Царьград. Трилогия
Шрифт:
– Ребеночка?
– Ну, того, что с той – немного не в себе – женщиной.
– А! Понятно. Сейчас их приведу… Да, чайник-то ставить?
– Конечно, ставить. Вас, кстати, как зовут?
– Марина.
– А я – Алексей. Очень приятно.
– И мне…
Лешка сразу узнал своих, едва медсестра вывела их из палаты. Даже в убогом больничном халате Ксанфия выглядела королевой! А вот и Сенька – ничего, веселенький такой… впрочем, чего ему грустить-то? Мама-то ведь рядом.
– Идемте! – жестом показав путь, Алексей поспешно отвернулся.
В такт шагам стучало
Коридор.
Лестница. Снова коридор. Выход – стеклянные двери.
Никто даже и слова не сказал, настолько уверенно и непоколебимо держался Лешка. Лишь оказавшись в больничном саду, обернулся и, кивнув на скамейку, бросил по-гречески:
– Посидим…
Уселся.
Сенька, обрадованно засмеявшись, бросился к нему на колени.
Ксанфия вспыхнула:
– Арсений!
Мальчик обернулся:
– Мама, это же батюшка!
– Какой еще батюшка?
– Наш!
– Ого! – едва сдерживая слезы, хрипло хохотнул Алексей. – Гляди-ко, признал!
Начался дождь.
Они вышли из электрички, счастливые, как, наверное, никогда, и, не обращая внимания на дождь, пошли по перрону, держа за руки Сеньку. Люди оборачивались на красивую молодую женщину в сером халате и шлепанцах.
А супругам было все равно!
Пусть нелепый халат, пусть шлепанцы, пусть дождь!
Бабка Федотиха нагнала их у выхода в город.
– В первом вагоне ехала, – исподволь оглядывая Ксанфию, пояснила она. И, усмехнувшись, добавила уже чуть тише: – Теперь понятно, почему тебя обратно не тянет… Ладно, сейчас поедем… Господи…
А машины-то не было!
Вот уж загадка – и кому могла понадобиться старая бабкина «Таврия»?
А Лешка, кстати, уже догадался – кому. Вспомнил тот странный сон, что приснился ему еще в узилище, перед предъявлением обвинения в заговоре. Вот уж, действительно, сон в руку!
– В милицию заявить, что ли? – озабоченно причитала колдунья.
– Да было бы о чем заявлять! – рассмеялся Лешка. – Купить другую, да дело с концом.
– Ага, купишь тут, на пенсию!
Ага, на пенсию…
– Я пойду, поспрошаю…
Для виду походив минут пять, Алексей подсчитал оставшиеся деньги – на такси до Касимовки вполне хватало. На такси и подъехал, высунувшись из двери, махнул рукой:
– Садитесь! А красную «Таврию», Аграфена Федотовна, люди на касимовской дорожке видели. Так что, в Касимовке ее искать надобно, в Касимовке, наверное, кто-то из местных позаимствовал – до дома добраться.
– Да, – сухо кивнула бабка. – Ворюг там хватает. Надо же – и заговоры не помогли!
– А на что заговоры-то были? На нездоровье или падучую?
– На казенный дом!
– Вот оно как!
По ветровому стеклу хлестал дождь, урча, работали дворники, и пожилой таксист старательно объезжал лужи. Огни городской окраины остались далеко позади, асфальт давно перешел в грунтовку, по обеим сторонам которой бежали угрюмые ели и сосны.
– Ну-ка, останови-ка! – внезапно попросила Федотиха.
– Что, приспичило, что ли? – хмыкнул таксист. – Сейчас во-он тут, у полянки, приткнемся.
– Идем! – Выбравшись
из машины, старуха повелительно позвала с собой Алексея. Принюхалась: – Чую! Ой, чую! Там!Она показала пальцем в черноту дождливого леса:
– Думаю, во-он по той тропке.
Попросив водителя подождать, Алексей поцеловал Ксанфию в щеку и быстро зашагал вслед за колдуньей. К его удивлению, идти пришлось недолго – впереди отчетливо шумела река. Федотиха вытащила карманный фонарик – запасливая! – включила. Острый луч тут же выхватил из темноты… отрубленную человеческую голову. Серпень! А вон там, у ручья – его тело. И труп Пескаря.
Старуха обернулась с ухмылкой:
– Вижу, ты тут уже поработал! Это кто здесь?
– Бандиты.
– Ладно, черт с ними. Ну, что стоишь? Лезь в ручей – чую, там сабелька-то.
– Ну, дня не дождаться…
Сняв туфли, Алексей закатал джинсы…
Сабля отыскалась быстро – не так уж тут глубоко и было. Вытащив, Лешка любовно погладил сослуживший верную службу клинок и протянул бабке:
– На! Владей. Изумруды можешь выковырять.
– Уж не беспокойся, соображу, что делать… Гляди-ко, не обманул! И впрямь – изумруды. Ну теперь бы еще машину отыскать…
– Отыщем, бабуся! Даже не сомневайся!
И снова замелькали по обочинам сосны и ели, и забил в лобовое стекло дождь. Правда, теперь все это длилось недолго – впереди уже показались тусклые огни Касимовки. Осторожно миновав глубокую лужу, такси подъехало к клубу и остановилось уже по требованию Алексея.
– Ты чего? – удивилась Федотиха. – Нам же дальше.
– А глянь-ко, Аграфена Федотовна, за угол – не твоя ли машинка там?
Старуха присмотрелась:
– Господи! Никак и впрямь моя! А ну-ко…
Выскочив из машины, старуха побежала к «Таврии». Запричитала обрадованно – целая машина-то, даже не побитая.
– Аграфена Федотовна, у меня к тебе еще одна просьба будет. Так, пустячок.
– Чего еще?
– Ты к участковому зайди. Вон, видишь, окошко светится.
– И что с того, что светится? Чего мне к нему ходить-то?
– Так машину забрать… Ну и заодно уж… Там парнишка должен один ночевать, так ты скажи – мол, племянник твой, ты ему машину сама дала… А доверенность он забыл. Договоришься с участковым-то?
Любовно погладив «Таврию» по капоту, бабка махнула рукой:
– Да уж слажу.
Вернувшись в такси, старший тавуллярий подмигнул супруге и, покосившись на сладко спящего Сеньку, попросил у водителя листок бумаги и ручку. И быстро написал о бандитах и убитых ими байдарочниках. И о Ленке с Ильей.
Поблагодарив таксиста, вышел: бабка Федотиха уже спускалась с крыльца, а за ней… за ней – Лешка! Сонный, но довольный. Еще бы!
– В последний раз прощаю, гражданка Иванькова! – выглянув из-за двери, пригрозил участковый. – В следующий раз оформляйте доверенность по всем правилам. И в страховку молодого человека не забудьте вписать, не знаю уж кто он вам – племянник или двоюродный внук… Эй, парень… Алексей! Если тебе ночевать негде, так милости прошу – оставайся здесь. Диван есть, чай с булкой найдется.