Царьград. Трилогия

…солнце.

Щурясь, Алексей посмотрел в небо – кажется, завтра должен быть погожий день. Он спустился с крыльца и неспешно зашагал по тихой, усаженной золотистыми липами, улочке в направлении Амастрид, ближе к дому. Вообще-то, Лешка не планировал вернуться сегодня домой так рано, хотел дождаться, когда сыскной секрет опустеет, посидеть одному да еще раз вдумчиво допросить Аргироса Спула – того самого перевозчика рыбы с Драконьего острова. Хотел было допросить, но, увы… Томящийся в узилище перевозчик с сегодняшнего вечера числился уже за тавуллярием Хрисанфом Злотосом, ведь именно Злотос курировал гавань Феодосия, к которой была приписана шебека Аргироса Спула. Начальник, конечно, поторопился с передачей свидетеля – да-да, свидетеля, ибо никаких обвинений пока против перевозчика не выдвигалось – хотя, с другой стороны, задержанного уже допрашивали почти все, в том числе и – в числе первых – и сам Алексей. Перевозчик стоял на своем – да, подошли в гавани какие-то люди, узнали в порту, что шебека отправляется на остров Дракона, попросили передать записку некоему Парусу… или Поросу – здоровенном такому парняге. Он, Аргирос Спул, и передал – а что в этом такого?

Все остальные пойманные разбойники – включая самого Герасима Кривой рот и Зевку – ничего против перевозчика не показали, наоборот, подтвердили его слова – действительно, просто попросили передать записку. Как, ухмыляясь, пояснил Герасим:

– Зачем в нашем деле лишние рты?

Ну, оно и логично, в общем-то.

По закону теперь перевозчика нужно было бы отпускать, да вот тавуллярий Злотос выспросил позволения начальства задержать сего господина еще на одни сутки – что-то хотел прояснить по своим надзорным делам.

Постояв у дверей узилища, Лешка махнул рукой – ладно, не получилось сегодня, можно будет допросить и завтра, естественно, с письменного разрешения Злотоса. Впрочем – а нужно ли допрашивать? Все равно нечем прижать, да, скорее всего, перевозчик и в самом деле ни причем.

Поднимаясь по лестнице к себе, на третий этаж доходного дома, Алексей вдруг услыхал наверху голоса. Кто-то громко разговаривал, смеялся. Что, Ксанфия пригласила подруг? Да нет у нее здесь подруг, а те, что были, уехали в Италию. И голос, кажется, мужской… юношеский… Владос? Нет, на Владоса не похож – тот говорит куда нахальней. А этот… этот явно конфузничает и несколько тянет слова… Провинциал?

– А, вот, кажется, и суженый мой явился! – едва Лешка ступил на порог, Ксанфия, подбежав, бросилась к нему на шею. – Боже, как я соскучилась! Знаешь, как тоскливо было? Хорошо хоть твои товарища заходили проведать, вот, хоть Аргип.

– Аргип?

– Вечер добрый, господин старший тавуллярий, – поднялся с софы гость. – Я вот заглянул ненадолго… Госпожа Ксанфия обещала дать что-нибудь почитать. Извиняюсь, что в ваше отсутствие…

– Признаться, это я его затянула, – весело пояснила хозяйка апартаментов. – Узнав, что ты еще не пришел, Аргип ну никак не хотел заходить. Еле уговорила!

– Ну, уговорила – и правильно, – улыбнулся Алексей. – Вы уже ели?

– Нет, ждем тебя.

– Ой, я, пожалуй, пойду, уже слишком поздно, – засобирался гость, и теперь уже Лешке стоило немалых трудов уговорить его остаться на ужин.

– Выпьем вина, – старший тавуллярий подмигнул напарнику. – Заодно кое-что обсудим. Нет-нет, не собирайся – даже и слушать ничего не хочу.

Оставив сослуживцев беседовать, Ксанфия спустилась на кухню, заказать еду. Пользуясь ее отсутствием Алексей с гостем быстро помянули служебные проблемы: в последнее время ходили упорные слухи о повышении по службе непосредственного начальника парней – протокуратора Филимона Гротаса. Высшее (после эпарха) начальство в виде господина Маврикия уже пару раз милостиво навещало Филимона, порождая различного рода домыслы – сам протокуратор о повышении и переводе в центральное ведомство пока ничего не говорил. Может, быть, боялся сглазить удачу?

