Carere morte: Лишенные смерти

— Лауре Вальде — три года, Себастиану — пять, Виктору — десять, — прошептал он, быстро пробежав мелкие строчки глазами. — Нынешние Арденсы — не чудовища. Может быть, они и сами не знают о своём родстве с Основателем. Хотя, что я говорю! Конечно же, знают, но…

"Они — люди, и у них есть семьи, дети…"

"Но у тех, кого сотнями в год убивают carere morte, существующие благодаря Арденсам, тоже есть семьи и дети!" — возражение было хорошим, но оно не склонило чашу весов. Он, более не Избранный, вновь колебался, он вновь пытался решить неразрешимую задачу: как уничтожить вампиризм без единой невинной жертвы?

Вампир возвратился в гостиную, где установил холст. Он долго стоял перед своей последней картиной. Созерцание её придавало Винсенту решимости. Пять лет, прошедшие с момента обращения теперь казались жутким тяжёлым сном. Он почти потерял себя, но сумел вновь обрести. И вместе с уверенностью к нему возвращалась жажда деятельности.

"Я найду Макту и стану его сопровождать. Бой не начинают, не узнав противника. Если я замахнулся на саму Бездну, нужно узнать Её истоки", — рассудил он.

Через неделю Винсент закончил картину, через две — начал готовиться к возможному скорому отъезду.

Мира появилась дождливым августовским вечером, неслышно, осторожно как всегда. Она скользнула в окно гостиной и устроилась на подоконнике, скинула мокрую тень.

— В Карду пришли дожди, — звонко заметила она, с любопытством оглядывая почти пустую комнату. — Вижу, ты решился избавиться от старой мебели? Молодец!

Винсент смутился:

— Прости. Мне нужны были деньги на краски и холсты. Добрый вечер, тётушка.

— Да, чудесный…

Мира соскочила с подоконника, прошлась по гостиной. Её шаги гулко отдавались в пустом зале. Винсент с улыбкой следил за её перемещениями. Вампирша замерла перед большой картиной, прислонённой к стене.

— Ого! Рассвет! Рисовал по памяти?

— Не язви.

— Не могла не сделать этого замечания, — сделав круг по комнате, вампирша вспрыгнула на подоконник. Племянника она обошла стороной и старалась не смотреть на Винсента, но иногда он ловил её робкий взгляд. Она всё искала что-то в его лице…

— Орден скоро начнёт поиски Дара, — вдруг сказала она.

— Ты спешила ко мне, чтобы это сообщить?

— Нет! То есть, да. И ещё… Латэ приглашает меня в Орден! — выпалила Мира и замолчала. Винсент мягко улыбнулся:

— Это очень хорошо, тётушка.

— Винсент, скоро Дар будет найден, и тогда…

— Давай не будем об этом. Пожалуйста!

Мира помолчала ещё. Проницательно заметила:

— Ты собираешься в путешествие?

— Да, — Винсент был слегка ошеломлён её напором.

— Далеко? Надолго?

— Я не могу тебе сказать…

— Ещё один! — до этого она играла, изображала легкомыслие, но сейчас горестный вздох был настоящим. — Орден обожает тайны!

— Я не выполняю чужое задание. Это только моя цель, — он отвернулся от неё, подошёл к последней картине и тихонько коснулся нагромождения белых и золотых пятен — Короны. Мира молчала. В молчании прошло несколько минут.

— Значит, ты уедешь, — прошептала вампирша, с ненавистью глядя в ночь за окном, и он вздрогнул. — Уедешь, оставишь меня?

Винсент вздохнул, но не обернулся к ней.

— Признайся себе: ты же рада, — ровно сказал он картине. — Я вижу, как тебе тяжело находиться со мной рядом.

Мира тоже не обернулась к нему.

— Картина хороша, но слишком ярка. Будто очень большая открытка. Слишком много жёлтой краски, — её голос дрожал.

Художник усмехнулся, коснулся причудливой золотистой змейки — Несса:

— Зато совсем немного чёрной. Не плачь, тётушка. Знаешь, я благодарен тебе. Кто там считает, что смертная казнь милосердней пожизненного заключения? Он не прав. Всё лучше, чем небытие.

