Царевич
Шрифт:
Оказавшись рядом схватил меня за плечо. Я невольно выкрикнул и тут же сбросил его руку.
– Ты силушку свою рассчитывай! А то, ненароком, разорвешь меня!
– Князь… это… – он старался отдышаться. – В общем… надо к нему… беда…
Я кинул взгляд на княжье окно. Свет погас. Никого не видно.
– Ну, почему здесь всегда что-то происходит тогда, когда мне очень хорошо?
Глава 8
Крик Василия Ивановича громом разносился по округе. И чем ближе были к его терему, тем больше мной овладевал страх.
Мы вошли за ворота княжьего двора. Все бояре,
– Что произошло? – поинтересовался я у Филимона. Но тот только кинул презренный взгляд в мою сторону. Видать, сильно досталось с утра. Ну, а что делать? Я хоть и добрый, но помню, кто и как со мной обошелся в самом начале.
– Где Царевич! – доносил ветер слова князя из окна. – Почему это произошло? Кто допустил? Всех вздерну! Всех! На кол засранца! Четвертовать! На бочку с порохом! Скормить медведям! Обречь на голодную смерть! Раздеть и голым привязать на ночь в лесу!
Голос Василия Ивановича иногда срывался, а иногда звучал настолько уверенно, что я слегка покрылся холодным потом. Уж не натворили ли мы этим расследованием дел, где был замешан сам княже? А что, все может быть. Князь – лицо неприкосновенное, но с одной небольшой поправкой, кстати, которую он лично подписывал.
Поправка под номером 312, части 2, пункт 3, гласит, что какого бы чина не был подозреваемый, либо обвиняемый, он равен перед законом, как и любой проживающий в Морожкино. Отсюда следует, что раскрытые дела, возможно, прямо или косвенно, указывают на участие его фигуры в каком-либо деле. Хотя, это не точно.
Из центральных дверей показался придворный конюх. Глаза, полные страха, горели в вечерних сумерках красным огнем. Ноги тряслись. Он быстро поправил на себе одежду.
– За Царевичем отправили! – запыхавшись, выдавил он, рассматривая толпу.
– Да здесь я! – подняв руку, ответил ему. Он подбежал ко мне и толкнул в спину.
– Чего стоишь? Дуй к князю!
– Да, что случилось-то? – пытался сопротивляться ему, но толпа тут же недовольно загудела. Пришлось повиноваться.
– Там узнаешь! – ответил конюх и вновь подтолкнул в сторону княжьего крыльца.
Остановившись перед дверями и, выдохнув, сделал уверенный шаг вперед.
Внутри ни одной свечи. Полная темнота. Только легкий свет пробивался из-под слегка приоткрытой двери гридницы 4 . Неразборчивая брань доносилась именно оттуда.
Ком в горле поджал дыхание. Сердце, глухим отголоском, застучало в висках. Голова слегка поплыла.
– Стой здесь! – сказал испуганный конюх тихим голосом и побежал к свету. Я замер. Конюх приоткрыл дверь, что-то пролепетал и обратился ко мне. – Пошли!
4
Гридница – большое помещение в княжеском дворе для дружинников.
Я неуверенным шагом переступил порог гридницы и увидел Василия Ивановича в ночной рубахе, который ходил по большому столу из массива дуба, где, обычно, разворачивались военные кампании его деревянных солдатиков.
Вокруг стола, на котором нервно выписывал круги князь, сидела пара десятков мощных мужей 5 , которые следили за каждым
его движением.– Садись! – хладнокровно скомандовал князь и указал на стул. Две свечи тут же потушили, а напротив оставшейся поставили изогнутое зеркало и направили луч света прямо мне в лицо. Я прикрыл его рукой.
5
Мужи – Свободные общинники-воины, участники народных собраний у Восточных славян.
В воздухе повисла напряженная пауза. Князь бросил взгляд презрения на конюха, тот все понял и попятился назад, закрыв за собой дверь.
– Плотнее! – гаркнул он. Я от неожиданности вздрогнул. Князь еще некоторое время смотрел на дверь, видимо хотел убедиться, что он не подслушивает. – Ну-с, и долго мы будем молчать? – неуклюже пролепетал он, видимо, хотел вложить в эти слова как можно больше недовольства. А получилось как всегда. – На меня смотри!
– Я не вижу вас! – князь встал напротив луча света расправив ноги и уставив руки в бока. У меня предательски вырвался смех.
Сквозь рубаху просвечивала тень князя, а между ног…
– Молчать! – вдруг завизжал князь. – Скомороха увидели что ли? Я жду ответа на вопрос.
От этой картины смешно стало не только мне, но и мужам, которые предательски пускали смешки друг другу.
– Василий Иванович, извините! – сквозь смех и слезы начал я. – Извините меня!
– Что же ты, скотина, творишь такое? Я тебя приютил, крышу дал, накормил, а ты так подло со мной поступаешь?
– Да что я такого сделал-то, Василий Иванович!
– Скажи мне, любезный, Дмитрий Сергеевич Кожемякин, где ты был вчера и сегодня?
– Это выглядит как допрос! – напрягся я.
– А это и есть допрос, товарищ воевода! Повторяю вопрос: где ты был сегодня и вчера, начиная с обеда? – Я призадумался. – Ага, я так и знал! Виновен! – вдруг воскликнул князь.
– Да в чем виновен-то? – виновато спросил я. – Что не так? Я всего лишь задумался, вспоминая, что было вчера после обеда?
– Ну-с, ждем оправданий, товарищ воевода, Кожемякин Дмитрий Сергеевич. Незнамо как сюда попавший! – сказал князь и в гриднице вновь повисла напряженная пауза.
– Так, – я начал рассуждать вслух, – вчера, после обеда, вроде ничего серьезного не произошло! Ознакомился с делами. Потом, с Ванькой, поехали на обход угодий. А, решали вопрос оброка с двоеданцами. Сделали ревизию военного склада. Все сходится, слава богам. А сегодня, – я призадумался, а глаза князя в несколько раз увеличились, крича «ага, вот ты и попался, раз сказать нечего!». – А сегодня, все пошло само собой. С утра забегала Любовь Петровна с очередным розыском. На этот раз это были очки, которые она утратила.
– Нашли? – не скрывая интереса, перебил меня князь.
– Нашли… на ее голове!
– Надобно бы беседу провести, чтобы попросту княжьи человеческие ресурсы не использовали. Так, что дальше?
– А дальше, – я призадумался, – а дальше был опрос подозреваемых касаемо запроса Любови Петровны, где, я, к слову, поднял вашу статистику на абсолютное первое место по раскрытию преступности в Морожкино и закрыл все дела за один день, княже!
– За это тебе огромная благодарность!
– Так, а что вы тогда пытаетесь узнать? Почему я здесь? Вы же сами мне дали отпуск! Аж два, – я выделил это слово, – два дня!