Царев город

— А вдруг ее нет там? Мало ли что. Куда мне тогда?

— Постарайся узнать, где она. И если, не дай бог, что плохое приключилось, беги ко мне один. Лесной дороги ты не знаешь, беги снова на Волгу, к крепости кокшайской. Там по реке Кокшаге Малой, запомни, есть еще Кокшага Большая, не перепутай, добирайся до илема старейшины Топкая. Он будет знать, где я. Запомнил?

— Не забуду. Кокшага Малая, илем Топкая.

— Ну, давай обнимемся и — с богом!

IV

Эта зима в Топкаевом илеме прошла благополучно. Где-то за рекой Оно Морко, по слухам, снова начались бунты против русских. В вятской стороне чуть не убили сборщика ясака Митьку Суслопарова, а параньгинские татары и черемисы ходили будто бы в Казань, чтобы там снова поставить ханство. Ну а здесь, в междуречье, было тихо. Приезжал было моркинский лужавуй Ярандай, подбивал Топкая к мятежу, однако безуспешно. Луговые черемисы воевать отказались. На носу было лето — пахать, сеять надо, сено убирать, рожь. До войны ли? Весна, да и лето, были ранними. Люди посеяли яровые, скосили сено: часть его заметали в стога, часть затащили на сеновалы. Настала пора ржаной жнивы, но ударили дожди. Так бывает часто. Дожди идут не там, где просят, а там, где косят, не там, где их ждут, а там, где жнут. И настала пора безделья — ни в поле, ни в лес, ни на реку не выйти. Вечный Кочай появился в илеме. И ребятишки тут как тут: рассказывай, дед, предания про Кокшу-патыра дальше. Забрались они на сеновал, расселись, как воробьи, вокруг старого сказочника. И парни тоже пришли, и девки. В са* рае под крышей стоит густой запах сухих луговых цветов, парни разлеглись на сено, девки расселись поодаль — лучшего места не сыскать. Темень, ничего не видно, слушай деда, и ничего тебе не мешает — мечтай вслед сказке.

И снова перенеслись ребята в мечтах в лесное селение, где живет молодой онар Кокша, снова зажурчал родничок над косогором, снова полилось дедово сказание;

— В тот же день слух о молодом онаре разнесся по всему селению. Люди приходили в кудо Элнет и дивились чуду: вчера Кокша был грудным ребенком, сегодня ему можно было дать восемнадцать лет. Дивились его необычной силе и разуму: он разговаривал как взрослый, поднимал бревно, которое не могли поднять и пятеро мужчин.

— Ты теперь, сын мой, стал онаром, — сказал ему отец. — Это всем ясно, но как и где живут онары, что они делают, мы знаем плохо. Одни говорят, что они полубоги, иные — что онары волшебники. Верно ли это, я не знаю. Как ты будешь жить, что делать? Ведь для чего-то Кугурак, Чоткар и Арслан сделали тебя онаром.

— Я помню, они сказали, что я должен., победить Турни и еще...

— Вот ты сказал — Турни. А что мы знаем про него? Знаем, что он ежегодно берет с нас дань, жжет засухой наши посевы, гноит зерно, мешает охоте, насылает на людей болотные болезни. И еще знаем, что он змей, но может принимать и облик человека. Мы и не видели его по-настоящему. Как только он появляется на холме, мы в ужасе закрываем голову руками. Я думаю, надо позвать карта. Он, может, знает про онаров и Турни больше.

Позвали карта. Но он тоже не смог сказать ничего нового. Но совет, однако, дал:

— Много лет тому назад в нашем селении жил Тойде-мар. Говорят, что он был рожден онаром, но Турни перехитрил его и отнял у него силу. И ушел Тойдемар из селения, покинул людей, живет сейчас в лесной гуще, никого из людей к себе не пускает. Все думают, что он колдун, и обходят его одинокое кудо стороной. Тебя он, может быть, подпустит. Сходи, дорогу я укажу.

И стал Кокша собираться в путь. Сначала он подружился с молодым кузнецом Яналом, и решили они отковать меч. Целую неделю собирали железо по всем дворам, вторую неделю варили железо в горне и ковали меч. День и ночь вход в кузницу озарялся горящим пламенем...

Дети ясно представляли кузницу Янала. Она была такая же, как и та, в которой работал русский кузнец Илейка. Только богатырь Кокша, он, наверно, упирался головой в крышу кузницы, с огромной силой ударял молотом по раскаленному металлу, положенному на наковальню.

