Carere morte: Лишенные смерти

Мира устало улыбнулась:

— От безумных идей рана тебя не излечила, Эрик. Нет, нет. Никаких исследований Бездны. Довольно нам carere morte.

— Но по мнению Морено и Латэ Избранный слаб, чтобы сразиться с Первым…

— Никаких обсуждений Избранного!

Эрик помолчал, покрутил шкатулку на столе. Сдаваться он был не намерен.

— Тогда поговорим о другом, — хитро начал он, когда Мира, было, успокоилась. — Ты же видела, что Дэви творил в день штурма в "Тени Стража"! Какая великая сила! И она под нашим носом, нужно лишь придумать, как взять её в руки…

— О, Эрик!

— Не перебивай! Не спорь, — охотник наклонился к ней над столом, будто собрался сообщить страшную тайну.

— Мира, ты прекрасно понимаешь, зачинщиками чего мы стали. Пока я валялся в жару и бреду я на многое посмотрел с другой стороны. И потом, когда стало полегче, всё обдумал… и всё понял! Асседи уничтожены. Реддо породнился с "Гроздьями", они установили в стране подобие военной диктатуры и уже кроят под себя веками проверенные законы. Ты ведь долго не решалась приехать в Дону, а? Да, здесь очень, очень опасно жить теперь, и скоро волна докатится до Карды. Но это всё полбеды. Главное: на Землю Страха поглядывают и северяне, и южане…

— С южанами у Реддо договор.

— Ложь этот договор! И это ты тоже знаешь. Скоро нашу страну раздерут на части, и мы вернёмся к пяти осколкам, как это было пять сотен лет назад. Карда и Дона окажутся разделёнными границей — и, возможно, не одной…

— И какое отношение к внушаемым тобою ужасам имеет шкатулка Регины Вако?

— Земле Страха нужен новый страх. Оружие, подобное оружию Дэви, могло бы стать им. И подумай о самом Владыке: чем мы ответим его силе, когда придёт время битвы? Серебро, солнце? — теперь это смешно. Нам необходимо новое оружие!

Шкатулку ему Мира не оставила. Запаковала страшную вещь обратно — в три слоя плотной бумаги и убрала в сумку. Скоро они попрощались. На лице Эрика застыла презрительная, немного снисходительная улыбка, и Мира гадала: прячется за нею разочарование или обида…

Оставшееся до поезда время бывшая вампирша гуляла по Доне в сопровождении Винсента. И то и дело Мира останавливалась и удивлённо смотрела вокруг. Да, Дона изменилась, и эти изменения и пугали, и радовали. Пугали — агрессивные плакаты с рябиновой ветвью везде, где их только можно было налепить. Радовали — другие лица людей, их походка — словно скинута тяжеленная гора с плеч, и крылья, получив свободу, расправляются…

Винсент не разделял последнего мнения. Он сказал, что в глазах прохожих ясно читается истерика, а походка нервна, тороплива. А уже у дверей поезда, перед прощанием, повернул Миру к себе, держа за плечи:

— Всё-таки, зачем вы приехали сюда, тётя?

Мира покрепче сжала ручки сумки со шкатулкой:

— Я же писала тебе: проверить дела охотников.

— Взгляд у тебя, Мира, знакомый: задумчивый и виноватый. Что вы опять задумали, тётя?

У себя, в пустом вагоне первого класса, Мира убрала сумку подальше и села к окну. Она следила, как медленно проплывает мимо Дона — проплывает и тонет на горизонте, и хмурая складка у бровей углублялась, ещё больше старя её лицо.

