухо едва сумело его расслышать.

— Бог даёт мне знак! — побледнев от восторга, произнёс белокурый вождь. — Но что он означает, Абитар? Да или нет? Идти или вернуться? О чём говорит этот гром среди ясного неба?

Левит вспоминал что-то, он беззвучно шевелил губами и щурил глаза.

— Тебе нужно пойти в безлюдное место, — сказал Абитар. — Может быть, ты увидишь посланца бога, если тебе не дано видеть его самого.

— Ты успокоил моё сердце и отогнал сомнения, — обрадовано проговорил Добид.

Найдя пристанище в тени растрескавшейся скалы рядом с тамарисковой зарослью, воины расположились на кратковременный отдых. Они с надеждой посматривали на своего удивительного молодого вождя, который успел побывать тысяченачальником и зятем царя, потом его врагом и изгнанником, наконец победителем «ночующих в шатрах». Ещё недавно они готовы были побить его камнями от горя и досады, а теперь узнали, что он помазанник божий, избранник неба.