Царьград. Гексалогия
Шрифт:
Свеча дрожала.
– Кто здесь? – таким же дрожащим голосом громко спросил кто-то. – Кто? Я сейчас позову на помощь! Эй, эй…
Протопроедр ухмыльнулся, узнав тестомеса. Того тестомеса… оттуда…
– Лучше молчи, Фимка!
– Что? Кто? – парень поднял свечку повыше. – Господи! Неужто ты, Александр?!
– Я…
Алексей хорошо помнил, что был здесь известен как нищий философ Александр из Эпира.
– Ты что же, сбежал из…
– Помолчи!
– Молчу, молчу… Тебя ищут! Давно уже ищут, с осени…
– И ты конечно же донесешь, – недобро прищурился Алексей.
–
– Ладно, черт с тобой, доноси, – протопроедр подошел к воротам. – Только предупреждаю, это ведь именно тебя обвинят в том, что ты предоставил мне убежище. Иначе как бы я попал в пекарню? Дверь-то заперта изнутри.
– И правда… – недоуменно протянул Фимка.
Алексей откинул засов:
– Ну, пока, парень…
И скрылся в ночи. Нет, не в самой ночи – на востоке, за Галатою, уже алела заря. И на ее фоне скребли небо черные когти минаретов Айя-Софийе! Айя-Софийе… мечеть…
Молодой человек был одет, как турок, – темно-зеленый, на многочисленных пуговицах, кафтан до колен, широкие штаны, сапожки с загнутыми носами, на голове – пестрый тюрбан, украшенный ярким павлиньим пером, за поясом – длинный увесистый кинжал, больше похожий на небольшой меч. Красавец – с ударением на последнем слоге!
Алексей направлялся сейчас к развалинам, что неподалеку от церкви Апостолов – бывшей церкви – там было где укрыться, спрятаться, переждать до утра. Правда, существовал риск нарваться на местных аборигенов из числа многочисленных шаек, вовсе никуда не исчезнувших и при турках, однако их протопроедр не очень-то опасался, куда меньше, нежели турецкой ночной стражи.
Чу! Кажется, кто-то шел… Стражники? А черт его…
Алексей спрятался в углубление в стене и затаил дыханье. Где-то совсем рядом, за углом, послышались гулкие уверенные в себе голоса – ну, конечно, стражники, кому еще здесь сейчас быть-то? Как бы этот дурачок, тестомес Фимка, не кинулся сейчас к ним, не заблажил… Нет. Вроде не кинулся. Значит, не такой уж и дурачок.
Черт! Это кто еще?
Из-за дерева, совсем рядом с затаившимся протопроедром, вдруг показалась качающаяся фигура в белом плаще. Фигура шла, казалось, бесшумно… нет, завывала!
О вино!
Ты – живая вода, ты – исток
Вдохновенья и счастья!
Пьяница!!!
Тот самый… м-м-м… суфий – ученый исламский философ. Из тех, что с некой придурью, с мистицизмом. Как же его? А, не вспомнить сейчас, да и ни к чему…
А, пожалуй, к чему!
Судя по четким, быстро приближающимся шагам – стражники явно свернули на вопли! Проклятый суфий… Ну теперь-то уж без тебя никак!
Вмиг покинув свое укрытие, Алексей подбежал к пьяному:
– Позволь проводить тебя, о мудрейший, дабы по пути насладиться ученой беседой.
– Ты… – суфий изумленно посмотрел на невесть откуда взявшегося незнакомца. – Ты кто такой?
– Меня зовут Исмаил из Зефира, о многомудрый!
– Зефир? А где это?
– У-у-у-у-у!!!
– Ты… ик… в самом деле хочешь со мной беседовать?
– О-о-о-о-о! Просто о том и мечтаю, как поговорить с настоящим
суфием.– Что ж, – пьяница покровительственно рассмеялся. – Поговори… Тсс!!! Слышишь – шаги? Сюда идут стражники… Сейчас ты увидишь… сейчас услышишь… Как я с ними… как я их… А-а-а-а!!! Явились, шакалы!!! Опять захотите упечь меня в тюрьму? А вот ничего у вас не выйдет, клянусь Аллахом милосерднейшим и всемилостивейшим!
Объявившиеся на улице стражники – четверо дюжих молодцов с саблями и алебардами – взирали на пьяного суфия без удивления и даже с некоторым почтением.
– Опять набрались, уважаемый Мешамед-тизи, – укоризненно покачал головою один из стражей, повыше и поплечистей других, с поясом, украшенным шелковыми кистями. По всей видимости, он тут был старший. Да, как оказалось – еще и хорошим знакомым суфия.
– А-а-а, Ибрагим! – узнав, Мешамед-тизи, опершись на плечо Алексея, сурово погрозил стражнику пальцем. – И это ты, Ибрагим, упрекаешь меня в винопитии? А ведь не далее, как вчера…
– А кто это с тобой, уважаемый? – покосившись на своих подчиненных, быстро перебил страж.
– Это? Моя тень. Мой… гость… Он есть – и его нет. Он – здесь, и – везде… Гость из… из…
– Из Зефира, именем Исмаил, – представился протопроедр. – Иду в гости к своему другу, дабы насладиться ученостью.
– Да-да, насладиться, – закивал суфий. – Так вот, не ты ли, Ибрагим, вчера выходил из…
– Пошли-ка отсюда, парни, – Ибрагим решительно взмахнул рукой. – Кажется, я слышал на площади чей-то крик. Идем, проверим! Здесь нам нечего делать – думаю, уважаемый Мешамед-тизи со своим ученейшим другом доберутся домой и без нас.
И, пристукнув алебардой о мостовую, решительно зашагал прочь. Остальная стража конечно же – за ним, куда же еще-то!
Ушли, печатая шаг. Алексей облегченно перевел дух, но как оказалось – рано: кроме стражников, оставалась еще другая напасть – суфий, похоже, вообще не намеренный отставать от неожиданно взявшегося собеседника. Вцепился, можно сказать, словно клещ!
– Идем, идем, зефирец! Скоро уже… во-он, тот дом…
– Ну идем… – протопроедр махнул рукой – в конце концов, какая разница, где дожидаться дня? Рассуждая здраво, в компании суфия уж куда приятнее, нежели в каких-нибудь развалинах.
Путники как раз подошли к дому, точнее сказать – к забору, к небольшой такой калиточке, покрытой затейливой арабской вязью.
– Эй, эй, – ударив кулаком в калитку, громко закричал Мешамед-тизи. – Спите все там, что ли? Клянусь Аллахом, нашли когда спать – ночью! Нет, Исмаил… ты видел когда-нибудь таких глупцов? Да открывайте же, о порожденья мрака!
Калитка наконец отворилась, и «порождения мрака» в лице двух миловидных юношей, взяв суфия под руки, повели его в дом. Алексей неспешно последовал за ними.
– Садись, зефирец! – махнув рукой, Мешамед-тизи пьяно пошатнулся и рухнул на руки подбежавшим слугам.
И тут же пьяно возопил:
– Вина! Вина сюда сейчас же! Вина нищим дервишам…
Кстати, вся обстановка дома – дорогие ворсистые ковры, чеканные светильники, золотые чаши и прочая милая чепуха – вовсе не свидетельствовали о нищете.