— Я и не плачу!..Я ухожу, Винсент.

Он всё-таки оторвался от картины, обернулся.

— Я всё равно найду способ помочь тебе, — сквозь зубы пообещала Мира его отражению в оконном стекле.

— Оставь это, Мира. Твой Дар не спасёт меня. Неужели ты до сих пор…

— Я найду способ!

Вампирша преобразилась. Несколько взмахов сильных крыльев, и она скрылась из виду. Ночь распахнула ей объятья. Тогда Винсент равнодушно накрыл картину простыней и, задув свечу, покинул гостиную.

Глава 11 Клуб самоубийц

Тёмная комната. Несколько зеркал развешены по стенам с особым умыслом — всякий, кто посмотрится в любое из них, увидит себя стоящим в бесконечном коридоре пустоты. Два канделябра едва освещают людей, сидящих на ковре в центре комнаты. Здесь двое юношей и две девушки. И она, Лира Диос.

Смертные сидят в кругу, а бессмертная — замыкающая и начинающая. Она — паук в паутине, она пустила нить к каждой из жертв. Добыча слабо барахтается, и Лиру раззадоривает дрожание четырёх тонких волосков её паутины.

Чёрное одеяние бессмертной огромно и бесформенно. Оно сливается с мраком комнаты, делая Лиру частицей тьмы. Жертвы глядят заворожено. Она — воплощение их наивных детских мечтаний. Она — тёмная половина каждого из них. Она — всё то зло, к которому каждый смертный втайне стремится. Она олицетворяет для них свободу без ответственности, власть без ограничений и жизнь без смерти. Она — та, кого они так долго искали. Carere morte, вампир…

Лира слышала, как бьются их сердца. Её нес, качая, этот единый ритм. Лира закрыла глаза, напевно, монотонно как Владыка вампиров, начала:

— Я расскажу, что обещала вчера Эрин, — услышав своё имя пухленькая блондинка, устроившаяся по левую руку от Лиры, затрепетала. — Я расскажу о разрушенной башне "Тени Стража", замка Владыки вампиров…

Лира говорила, и ей нравилось, как ровно, плавно льётся её речь. Правда, внимательно слушал вампиршу лишь один молодой человек, Адриан Керте. Невысокий, худенький, со смешно взъерошенными волосами. Одевающийся и ведущий себя совсем не по статусу своих известных и обладающих немалой властью и богатством родителей, он был самым незаметным в компании, но Лире нравился вкус его крови. Вампирша ожидала, что она будет жиденькой и безвкусной как вода и долго потом изумлялась, оценив богатство оттенков её вкуса. Человек, в чьих жилах текла такая кровь, должен был быть очень сильной, красивой личностью… Лира видела Адриана драгоценный камнем, спрятанным в простом деревянном ларце.

Задавшая вчера вопрос о "Тени Стража" Эрин мыслями витала в облаках — Лира ясно видела это. Девушка старательно рисовала в альбоме то, как по её мнению выглядит замок Владыки, и при этом меньше всего она слушала вампиршу. Её кровь всегда была сладкой, чрезмерно, конфетно-сладкой. Лира редко, но пила её, чтобы вспомнить вкус сладостей из прежней человеческой жизни и то ощущение бодрости, которое они давали.

Сестра Эрин, Руфина, выбивалась из общего круга. Она села дальше всех, заведя замкнутую цепочку глубже во тьму комнаты, и изредка сверкала оттуда глазами на собравшихся, удачно подражая бессмертной. Младшая сестра была чуть более красивой копией старшей. Лира любила делать коктейль из их крови. Этот напиток бодрил не меньше крепчайшего кофе. Химический фейерверк крови младшей с каплей сладкой крови старшей… Однако вампирша планировала избавиться от Руфины, когда она повзрослеет. Её кровь станет неаппетитным бульоном химических соединений уже через пару лет, когда кипение юной жизни стихнет.