Царская руна. Том 1

Глава 3. Акциний Наксос

Акциния Наксоса вся армия знала по кличке Акси Добряк, хотя добрым его постеснялась бы назвать и собственная мать. Впрочем, мать свою он никогда не видел, и что она могла бы сказать о своем сыне, ему было совершенно неинтересно. Он не был ни добрым, ни злым, никто бы не смог с уверенностью сказать, что когда-нибудь слышал его громкий смех или видел вспышку его ярости. Он был бесстрастен, абсолютно бесстрастен и рационален. На его малоподвижном лице навсегда застыла маска скрытого раздражения человека, которому осточертел окружающий его мир. Если надо было быть жестким, отрезать кому-то ухо, чтобы вернуть долг, его люди отрезали, если калечить не было необходимости, то обходились простым мордобоем, но в любом случае перед экзекуцией, он, смотря прямо в глаза, монотонно и едва слышно долго внушал жертве о первородности добра и недопустимости зла, тайных происках алчности и стяжательства.

Акси шел впереди своего небольшого каравана, два больших фургона, с десяток вьючных лошадей, погонщики, слуги и пара его верных бойцов, Клешня и Мера. Вокруг догорали остатки деревни, сновали какие-то варвары, растаскивая все, что не разграбили до них. Наксос морщил нос от запаха гари, раздумывая о том, что армия, наконец-то остановилась и, судя по высоте стен осажденного города, надолго. Значит надо подыскивать место для заведения и желательно что-нибудь понадежнее, поскольку, как подсказывал опыт, полотнище шатра никогда не рассматривалось пьяной солдатней, как серьезное препятствие. Вино, шлюхи, гашиш – Акси имел лицензию имперской канцелярии на все виды разрешенных в армии развлечений, и, надо сказать, лицензия эта стоила ему немало. Приходилось платить чиновникам в столице, наместникам в провинции, военным из штаба стратилата, ну и, конечно же, форс-мажор, неизменно сопутствующий в его деле.

Они уже выходили из деревни, когда Клешня толкнул Наксоса, указывая на каким-то чудом уцелевшую конюшню. Стены из колотого гранита, пара стрельчатых окон на самом верху и даже почти полностью уцелевшая соломенная крыша. На фоне бушующего огня, черных пожарищ и стелющегося серого дыма этот огромный незатронутый войной сарай смотрелся как чудо, как мираж, наведенный чьей-то колдовской рукой.

– Надо брать, хозяин. – Простоватый Клешня нетерпеливо теребил пострадавшую от правосудия Царского города левую руку. Акциний и сам понимал, что этот сарай настоящий подарок. Лучше и быть не могло, но это-то и останавливало. Он медлил, не любил он сюрпризы и подарки, справедливо полагая, что за все рано или поздно придется платить, да и внутренний голос надрывался от крика: “Не ходи! Не ходи! Не ходи!” А своей интуиции он привык доверять как никому, потому-то и был жив до сих пор. Пауза затягивалась, но все терпеливо замерли в ожидании, и только лошади, позвякивая сбруей, вытягивали шеи, пытаясь дотянуться до придорожной травы.

– Ладно, берем. – Наксос шагнул вперед, и весь караван, уставший от бесконечных переходов, вздохнув с облегчением, последовал за ним.

Они уже подходили к зданию, когда из-за развалин сгоревшего дома выскочил полуголый варвар с безумно-счастливым выражением на перепачканном сажей лице. В руке он держал пылающий факел, и его желание зашвырнуть его вовнутрь сарая ни у кого не вызывало сомнений. Акциний остановил рванувшегося было Клешню:

– Убери нож. Это же гавелины, тронешь одного, их тут же примчится с полсотни, чтобы выпустить тебе кишки. Да и нам заодно. – И уже обращаясь к пробегающему мимо них дикарю:

– Эй, милейший. Не продашь ли ты мне свой факел? – Акси не знал ни одного языка, кроме общепринятого в империи туринского, но его язык жестов понимали буквально все. Вот и сейчас гавелин остановился, уставившись безумным взглядом на серебряный динар, блеснувший в руке Наксоса. Потом они еще некоторое время размахивали руками, обмениваясь мнениями и разговаривая при этом каждый на своем языке. Наконец варвар сунул факел в руки Акциния, схватил динар и, развернувшись, отправился туда, откуда он только что прибежал.

– Если подумать, что к этой горящей палке прилагается еще вполне пригодный сарай, то получается не так уж и дорого. – После этой глубокомысленной фразы, которую Акси, задумавшись, произнес вслух, весь караван взорвался. Гоготали погонщики и слуги, Клешня и Мера давились от хохота. Шлюхи в фургоне вытирали заплаканные от смеха глаза, смеялись все, естественно кроме Акциния, тот продолжал невозмутимо рассматривать свою покупку.

Конюшня и теперь уже прилегающий к ней сгоревший дом потихоньку обживались. Люди занимались привычным делом, разгребали завалы, выносили мусор, чистили и скребли. Нужно было оборудовать питейную залу, комнату для игры в кости и еще много чего, но большинство ходило с Добряком уже не один год и знало свое дело. Сам Акси сидел на своем походном стуле перед домом и посасывал короткую трубку. Со стороны казалось, что он полностью погружен в свои мысли, и все происходящее вокруг его мало волнует. Но впечатление было обманчивым. Хотя в голове его действительно роилось немало важных мыслей, это не мешало ему замечать любую мелочь, были ли то разборки между девочками, болтовня погонщиков или нерадивость слуг. Ничего не ускользало. Стоило лишь где-то возникнуть неразберихе, как немедленно появлялся там один из стражей Акциния и тумаками или криком восстанавливал порядок. Вот и сейчас Клешня орал на замешкавшихся погонщиков, а Мера стоял за стулом своего хозяина и что-то нашептывал тому на ухо. Неожиданно привычную суету нарушил грохот лошадиных копыт и бряцание оружия. Наксос напрягся. Он предпочитал работать с простыми легионерами или варварами, а тут, судя по тому, как дрожала земля, явно шел отряд тяжелой кавалерии. “Либо высокое начальство пожаловало, либо вельможные детки из катафрактов,” – подумал Акси. И тем, и другим он был совершенно не рад.

Через мгновение из-за поворота в деревню ворвалась кавалькада всадников. Подняв столб пыли, они осадили коней на площади перед конюшней. Из пыльного облака раздался могучий бас:

– Ба, знакомая рожа. Акциний, твою ли воровскую харю я вижу?

– Мою, господин легат, мою. – Акси тяжело поднялся со стула, бурча про себя. – Принесла же нелегкая. Вот как чувствовал, не будет мне здесь покоя.

– Давно не виделись, я-то думал, тебя уже давно вздернули на виселице. – Командир первого варварского, или как его называли в армии дикого легиона – Серторий Михаил Вар наехал на Наксоса грудью своего коня.

– Хвала огнерожденному Митре, жив еще пока. Да и за что, мой господин? – Акциний отступил от храпящей морды жеребца. – Я торгую честно, плачу вовремя, никто не в обиде.

– За что! – Загрохотал Серторий. – Да за то, чтобы такие как ты небо не коптили, не спаивали и не обирали моих солдат.

– Да побойтесь бога, мой господин. Кто кого обирает! – Акси попытался изобразить искреннее возмущение. – Я лишь тружусь в поте лица своего на благо Базилевса и великой армии. Должны же солдатики где-то выпустить пар после трудов ратных. У меня здесь и накормят, и напоят, и приласкают…

Легат резко прервал излияния Наксоса.

– Хватит. Я не собираюсь выслушивать эту чушь. Ты ставишь свой притон на земле, где стоит мой легион. – Михаил Вар слыл в армии человеком не только очень жестоким, но и патологически жадным. – Вот что-то не помню, чтобы ты спрашивал у меня разрешения на свой вертеп.

– Так ведь не сном же, не духом. Так это ваша земля, мой господин. – Пустился в знакомую игру Акциний. – Эти дикари все одинаковые, откуда же мне знать, что они ваши.

В голосе торгаша легат уже слышал ласкающее ухо позвякивание серебра, и это настраивало его на благодушный лад.

– Не надо держать меня за дурака. Все знают, здесь квартирует первый дикий, а ты хочешь, чтобы я поверил, что такой проныра, как Акси Добряк, об этом не слышал. Нет. Ты просто пытаешься меня надуть, а это тянет на двойную таксу. – Серторий издевался и был очень доволен собой.

– Да за что, мой господин, вы взъелись на бедного старика? – Ситуация требовала, и Акси изобразил в голосе всю жалостливость на какую был способен. – Я разве против заплатить хорошему господину. Да никогда. Вы же меня знаете, я всегда исправно плачу, что полагается.

Акциний, делая особый упор на фразу «что полагается», подошел к легату. Увесистый мешочек серебра, мелькнув на мгновение в руке Акси, исчез в могучей длани Сертория Вара. Тот чуть подержал его в ладони, прикидывая вес, затем бросил его своему адьютанту.

– Смотри, Добряк, чтобы такое было в последний раз. Больше не спущу. – Легат грозно нахмурил брови, вздыбливая коня.

– Да что вы, что вы. Никогда больше. – Замахал руками Акциний, изображая испуг.

Страх Акциния так же, как и гнев Сертория был скорее спектаклем, частью заведенного ритуала, поскольку взятка в империи с легкой руки всемогущего Варсания Сцинариона давно уже была поставлена на государственную основу. Кто, сколько и кому платит, какая часть должна быть отдана вышестоящему. Все было жестко регламентировано, хотя и нигде не записано. Затребовать больше, было таким же преступлением, как и не заплатить вовремя. Сцинарион очень высоко ценил порядок и абсолютно не выносил своеволия, поэтому под его неусыпным контролем сотни тысяч тоненьких ручейков по всей империи сливались в один мощный, денежный поток, который наполнял казну императора, не забывая, конечно, и карман главы имперской канцелярии.