Эрик был прав: Мира видела все фатальные последствия своих спонтанных решений. И разросшиеся "Гроздья", принявшие в свои ряды большинство исцелённых вампиров-дикарей, для которых Мире некогда было искать занятие в смертной жизни. И Арденсы, перешедшие в раздел легенды в том числе и стараниями бывшей вампирши. Оказалось, Латэ давно знал о слабости Избранного, на Дар которого Мира возлагала столько надежд. А Дэви, ушедший от её гнева в "Тени Стража", набрал силы и пленил самого Макту — конечную цель её долгого бега. Как теперь уничтожить проклятие carere morte? Имя нового Избранного неизвестно, а Макта сокрыт в Доне, бессильный, окружённый защитными барьерами…

Раньше Мира радовалась тому, как удачно складывается в её голове и воплощается в жизнь разрозненная мозаика: Орден, Избранный, Макта, вампиры, Арденсы, революционно настроенная молодёжь. Она ненавидела этот мир, пустой и жестокий, и стремилась разрушить его. Что будет дальше — так ли важно? Она, carere morte, часть старого, жестокого, пустого мира погибнет вместе с ним и ничего не увидит.

А вышло иначе. И теперь исцелённая вампирша волновалась за сына, которому выпадет жить на руинах мира. Эрик прав: пять, десять лет — и соседи убедятся в слабости Реддо. И Север, и Юг пойдут войной на бывшую Землю Страха. А "Гроздья" лишь дадут им убедительный политический повод для нападения: распоясавшихся социалистов необходимо остановить! Про цели Дэви лучше вовсе не думать. Её мальчику достанутся такие войны и беды, о каких Мира не могла и помыслить, когда клялась бороться с Бездной!

"Может быть, Эрик прав: исследование проклятия carere morte поможет сохранить страну? А, возможно, оно поможет нам и разобраться с Дэви…" — Мира засмеялась, подумав это, а в глазах была тоска. Нет, не для того она столько лет боролась с тьмой, чтобы в конце концов сдаться ей! Неужели довольно года, чтобы исцелённая забыла тени carere morte? "Проклятие лживо, оно таится за многими масками…" — напомнила она себе.

Никогда Мира не чувствовала себя такой неуверенной. Перед ней более не было ясного, прямого пути. После исцеления она брела тонкой извилистой тропинкой, и туман всё сгущался вокруг, так, что она переставала видеть свои руки и ноги. Но остановиться в этом тумане значило окончательно потерять себя, потому Мира продолжала слепой, трудный путь.

"Или это старость виновата? Постарело тело, угасает и разум…"

От грустных, неясных мыслей её не сумела излечить и встреча с Донатом. Мира смотрела из окна уже кардинского дома Вако и представляла, как плакаты с изображение рябины заполоняют улицы Короны…

Донату надоело играть на ковре, малыш попробовал подняться, ухватившись за диван. Мира помогла ему сделать первые шаги, и скоро он бродил взад-вперёд держась за диван, а мама смеялась, глядя на него. На несколько минут Мира смогла отвлечься от невесёлых дум. Всё-таки он чудо… Она не улыбалась столько за все свои предыдущие годы, сколько за один последний!

— Для вас оставили письмо, — доложила служанка, вошедшая в комнату. Мира приняла плотный конверт, и малыш тут же с удовольствием вцепился в другой его край. Минуту они перетягивали письмо, но Мира разобрала имя на конверте и, охнув, отпустила свой край. Донат шлёпнулся на пол с письмом и от неожиданности заплакал. Минута матери понадобилась, чтобы успокоить его, потом она передала ребёнка няньке. Сама же взялась за письмо, так и валявшееся на ковре.

Один лист. Мира развернула его с опаской, осторожно прикасаясь, как к хрупкому ростку. Как к отвратительному насекомому, которое не хочешь, но приходится держать в руках.

"Леди Вако! В последнюю нашу с вами встречу, более пятнадцати лет назад, мы так и не пришли к соглашению о том, как Избранному должно использовать свой Дар. Готов продолжить прерванную беседу и, полагаю, в этот раз мы договоримся. Ждите меня в гости нынче вечером".

И подпись, то же имя, что и на конверте: "Гектор Долус".

Перед закатом Мира отправила Доната с нянькой погулять. Слуг она отпустила пораньше и начала готовиться к встрече с прошлым.

Она надела лучшее платье, поредевшие волосы убрала под сетку и села ждать у окна. Солнце не торопилось уходить и висело над западным горизонтом, боясь окунуть в него свой край. А Мира смотрела на желтые от летней пыли садовые дорожки. В их причудливом переплетении её виделись нити паутины, и она силилась их распутывать, но лишь ещё больше увязала…