Царевич [The Prince]

Никто даже не пытался переубедить Ионафана.

Ионафан собственноручно надел Давиду на голову венец жениха.

— Ты готов. — Он уверенно положил руку Давиду на плечо. — Прекрати трястись.

На лбу Давида выступала испарина. — Я с ранних лет следовал Закону, Ионафан, но мне кажется, я неважно подготовлен к женитьбе. — Он нахмурился.

— Мелхола тебе не враг, дружище. И она любит тебя.

Давид зарделся. — Как она ко мне относится, мы увидим завтра утром.

Еле сдерживая смех, Ионафан подтолкнул его к выходу.

Никогда еще Мелхола не сияла такой красотой и счастьем, как в тот момент, когда она стояла рядом с Давидом под свадебным балдахином. Она смотрела на него, и темные глаза ее горели. Когда Давид взял ее за руку, на шее под нежной кожей затрепетала жилка. Люди улыбались, перешептывались между собой.

На свадьбу прибыли гости от каждого колена, весь цвет колена Иудина. Местность вокруг Гивы пестрела огнями костров. В ночном воздухе плыл звук гуслей и тамбуринов, разносился радостный смех.

На пиру царь Саул пожаловал новобрачным подарок: дом рядом с царским дворцом. Давид, изумленный и благодарный за такой щедрый жест, прославлял великодушие царя. Саул поднял чашу с вином. Гости пели и плясали.

Ионафан наклонился к царю. — Смотри, отец, люди довольны.

Царь Саул отпил из чаши, глядя поверх ее краев на всеобщее веселье.

— Что ж, остается только надеяться, что мы не посеяли сейчас своими руками семя собственной погибели!

Глава четвертая

Ионафану было непросто собраться с мыслями и выслушать жалобные излияния Мелхолы: он только что вернулся к себе после напряженного разговора с отцом. В следующий раз, когда сестра попросит о встрече, пожалуй, придется отказать.

Мелхола, что и говорить, обожала Давида, но постоянно плакалась о тяжком бремени возложенных на него забот. Ионафан мысленно поблагодарил Бога, что у него самого нет жены. Как, должно быть, нелегко Давиду сосредоточиться на угрозах филистимлян, когда непосредственная угроза — скандал с женой — поджидает его в собственном доме.

— Лучше бы он не был таким героем — защитником Израиля. Я была бы счастлива, будь он простым воином, — ныла она.

Ионафан прекрасно понимал, к чему она клонит.

— Во всяком случае, тогда он мог бы провести дома целый год! Без него бы обошлись!

Прохаживаясь по комнате, Ионафан попытался ее успокоить: — Вас с Давидом не трогали целый месяц. — Вполне достаточно, чтобы зачать ребенка. — Теперь царь желает, чтобы он вернулся к своим обязанностям. Так нужно народу, и жалобами тут не поможешь, Мелхола.

— Стоит случиться набегу на какую–нибудь деревушку, и туда непременно должен отправиться мой муж. Почему не ты? У тебя нету жены.

Ионафан и сам бы рад, но царь слишком часто задействует его в других делах: в основном, касающихся объединения колен израилевых.

— Тебе следовало бы гордиться Давидом.

— Я и горжусь. Но …

Ну вот, началось…

— Ты же более других сведущ в Законе, Ионафан. Разве не говорится там, что если кто недавно взял жену, то пусть не идет на войну, и никаких обязанностей не должно возлагаться на него, кроме одной — увеселять жену свою?

Губы Ионафана искривились в саркастической усмешке. — Очень рад, что ты проявляешь такой интерес к Закону, хоть и с сомнительными мотивами. Но нельзя выбирать из Закона что–то одно и не обращать внимания на все остальное.

В глазах ее сверкнул огонь: — А мне не до веселья! Хотя в Законе говорится, что муж должен быть со мной достаточно времени, чтобы увеселять меня.

Хм, интересно, а будет ли для нее когда–нибудь достаточно?

— Ты же дочь израильского царя. Не пристало ли тебе больше заботиться о благе народа?

Нагнув голову, она посмотрела на него исподлобья. — Это несправедливо!

— А справедливо, что филистимляне обирают бедняков до нитки? Давид более преуспел в битвах со врагом, чем кто–либо из военачальников. Разумно, что царь посылает именно его.

— Или ты хочешь, чтобы война подошла вплотную к нашим дверям? — раздался от входа голос Давида.

Мелхола подняла глаза, покраснев. Сконфуженная, разозлилась. — Если сосчитать, сколько раз мой отец посылает тебя в бой, можно заподозрить, что он желает твоей смерти!

Ионафан приподнялся в гневе. — Только глупый человек может сказать такую нелепость!

— Глупый? — Она обожгла его взглядом. — Я говорю правду, Ионафан! Единственный глупец здесь — это…

— Замолчи! — прервал ее Давид.

— А ты…! Ты проводишь с моим братом больше времени, чем со мной!

Побагровев, Давид подошел к ней, поднял с места и отвел в сторону. Наклонился к ней, стал что–то говорить тихим голосом. Любой другой на его месте ударил бы женщину. Ионафан порадовался, что друг его умеет прощать. Остается надеяться, что Мелхола по достоинству оценит терпение и участие мужа. Ее плечи поникли. Она низко опустила голову. Всхлипнула и вытерла глаза. Он взял ее за подбородок, повернул лицом к себе, поцеловал в щеку, что–то снова сказал, и она вышла из комнаты.

Давид понуро стоял перед Ионафаном. Было очевидно, что он совершенно подавлен поведением жены.

— Служанка проводит ее домой. Прости, Ионафан. Она не думает, что говорит.

— Ты–то что извиняешься? Это моя сестра не умеет сдерживать язык.

— Она моя жена, Ионафан.

— Это упрек?

Он видел, что Давид чувствует себя неловко.

— Сядь. Расслабься. — Ионафан улыбнулся. — Тебе делает честь, что ты защищаешь свою жену. И она права насчет Закона, друг. Он говорит, что, вступив в брак, муж должен целый год оставаться дома, чтобы женщина была счастлива, а чтобы осчастливить ее, надо дать ей ребенка.

Увы, этому закону царь уж точно следовать был не намерен. Филистимлян он боялся больше, чем Бога.

— Я стараюсь.

Ионафан рассмеялся. Привстал и хлопнул Давида по спине.

— Ну что, друг, пора взглянуть на карты. — Они провели следующие несколько часов в размышлении, обсуждая тактические ходы и строя планы. Слуга принес им еды подкрепиться.

Давид отломил кусок хлеба, обмакнул в вино.

— Почему ты не женишься, Ионафан?

Наблюдая за бурными взаимоотношениями Давида с Мелхолой, Ионафан не испытывал особого желания ввести женщину в свой дом.