Царь Саул

Судья узнал между ними землевладельца Ямина бен Хармаха, тучного и широкобородого, и богатого торговца Шимона, с которым ему приходилось как-то разбирать трудное судебное дело. Привыкшие к рыболовству на пресном озере Геннишарет люди Забулона и Неффалима, гордые своей относительной независимостью от пеласгов, как эфраимиты, покупающие колесничных лошадей у желтоволосых народов севера и нередко берущие у них жён. Наконец, живущие на самом юге Эшраэля, в Арабийской долине, темнокожие, до шерстистости закурчавленные, с глазами на выкате, люди колена Шимонова, привыкшие к песчаным буранам, носящие наголовники с войлочным кольцом вокруг головы, и горбоносые упрямые, сладострастные потомки Юды; среди них много рыжеволосых (по преданию, сам праотец Юда был рыж, упрям и постоянно терзаем похотливой склонностью из-за козней ханаанской богини Ашторет).

Колена Эшраэлевы, по двести-триста представителей от каждого, называли ещё и племена, входившие в эти колена и внешне различавшиеся узором на одеждах или головными уборами. Все они прошли перед главным судьёй, с надеждой поднимая глаза на величественного старца в роскошной ризе, блистающей драгоценными камнями.

Но Шомуэл молчал. И лишь когда пошли люди самого малочисленного и бедного колена Бениаминова, Шомуэл поднялся из своего багряного кресла и сделал знак своим приближённым.

Вышли двое юношей с огромными рогами горного козла, отделанными серебром. Приблизились воины — по десять с каждой стороны. Одновременно стукнули древками копий, приставленных к правой ступне.

Судьи и левиты тоже покинули кресла, встали. Услышав, что идут люди из бениаминского племени Матрия, судья Шомуэл произнёс: «Саул». Среди бениаминцев встревоженно зашептались, завертели головами. Стали толкать Киша, его брата Нира, племянника Абенира и других родственников. Площадь недоумённо загудела.

— Где Саул? — спросил Шомуэл и с беспокойством вгляделся в лица сельских бородачей. — Найдите Саула быстро!

Шомуэл стал мрачен: организованное им и его людьми важнейшее для Эшраэля торжественное избрание царя внезапно оказалось под угрозой. Сейчас взбеленятся богачи, судьи и шейхи, разочарованные тем, что на них или на их сыновей не обратили внимания, хотя знали: решение главного судьи — это решение Ягбе.

Племянник Киша, рослый, проворный Абенир, слуга Саула Бецер, ещё какие-то юноши из племени Матрия, расталкивая толпу, бегом бросились в лагерь прибывших отовсюду под стены юрода караванов.

Там, в самом отдалённом месте, сидел на перевёрнутой корзине задумчивый Саул и, покусывая соломинку, смотрел куда-то ни голубоватые очертания гористого горизонта.

Рядом с ним мирно жевали сухую траву ослы и заветные, «найденные» ослицы светлой масти. Лежали в тени собаки с острыми ушами, похожие на шакалов. Шныряли мелкие птахи, ковыряясь в навозе. Вздыхали и поднимали уродливые головы нажавшие за повозками верблюды. Кто-то из рабов, переругиваясь с товарищами, тащил вязанку дров. Несли в больших глиняных машинах воду. Ещё кто-то чистил блестевший на солнце медный имел.

Юноши завопили, запрыгали вокруг Саула, размахивая руками и хватаясь за голову. Когда Саул понял, что его ждёт на площади Машшита «весь Эшраэль», он изменился в лице и побежал вместе с гонцами. Ворвавшись на площадь, почти опрокидывая людей, сопровождаемый криками и лаем собак, Саул прорвался к белокаменному возвышению и предстал перед Шомуэлом.

Взяв его за руку, судья поставил бениаминца рядом с собой. Воины снова стукнули древками копий. Юноши-трубачи загудели в рога, отделанные серебром. Над площадью, над головами собравшихся раздался вибрирующий протяжный звук, уносивший их странной памятью крови в глубину тысячелетий, когда люди ибрим-хабиру, будучи безвестными кочевыми ордами, бродили по песчаным степям и поклонялись богу-козлу, предводителю стад, покровителю их единственного достояния.

