Царевна-Лебедь с Золотой Горы

Рыбак ополоснул руки в речной воде, вытер куском холста, поправил свой плетеный пояс на войлочной куртке, и подошёл к Ранну.

– Пойдем, добрый человек, – сказал он, кланяясь волхву, – проведу вас.

Гуна повел Ранна и Нима, тащившего за собой салазки со скарбом и подарками. Усадьба была огорожена новым плетнем, с нарядной калиткой и воротиной для выгона скота, и для салазок с грузом. Рыбак подошёл, и улыбаясь чему-то своему, постучал в калитку. В ответ был собачий лай, а затем и голос кого-то из домашних.

– Открывайте, к вам гости дорогие, – басил Гуна, – не дело их на улице держать.

– Да кто же там? – раздался голос, и отворилась калитка, – День добрый, – сказал человек, судя по его лицу, только проснувшийся.

– Я Ранн, волхв из Оума, идём мы на Алатырь, просить у Прях Совета. Со мной мой ученик, Ним, это наш провожатый, Гуна.

– Гуну я знаю. Хорошо что зашёл ко мне, Ранн. Отдохнешь с дороги, в бане попаришься. Проходите, посидите на лавке, пока парильня согреется.

– Пойду я, – забасил рыбак, поклонился и пошёл к пристани.

Баня правда, была знатная, даже здесь, на Севере, в Гандвике, без парильни не было ни одной усадьбы в селении. Ранн и Ним, чистые и отдохнувшие, поднялись в горницу, ученик нёс ларь с дарами.

– Тебе, Араган, наши дары, в знак уважения, – громко возвестил гость, – и подарок от Мики, которая к нам пришла по твоему слову, – плёл речь волхв, как ковёр искусная мастерица.

Он открыл крышку ларя, доставая и выкладывая дары перед хозяином дома. Бронзовое зеркало, хороший нож, куски нефрита, высушенные травы в мешочках, которые собирают лишь недалеко от Оума.

– А это от нас, – и Араган принес свои подарки, нагрудник из китового уса, жемчуг с Двины, – а это- дорогая вещь, для любого волхва ценнейшая, – и волхв Гандвика положил к дарам костяной нож с прихотливой резьбой, – для Мики это. Из зуба Индрик Зверя сработан.

– Твой подарок очень дорог для нас, – непритворно поблагодарил Ранн, поклонившись Арагану, – просьба у нас опять, – и он вздохнул, – дайте весть на Алатырь, что мы придём. Не пойму я волю богов- лета не было, зимы тоже. А кости не ложатся. Мика гадала, ей Элла не ответила.

– Худо дело. – потемнел лицом, качая головой, ответил Араган, – Идите на остров, – он подошёл к ларю в горнице, покопался и достал красное полотнище.– Будете подходить к гавани Алатыря, поднимите на шесте этот знак, они поймут и придут на берег, встретят вас.

– Спасибо тебе, не оставляешь ты нас без помощи, старый друг, – растрогался Ранн, – и когда хворь напала, и теперь.

– И вы нас не забываете, сколько раз в Гандвик ячмень посылали, когда нам трудно было, – ответил Араган, – Удачи вам!

– Она нам нужна, очень нужна, – ответил Ранн, забирая подарки и удаляясь.

Обратно волхв и его ученик шли быстро, не оглядываясь, прошли мимо двух женщин с детьми, удивившихся редким здесь гостям, особенно в это время года.

Гауд и его весельщики сидели на пристани, около судна, ожидая их.

– Мы готовы, – крикнул кормщику запыхавшийся от быстрой ходьбы Ранн, поправляя сбившийся сапог на левой ноге.

– Отваливаем, – крикнул он ватаге, – садитесь в лодью, – сказал волхву и ученику.

Лодья, как чёрная гигантская рыбина, заскользила в воде, подгоняемая согласными ударами лопастей весел о воду. Ветер был попутный, и Ним видел, как повеселел неулыбчивый Гауд, державший рулевое весло.

– Прямо, само небо вам помогает, – только и сказал кормщик.

– Если бы так… – только и прошептал волхв.

И верно, Обскую губу прошли всего за три дня, и оказались в проливе, где уже виднелся громадный Алатырь Остров, блестевшей своей ледяной вершиной. К земле, пока шли морем, не причаливали на ночь, боялись острых скал, да хитрых течений под водой и оень спешили, боялись встречного, северного ветра.

Ранн встал на нос судна, не в силах сдержать нетерпение, видя приближающуюся землю.

– Наставник, шест со знаком поднимаем?
– прокричал Ним, достав заветный тюк.

– Молодец, напомнил, – ответил волхв, и неожиданно быстро перелезая через скамьи, оказался рядом с учеником.

Руки его тряслись от нетерпения, и замерзшие палцы не справлялись с узлами верёвки, стягивающей тюк.

– Давай ты, – выдохнул Ранн, доверяя работу Ниму.

Юноша, взявшись за веревку пальцами обеих рук, покраснев от натуги, смог ослабить узел, и наконец, вытащил красное полотнище. Он быстро въдел поперечину в отверстия красной ткани, и поднял шест. Над лодьей заалел яркий стяг, видимый издалека. Стяг покачивался на ветру, удерживаемый крепкими руками послушника, судно же приближалось к заветной гавани, Ранн уже видел на берегу избу, пристанище для гостей острова.

Гребли уже только по двое весельщиков с каждого борта, а четверо мореходов прыгнули в море, держась за обшивку, Ним почувствовал, как киль коснулся дна моря. Уже восемь ватажников поддерживали лодью, вытаскивая её на берег. Ним и Ранн тоже шагнули в воду, коснувшись галечного дна подошвами сапог. Послушник так и не выпускал из рук красного стяга, и шёл к берегу, осторожно продвигаясь к полосе прибоя. За ним шёл Ранн, тяжело опираясь на посох, глубоко уходящий в дно при каждом шаге. Под лодью мореходы подложили бревна, и её мокрые борта обдувал здешний неприветливый ветер.

– Ульд! – закричал одному из мореходов кормщик, – возьми кого- нибудь, да посмотрите печь в избе. Протопить-бы надо.

– Хорошо, Гауд.

Ватажник кивнул одному из дружины, и оба быстрым шагом пошли в избу. Ним так и стоял, держал стяг, полотнище которого трепетало по ветру. Вот, наконец, они увидели шесть человек, закутанных в тёмные плащи. Ранн смотрел на них, не отрываясь, да и его глаза лучше смотрели вдаль, чем вблизи.

– Уже близко… – прошептал Ранн, лихорадочно думал- придут ли сами Пряхи, или послушниц пошлют.

Впереди, «как было по обычаю», шла невозмутимая Мара, с бронзовым посохом, украшенным навершием в виде дерева. За ней шли трое Избранных, ученицы и послушницы, Трое из Семи. Позади всех шли трое Прях, или Харит, кто как и называл. Все носили сверху обычных платьев темно-серые войлочные плащи, у Прях такие плащи были чёрные. Все прикрывали головы складками плащей, утянутыми шнурами. Место было нежаркое, и такой наряд вполне был хорош для северного острова.

Ним стоял впереди всех, стараясь не слишком пялиться на обитательниц священного места, и тут Ранн выступил вперёд, низко поклонился, и махнул рукой. Мореходы вынесли лари и тюки с дарами, рядом поставили и три мешка с зерном.