Царевна-лягушка или как оно на самом деле было

— У тебя тоже не восторг, но я же молчу! – Раздражённо проговорила я тем временем, сложив лапы на груди, отчего Царевич руки вверх поднять изволил, извиняясь видно тем самым.

— Виноват, не подумал. – И снова отчего-то разулыбался.

— Если ты снова ржать как баран последний вздумал…

— Нет-нет, прости… — Он опустил голову к груди, дабы смешок скрыть: — Просто представил, как весело будет, когда я тебя ко двору приведу!

Я даже дар речи от такого заявления потеряла:

— Ты чего удумал то? – Поперхнулась я чистым болотным воздухом от наглости такой: — Я с тобою никуда не пойду! И…

Но тут Ванечка перебил меня, совсем уж другим тоном заговорив:

— Проси чего угодно, Руса! – И от голоса его аж мурашки по телу прокатились. А взгляд Царевича аж засиял всеми гранями сапфира драгоценного, до того сильным и пронизывающим он был. Ни дать ни взять, Властелин хренов. – Все исполню, любой каприз! Ты же хочешь чего-нибудь? Все чего-то хотят…

— И прям чего угодно я просить могу? Не много ли ты на себя взять решил? – Усмехнулась я, но тут же призадумалась, глядя на него исподлобья. На рожу его до того самодовольную, что сомнения тут же поселились в головушке моей. А ведь, если правда…Эх, на правильную почву его слова упали. Соблазнитель хренов. И правда, было у меня одно желанье, что для него легче лёгкого было. Да и шанс такой, но не по себе как-то стало, поэтому я и решила уточнить: — Серьёзно? Что пожелаю? Прям что угодно?

Он кивнул тут же, улыбнувшись хитренько и коварно:

— Все. Проси чего хочешь.

Я аж дыхание от такой уверенности в его тоне затаила, но мысленно дав себе пощёчину и тут же уточнила:

— Ты ведь понимаешь, что на лягушке тебя никто не женит? – Чисто для справки уточнила я, ведь замуж за него идти я не планировала. Не пара мы, нет. Не бывает такого.

— Понимаю. – Кивнул он, уперев серьёзно руки в бока. Я поглядела на него, уже сомневаясь в Ваничкиной адекватности, спросив наконец прямо:

— Так зачем тебе я? Зачем тащить меня ко двору да людей тешить глупостью этой?

Он весело покачал головою, выдохнув с усмешкой:

— Батеньку моего проучить.

— Чего? – Я аж снова на кувшинку уселась от такого заявления, на что Ваня плечами пожал недовольно:

— Не хочу я жениться, понимаешь? Не на тебе конкретно, а вообще… – Раздражённо выдал он: — Не готов я ко всему этому… браку и капризам женским. Для себя пожить хочу.

— Зачем согласился тогда?

Ваня раздражённо пробубнил:

— А кому охота бездомным крестьянином стать?

— Жёстко. – Присвистнула я.

— Ага. – Он взлохматил свои космы, махнув рукою: — Да и бояре эти… Короче сказали без невесты не возвращаться!

??????????????????????????

— И ты послушался?

— А чего ещё делать? – Он безрадостно вздохнул, очевидно и правда сильно успев разобидеться на батеньку своего: — Это братьям моим жениться охота было. Сема там в девчонку какую-то втрескаться успел, да, а я-то причём тут? Сначала плюнуть решил, а потом подумал и решил, что и хрен с вами!

А ведь и прав он. Мне отчего так жаль его стало, да и мне его помощь в одном давнишнем деле не помешала бы, а от того я вздохнула, пробормотав:

— Хорошо, я помогу тебе за небольшую услугу. Но ты уверен… — Не могла не уточнить я: — Может ты стрелушку не так пустил?

Ваня от моих слов как-то сразу повеселел, и с бревна со своего быстро подскочил:

— Вот и проверим. Пошли. – Махнул он рукою куда-то в сторону севера, отчего я вновь на кувшинку свою уселась:

— Куда?

— К Яге.

— К Яге?! – Квакнула я, отчего сердечко где-то в ногах забилось от испуга: — Нет, я не пойду! Вдруг она меня съест?

Ваня глянул на меня как-то странно:

— Зачем ей лягушку есть? Кто вообще лягушек есть может?

— Так едят же… Ваня, кто из нас Царевич? Ты лучше меня знать должен! Во Франциях этих едят.

— Расслабься, наша Яга точно не француженка. – Рассмеялся он чистым грудным басом, и тут же присел на корточки, протянув приглашающе ладонь мне: — Все местное, так сказать, своё. Слово даю.

— Ой, как смешно. – Недовольно выдала я, с опаской прыгая на его руку, как он меня аккуратно на плечо своё огромное усадил.

— Идём, наречённая моя. – Весело пробасил он, тише пробормотав себе под нос: — Может и правда, напутал я чего. Хотя я уже сомневаюсь… Весёлая ты больно!

Глава 4. Баба Яга

От этого путешествия я ожидала многого, ведь не каждый день доводиться встретить саму Бабу Ягу, так сказать, в естественной среде обитания, но это было полнейшим провалом. Стоило нам появится на опушке, ко мне с ноги постучалось ни с чем не сравнимое разочарование, и я невольно громко и обиженно выдала:

— И все? А где весь антураж? – Резонно уточнила я, глядя на полуразрушенную халупу пред собою, что уже успела своей филейной частью застыть так как надо. Так сказать, ко всему готовенькой. Но так ведь неинтересно. — А где все это… Ко мне передом, ко всем задом? Лапы эти куриные бестолковые? Чтобы страшно, а не так!

Изба была в настолько убитом состоянии, что вызывало внутри что угодно, но не благоговейный страх. Ручнечки, что очевидно до того сияли краснотою, уже успели даже отвалиться, а куриные ножки, кои прославили сию хибару, даже не проглядывались. Лесенка у входа треснула, что смотреть на это невозможно жалко было. Единственное, что радовало, это поляна усеянная всевозможными цветами да что пахла так чудесно, но опять же! Антураж совсем не страшный какой-то выходит, а наоборот располагающий!

Я прямо расстроилась так расстроилась, тяжело и со вкусом вздохнув и засопев как ненормальная от неудовольствия своего.

Ваня на это лишь пожал плечами, выдохнув ехидно:

— Мы не в дни приёмов. – Явно решил он отыграться над мною за прошлую шутку мою, но мне не до того было. Обидно, до жути, а он со своей местью маленькой лезет.

— Не смешно, и вообще… — Пробормотала я, глядя на приветливо открытый для нас вход, как неожиданно внизу что—то замельтешило, и повернув голову туда, я истошно заорала, едва не упав с плеч Ваничкиных: — А-а-а!

Царевич от моего истошного крика отпрыгнул от непонятного нечто, что на три головы было ниже его самого и неожиданно выдал, схватившись за сердце:

— Блин, зачем пугаешь? – Проговорил он, уставившись прямо на маленькую старушку пред нами, что до того очевидно цветочки какие собирала на поляне этой спокойно себе: — Это чего это на тебе? – Кивнул он на лицо этой бесстрашной, что измазано было чем-то пахучим да противно зеленным, да плотно так, что только глаза угадывались.

Бабуся, облачённая в какой-то непонятный балахон розового цвета, только голову от земли подняла выше: