Царьград. Гексалогия

Махнув рукой, юноша зажал в ладони тетрадку и быстро зашагал прочь.

– Леш, а Леш, – догнал его Вовка. – А можно в кабине посидеть?

– Посиди, – Лешка пожал плечами. – Только, ты когда забираться будешь, смотри, в болотине не утопии.

– Не утопну! – рассмеялся Вовка. – Я ловкий.

В Касимовку вела раздолбанная лесная дорога, по обе стороны заросшая молодым ельником и кустами малины. В другой раз Лешка, конечно, не упустил бы случая полакомиться ягодами, но только вот сейчас совсем не было времени. До Касимовки километров пять – пока-а добредешь! – а ведь еще и бабку Федотиху найти надо спирт купить, да заглянуть в общагу – кассетник с собой прихватить, чтоб веселей ждалось. На все про все – примерно час, плюс два – на дорогу. Нет, малину есть некогда, в другой раз как-нибудь. Правда, если попутный лесовоз попадется…

Лешка остановился, прислушался – нет, ни двигатель не рычит, ни пил не слышно. Вот так всегда, когда не надо, лесовозы эти так и шныряют, так и шныряют, а вот когда надобно – фиг с маслом! Ну и черт с ними. Вовка в тракторе сидит – не страшно, уж всяко не разберут, побоятся. Местных пацан всех знает, а чужие здесь не ходят: больно уж места глухие.

Лешка раскрыл тетрадку – загодя готовился к экзаменам.

Так вот и шел парень, с тетрадкой. Учил. А чего зря время терять?

Лесная дорога, обогнув холм, выбралась на грунтовку, идти сразу стало гораздо легче – не надо было перепрыгивать лужи. Лешка повеселел – до Касимовки оставалось три километра, – прибавил шагу, даже принялся напевать:

Я свободен,

Словно птица в вышине…

Нравилась парню «Ария», а еще «Король и Шут», «Наив», «Кукрыниксы», «Тринадцатое созвездие» и уж совсем не нравилась «гнусная попсятина» типа «Фабрики звезд» – вот уж чего терпеть не мог. Воспитатель, Василий Филиппович, с музыкальными Лешкиными вкусами и пристрастиями соглашался, правда, предупреждал, что по сему предмету людей судить не стоит, если человек слушает «россиянскую» попсу, так это еще не значит, что он полный дебил. Хотя, наверное, где-то рядом.

Мы верим, что есть свобода,

Пока жива мечта…

Ага! За поворотом, за ельником, замаячили наконец домишки Касимовки. Два трехэтажных, панельных, с балконами, один двухэтажный кирпичный, остальные – деревянные: выкрашенный выцветшей голубой краской клуб, построенный еще пленными немцами, сельпо с оставшейся еще от старых времен вывеской «Магазин ОРСа», почта. Около магазина, на площади, стоял молоковоз – сто тридцатый «ЗИЛ» с желтой цистерной, видать, водила решил заглянуть за пивком. Лешка сунул руку в задний карман старых джинсов, пересчитал имевшуюся наличность – вздохнул. Пересчитывай не пересчитывай – а все равно денег больше не станет. Пятьдесят рублей – десятками – ну еще мелочь – рубля три, точнее – два восемьдесят. Рублей тридцать – на спирт, двадцать – на хлеб, растянуть до понедельника – там аванс обещали. Ну, крупа еще оставалась, макароны, тушенки банка… Рашид обещался с фермы молока принести… Жить можно. А, может, на спирте сэкономить? Тем более, говорили, что он у Федотихи дешевый. Обойтись двумя червонцами, столько же – на хлеб, а на двенадцать – двенадцать восемьдесят – купить в сельпо пива. Как раз на банку «Охоты» хватит – а то жарко!

Произведя такие расчеты, Лешка повеселел и резко свернул к магазину. У дверей сельпо, на лавочке, развалясь, сидел рыжий кудлатый парень с широким, несколько простодушным лицом и вдумчиво листал какой-то гламурный журнал, от обложки которого то и дело отражались веселые солнечные зайчики. Отражались и прыгали прямо Лешке в лицо.

Юноша прищурился и, узнав в рыжем парне шофера молоковоза, вежливо поздоровался:

– Привет, Коля. Как жизнь?

– Бьет ключом! И все по голове, – пошутил водитель. – Ну, что, вытащил трактор-то?

Лешка вздохнул:

– Пока нет. Вечером дядька Ваня Иваничев обещал на «дэтэшке» дернуть.

– На «дэтэшке». – Николай мрачно сплюнул наземь. – Тут не трактором, тут груженым «Камазом» надо. Хорошо засел-то?

– Да уж, засел.

– Ну вот, я и говорю – «Камазом».

– «Камазом», – Лешка шмыгнул носом. – Где его только взять, «Камаз» – то? Ну, может, «Урал» лесовозный поедет… Да! Лесовозников и попрошу, если встречу.

– Лесовозников, – внезапно обозлился шофер. – Все дороги разбили, козлы, ни пройти ни проехать! А ремонтировать кто будет?

– Да, – согласно кивнув, Лешка присел рядом. Не так просто присел – с умыслом. Так же и разговор продолжал – по-хитрому, знал: Колька – парень несговорчивый, резкий, тут издалека начинать надо.

– Интересный журнал у тебя.

– А, «Плейбой», – Николай усмехнулся. – Братишка из города приехал – привез. Вот, думаю кабину украсить.

– О, да тут и машины, не только бабы, – Лешка заглянул в журнал. – Ни фига себе, тачки!

– Да уж, – философски изрек шофер. – Нам с тобой, Леха, на них ни в жисть не заработать. А вот какая-нибудь… – Он выругался. – Вон, пишут – одной дорогущую тачку подарили, другой… И за что, спрашивается? Да за красивую задницу, больше ни за что! Во, блин, уроды. Тут пашешь, пашешь – весь в мыле – а на зарплату смотреть тошно.

– Ну, уж нам-то с тобой никто тачку не подарит, не думай, даже и ждать нечего, – засмеялся Лешка и, посчитав прелюдию законченной, наконец, задал главный вопрос:

– Коль, а ты сейчас с фермы или на ферму?

– На ферму. Вот, зоотехника с почты дождусь – и поеду.

– А назад во сколько поедешь?

– Да через час где-то.

– До повертки подкинешь?

– Давай… Только ждать не буду – ты вот здесь, на крылечке сиди, ладно?

– Конечно! – Лешка обрадовано подпрыгнул. – Короче, я это, по делам побегу… Так не забудешь остановиться?

– Да не забуду, отстань.

Уговорившись с шофером, Лешка быстрым шагом обогнул трехэтажки и, перейдя по разбитым мосткам неширокий ручей, остановился перед длинным забором из сетки – рабицы. За забором произрастали аккуратно подстриженные смородиновые кусты, за которыми наблюдалась выложенная плиткой дорожка, ведущая к небольшому дачному домику с белыми резными наличниками и крышей из нержавейки. Красивенький такой был домик, как с картинки из глянцевого журнала. Рядом с домиком стоял новый белый автомобиль «шевроле – ланос», не такая уж и крутая тачка, вокруг которой, вооружившись тряпкой, бегала немолодая уже женщина в широкополой шляпе, красном лифчике и серых мешковатых шортах. Дачница.

– Здрасьте! – Лешка подошел к воротам и на всякий случай спросил, в каком доме живет бабка Федотиха.

– Федотиха? – дачница улыбнулась. – А во-он ее изба, у леса. Видите?

– Да вижу, спасибо.

Изба бабки Федотихи – добротный, серый, рубленный в лапу, дом под шиферной крышей – была окружена дощатым забором, поверх которого угрожающе поблескивала на солнце колючая проволока. Висевшая на калитке табличка, грозно предупреждавшая – «Осторожно, злая собака», – ничуть не напугала Лешку, со слов Ваничева он знал уже, что никакой собаки у бабки нет, а табличка рассчитана на чужих. За калиткой, на дворе у просторной, пристроенной к дому веранды, стояла бабкина машина – красная «Таврия», что было хорошим знаком – значит, Федотиха дома, а не уехала в город сдавать перекупщикам принятые у местных ягоды и грибы.

Обойдя машину, Лешка подошел к веранде и постучал в окно:

– Есть кто-нибудь?

– Иду-иду, – послышался приветливый женский голос. Дверь отворилась, и вышедшая на двор хозяйка внимательно осмотрела незваного гостя вдруг ставшим подозрительным взглядом:

– Чегой без корзинки-то? Аль где оставил? Чернику принес, лисички?

– Да нет, – улыбнулся Лешка. – Мне бы спирту чуток.

– Спирту?! – зло переспросила Федотиха. – А кто это тебе сказал, что я спиртом торгую?

– Дядя Ваня Иваничев.