...Вот меч и готов. Янал и с ним трое парней не смогли его поднять. Кузнец и говорит Кокше:

— Я сделал все, как ты просил. Нам вчетвером не удалось поднять поделку, а ты-то сможешь ли?

Кокша одной рукой подхватил меч, насадил его на ру-

коятку и вышел из кузницы. Недалеко рос могучий дуб.
– Кокша размахнулся, ударил по стволу с одной стороны, ударил с другой, и старый великан рухнул на землю.

Отец сплел Кокше лаче из лыка, мать положила туда хлеб, сыр, сушеную рыбу, и в один прекрасный день Кокша вышел на тропинку, указанную картом.

Идет Кокша лесом, берегом реки, перебирается через болота и завалы, ему еще идти и идти*, а вы, ребята, пред ставьте себе в глухом сосновом лесу землянку Тойдемара Древний старец в длинной белой рубахе сидит около костра и варит в котле какое-то снадобье. Борода его не седая, а уже пожелтевшая от времени, развевается на ветру. Ря дом на пеньке сидит девушка невиданной красоты и вышивает вюргенчик. Вот она подняла голову, взглянула на старика, задумалась. Потом заговорила:

— Зачем, кочай, хлопочешь над отваром? Зачем лекарство варишь? Ты сам здоров. Люди в нашу глушь не ходят.

— Какая ты, Юкчи, глупышка, —ласково отвечает ей старик. — Ты тоже вышиваешь, а для чего? Я вижу у тебя вюргенчик — свадебный платок. Сказала, к нам не ходят люди, так, стало быть, и женихов не жди. Зачем тогда готовишься в невесты?

Юкчи смутилась и тихо ответила:

— Быть может, кто-то и придет. Я чувствую...

— Вот видишь. Никто не знает, что произойдет в подлунном мире. Быть может, снадобье мое и твой платок нам скоро пригодятся.

— Ты думаешь?! — радостно воскликнула Юкчи.— Ты, верно, знаешь? Ведь говорят недаром, что ты волшебник...

— Не трать слова впустую. Кого мы оба ждем — он близко.

И верно: за ручьем, протекавшим рядом с землянкой, Послышался стон. Тойдемар и Юкчи перешли ручей и увидели высокого, красивого парня. Он шел тихо, переходя от дерева к дереву. Казалось, он вот-вот упадет. Старик и девушка подхватили его под руки и повели.

— Он весь в жару, — шепнула Юкчи. — Наверно, простудился.

— Турни наслал на парня лихорадку, — ответил Тойдемар, укладывая парня на лежанку. — Неси сюда все шкуры, какие есть. Сейчас горячка сменится ознобом, укро ем парня с головой. Вот видишь, пригодился мой отвар.

Старик принес чашку со снадобьем, напоил им парня, Юкчи укрыла его шкурами...

Утром парень встал как ни в чем не бывало. Он подошел к старику, сел напротив него и сказал:

— Меня зовут Кокша.

— Знаю,— ответил старик. — Я жду тебя без малого сто лет.

— Как так?

— У каждой большой реки раз в сто лет рождается свой онар.

— Ты — Тойдемар?

— Да. Я тоже был рожден онаром. И над моею колыбелью стояли патыры когда-то. И дали все, что дадено тебе. Но чтобы победить Турни, ловкости да силы мало...

— Они дают и мудрость.

— Им только кажется... А мудрость к нам приходит лишь с годами. Ты сделал умно, что пошел ко мне. А я в твои годы тоже меч сковал и сразу устремился на врага. И вот — расплата. Меч мой рассыпан в прах, а я лишен онарской силы, живу отшельником. Сиротку взял на вос-питанье.

— Как обо мне узнал?

— Слухом полнится земля. Я хоть и тайно, но среди людей бываю.

— Як тебе за мудростью, пришел. Хочу спросить, что делать мне, онару? Какую жизнь вести? Онары, кто они такие?

— Я говорил тебе: у каждой реки есть свой онар. Он должен защищать от недругов лихих родную землю и в час годины горькой людей вести на бой против врагов. А в дни, когда на берегах реки спокойно, народу помогать в делах труднейших.

— Я слышал, что онар бессмертен?

— Нет, юноша, онар не вечен. Да, правда, живет он дольше, чем простые люди, три сотни лет его житейский срок. Он, как и все, с годами устает и должен лечь в курган, но не на смерть, на отдых...