Царская охота

Алексей. Не хлопай моргалками – не девица. С барыней будешь меня венчать. Да чтоб все в точности было. Комар чтоб носу не подточил.

Федор. Ваше сиятельство, увольте, ведь грех…

Алексей. Федор, ты со мной в Чесме был. Ежели я говорю – значит надо. Мы с тобой государыне служим.

Федор. Святое ж таинство, ваше сиятельство!

Алексей (тихо, раздельно). Слово еще – на рее повешу. Ты меня знаешь – я не шучу.

Федор (одними губами). Слушаюсь, ваше сиятельство.

Алексей. Мигом. Понял меня? Стрижена девка чтобы косы не успела заплесть.

Федор исчезает. Входит Елизавета. Она в белом кружевном платье.

Ты ли?

Елизавета. Доволен ты мной, Алеша?

Алексей. Помедли. Дай мне налюбоваться. Неописуемо хороша.

Елизавета. Еще налюбуешься. Времени много.

Алексей. Много ли, мало – знает лишь Бог.

Елизавета (смеясь). Не подходи. Изомнешь, Алешенька. До чего ж ты нетерпелив.

Появляются Грейг и Де Рибас.

Алексей. Все ли готово, господа?

Де Рибас. Все, ваше сиятельство.

Алексей. А коли так, позвольте мне предложить вам руку. Адмирал Грейг и де Рибас будут у нас, княжна, шаферами.

Елизавета. Благодарю вас, господа. Я никогда про то не забуду.

Алексей и Елизавета спускаются по лесенке. Грейг и де Рибас следуют за ними. Появляется Кустов. Озираясь, сходит по ступенькам. Неслышно приоткрывает дверь. Доносится голос Федора…

Голос Федора. …Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа… Аминь. Венчается раба Божия Елизавета и раб Божий Алексей. Аминь.

Кустов зажимает уши руками и стремительно убегает. Спустя несколько мгновений на палубу возвращаются Елизавета, Алексей, де Рибас и Грейг.

Алексей. Салют в честь новобрачных. И фейерверк. (Негромко, де Рибасу.) И пускай господин Снарк купно с синьором Бониперти на наш праздник глядят да радуются.

Де Рибас усмехнулся, ушел.

Елизавета. Алеша, бог мой, какое счастье. Я сейчас сама не своя.

Алексей. Мой друг, ты устала. Ступай к себе.

Елизавета. Супруг мой, отец мой, моя защита.

Алексей. Иди же, Лизанька, отдохни.

Возвращается Де Рибас.

Де Рибас. Позвольте, графиня, я провожу вас.

Уходит вместе с Елизаветой.

Алексей (снимая с пальца перстень). Видите, адмирал, сей камень?

Грейг. Ваше сиятельство, он превосходен.

Алексей. Это, прошу заметить, сапфир. Исцеляет от меланхолии, а кстати, усугубляет мужество.

Грейг. Безусловно, ценная вещь.

Алексей (усмехается, медленно швыряет перстень за борт. Кивнув в сторону, куда ушла Елизавета, глухо). Делайте, адмирал, ваше дело.

Грейг молча отдает честь и уходит. Гремит пушечный салют. В темное небо вздымается и озаряет его фейерверк.

Занавес.

6

Петропавловская крепость. Князь Голицын, Шешковский, Елизавета.

Голицын. Сударыня, должен сказать по чести, терпение мое на исходе. Ежели вы, наконец, ко мне не проникнетесь полною доверенностью и не станете отвечать, мне придется допрос поручить почтенному господину Шешковскому. Рекомендую – Степан Иванович. Мастер сих дел.

Елизавета. Чего вы хотите?

Голицын. Истины, более ничего. Кто вы? В какой семье родились? Есть сведения, что ваш отец держал трактир в городе Праге. Есть также сведения, что он был булочником в Нюрнберге.

Елизавета. О да! Быть может, вы взглянете на меня? Я очень похожа, ваше сиятельство, на дочь трактирщика или булочника?

Голицын. Поверьте, сударыня, что нелегко уследить все ваши передвижения. Когда, спасаясь от заимодавцев, вы выехали из Киля в Берлин, вы были девицею Франк. А в Генте вы уже назывались Шель. Засим, в туманном Альбионе, сиречь в Лондоне, вы появились под именем госпожи Тремуй. После чего своим посещением вы осчастливили Париж. Здесь вы явились уже персианкой, прозываясь Али-Эмете.

Елизавета. Так меня называли в Персии, где я воспитывалась.

Голицын. Натурально. Когда персианка образовалась, она отвергла имя Востока и стала Алиною. После чего она обратила огненный взор свой на наше северное отечество.

Елизавета. Мое сегодняшнее положение отлично доказывает, князь, что я была вынуждена принимать разумные меры, чтобы укрыться от лютой злобы моих преследователей.

Голицын. Но тогда из каких же причин вы перестали быть Алиной и даже принцессой Володимирской? Какая нужда побудила вас наречься дочерью ее величества почившей Елизаветы Петровны?

Елизавета. А та нужда, что царская дочь не властна над своей судьбой. Однажды наступает тот день, когда она уж не смеет таиться и дале скрывать свои права.

Голицын. Безумная женщина, вы упорствуете. Бог свидетель, что я хотел избавить вас от лишних страданий. Я мучусь с вами четвертый день. Извольте. Я вас препоручаю Степану Иванычу. Когда одумаетесь, дайте мне знать.

Елизавета. Ваше сиятельство, благоволите передать ее величеству, что я прошу ее об аудиенции.