– Филимон – очень хороший начальник, – негромко промолвил Лешка. – Работать с ним хоть и не просто – уж больно дотошный да въедливый – но, с другой стороны – легко. Филимон на службе собаку съел – чем может, всегда поможет и, если надо для дела, прикроет и ответственность на себя возьмет. Не то, что некоторые…

Аргип несмело улыбнулся:

– Я пока еще всего ничего в секрете, но виду – господин Гротас хороший начальник. Интересно, какого же пришлют?

– Могут и не прислать, – покачал головой Алексей. – Могут и обойтись нашими силами – Филимон точно «за» будет.

– То есть, кого-нибудь из наших назначить?

– Ну да… Только не из нас с тобой, – Лешка усмехнулся. – Боюсь, как бы не Хрисанфа. Вот уж с кем намучаемся!

Аргип облизал губы:

– Мне кажется, господин тавуллярий Злотас спит и видит себя в должности старшего парафалассита.

– Правильно тебе кажется, – усмехнулся Алексей. – Об этом у нас все знают. Вот и могут ему кинуть должность, а, заодно – и нас подчинить. Хрисанфу сам Маврикий покровительствует. Одно хорошо – Злотас парень не глупый, хватит ума не мешаться в наши сыскные дела. Но, конечно, если речь зайдет о его личных интересах… или – об интересах его многочисленных знакомых коммерциалов…

Лешка замолк – в квартиру поднялась Ксанфия.

– Заказала у хозяйки жареную в сметане камбалу, кувшин вина и оливки с сыром, – смеясь, доложила девушка. – Ой, у них там, на кухне, оказывается, так весело! Зашел привратник – рассказывает какие-то веселые побасенки, кухарки слушают, уши развесив, да и сама хозяйка тоже. Говорят, будто наши славные морские стражи захватили в море целый пиратский корабль, полный золота и самоцветов, пиратов повязали да бросили в узилище, а главарь их – оказывается, простой перекупщик рыбы.

– Постой-ка! – Лешка с удивлением осадил невесту. – Это ж откуда, интересно, такие слухи, о перекупщике?

– Привратник сказал – на рынке Быка об этом только и говорят.

На рынке Быка… Лешка вышел уже из того доверчиво-восторженного возраста, когда люди, ничтоже сумняшеся, считают, будто слухи возникают сами собой. Нет уж – их обязательно кто-то придумывает и распространяет со вполне конкретной целью. И тогда возникает вопрос – кому выгодно опорочить перекупщика? Кому вообще мог перейти дорожку сей неприметный коммерциал средней руки? Кому-то из руководства ведомства эпарха? Или – остаткам шайки? Гм, маловероятно… Но ведь слухи-то кто-то распространяет!

– Ты что задумался, милый? – присев рядом с суженым, Ксанфий прижалась к нему, обнимая за шею, отчего сидевший напротив Аргип сконфузился, покраснел, и едва не подавился оливковой косточкой.

Лешка не выдержал, расхохотался:

– Ну-ну, дорогой гость! Просьба ничем не давиться – нам тут только лишнего трупа не хватало.

От таких слов напарник еще больше смутился. Молодой… Не привык еще к подобным циничным шуткам. Ну да ничего – месяц-другой – привыкнет, и сам начнет шутить столь же специфически.

– Да, кстати, я совсем забыла про книгу, – вскочив, Ксанфия ненадолго удалилась и, вернувшись, вручила гостю небольшой том «ин-кварто» – «в четверть листа»:

– Это Аристофан – «Женщины в народном собрании», – пояснила она. – Рекомендую – обхохочешься.

– Спасибо, любезная госпожа, – встав, гость поклонился, приложив книгу к сердцу. – Опасаюсь, правда, принять даже на время столь дорогую вещь, я ведь снимаю небольшую комнатку в доходном доме, а запоры там такие хлипкие.

– Ну, не столь уж и дорогая эта книга, – Ксанфия усмехнулась. – Она ж не на пергаменте – на дешевой тряпичной бумаге из фракийских мельниц. Ну, конечно, труд переписчика недешево стоит…