Площадь замерла. Люди ибрим впились глазами в фигуру высокого статного человека, одетого просто — в светлую домотканую рубаху и шерстяной плащ без узора. Он взволнованно дышал, и его атлетическая грудь вздымалась под грубой тканью.

— Вы просили у бога даря, — сказал Шомуэл, делая шаг назад, чтобы подчеркнуть этим избранность Саула. — Вы просили, и бог назвал мне имя его и показал, где найти его. Вот Саул бен Киш, человек из племени Магрия, от колена Бениамина. Видите ли, кого избрал господь ваш? Сильный, как лев, и от плеч своих выше остального народа. Подобного ему нет во всём Эшраэле.

Невнятный ропот был ответом на провозглашение Саула царём. Дальнозоркими глазами Шомуэл выхватил из дальних рядов лица северян, неодобрительно крививших губы и пожимавших плечами. Кто-то из областей Неффалима, Манаше, Ишхара и Ашера даже позволял себе пренебрежительные жесты. Люди других колен, казалось, находились в растерянности и нерешительности.

И тогда главный судья Шомуэл, взбешённый пренебрежением к его выбору, к выбору всемогущего Ягбе, с силой ударил посохом по каменному возвышению и крикнул яростно:

— Саул — царь Эшраэля!

Тотчас раздался торжествующий крик из колена Эфраимова.

— Да живёт царь! — подняв толстые руки с золотыми перстнями, проорал толстяк Ямин, и его широченная бурая борода закрыла ему лицо.

— Да живёт наш царь! — вторил ему купец Шимон и его сподвижники.

Истошно завопили, словно бросаясь в рукопашную схватку, все эфраимиты, люди Заиорданья, Галаада, Гаддиэля, люди Юды и, конечно, ошалевшие от восторга земляки-бениаминцы. «Царь... царь... — слышалось отовсюду. — Царь Саул... Он поведёт нас против врагов наших...»

— Ему ли вести нас? — возражали другие, которым крайне не понравился такой выбор. — Он больше привык пахать сохой или понырять землю заступом, чем разить врага мечом и повелевать народом. Откуда ему знать царские дела и обязанности?

— За него Ягбе и судья Шомуэл, который не потерпит противодействия избранному царю, — говорили более умные.

— Посмотрим ещё, как это всё получится у верзилы Саула, — ворчали недовольные. Некоторые отвернулись и показывали спину, выражая таким способом несогласие с решением судьи. Но большинство народа ликовало и славило бога за Саула.

Снова раздались заунывные дребезжащие звуки рогов. Воины по обе стороны от судьи и Саула замерли в воинском торжестве.

— Теперь я напомню о ваших обязанностях и о правах царя... — медленно проговорил Шомуэл.

Он громко и отчётливо снова объявил, сколько голов скота, мешков зерна, кувшинов с вином, маслом и мёдом потребуется ни прокормления и обихода людей избранного царя. Сколько ослов и верблюдов, рабов и рабынь должны отправиться вместе с Саулом в Гибу.

— Не забудьте, в случае надобности, вы должны за пять дней собрать ополчение в соответствии с установленными правилами и стать под начало царя. А также судьи, старейшины и вожди племён со своими элефами (отрядами) и колесницами обязаны прибыть вовремя и повиноваться каждому его слову. При отказе или медлительности царь в праве применить военную силу и заставить себе повиноваться. А злокозненных, трусов и предателей он волен казнить. Славьте царя вашего, превозносите ими его и влеките ему ваши дары. — Закончив речь, Шомуэл поклонился народу, царю, судьям и левитам, а затем отбыл к себе и Рамафаим.

— Прошу, господин, принять от меня двух жеребцов из Харрана, — радушно разводил руками Ямин бен Хармах. — И это не считая тридцати белых овец. Доволен ли ты?

— Благодарю, рад буду видеть тебя в Гибе, — ответил Саул, чувствуя неловкость, а потому и лёгкое раздражение.

— И от меня прими, господин, двадцать серебряных чаш. Прими сосуды из зелёного шифера. И пять повозок, нагруженных едой, нужной в походах, и две повозки, полные шерстяных материй и кожаной обуви. — Это перечислял купец Шимон и сладко улыбался.