Царский пират

В центре каюты находилось резное кресло, в котором сидел крупный мужчина лет сорока с резкими чертами лица и волевым, выступающим вперед подбородком. Из-под кустистых бровей смотрели серо-стальные глаза, и взгляд их был бесстрашен. Этот прямой взгляд приковал к себе внимание Степана: безоружный человек в кресле не боялся его!

На незнакомце была шерстяная сутана лилового цвета, а на седеющих волосах – плоская шапочка такого же цвета. На могучую широкую грудь свешивалась золотая цепочка с золотым же крестом.

Это был священнослужитель, как сразу догадался Степан, причем очень высокого ранга. На улицах Сан-Мало поморскому капитану приходилось видеть католических священников. Их одеяния и вообще внешний вид сильно отличались от того, как выглядели священники греческого обряда, к которым он привык с детства. Отсутствие бороды и непривычный покрой сутан не позволял ошибиться. Но тамошние священники выглядели иначе, чем тот, который сидел сейчас в кресле. Властный вид, ямочка на подбородке, да и ткань дорогой одежды свидетельствовали о том, что это – не простой священник.

Третьим в каюте был юноша – невысокого роста, скромно одетый, дрожащий от страха.

Сзади на Степана напирал Василий, стоявший в дверях, так что пришлось войти в каюту и закрыть за собой дверь. Теперь они остались трое на трое. С одной стороны – красивая незнакомка, священнослужитель и юноша, а с другой – Степан с Василием и зашедшая вместе с ними Ингрид.

– Кто вы такие? – резким голосом спросил сидящий в кресле человек, окидывая суровым взглядом вошедших. – Что вам надо? Почему вы напали на наше судно?

Говорил он по-немецки, так что присутствие Ингрид оказалось очень кстати, – она в который уже раз взяла на себя роль переводчицы. За время плавания с русской командой общительная Ингрид даже успела заговорить по-русски, так что нужда в двойном переводе отпала. Лишь в сложных случаях она использовала родной язык, с которого Степан уже переводил Василию.

Василий собрался было отвечать на заданные вопросы, но Степан толкнул его в бок, и сотник осекся.

Поморскому капитану не понравился властный взгляд и резкий голос. Задававший вопросы человек в кресле явно ощущал себя выше его, а деление людей на низших и высших выводило Степана из себя еще на Московской Руси. Один человек не выше другого, люди равны. А если кто-то хочет быть выше других, ему еще нужно доказать свое право на это. Пока что Степан, Василий и люди со «Святой Девы» доказали совсем обратное, они вышли победителями в бою.

– Задавать вопросы буду я, – твердо заявил помор. – Ты будешь отвечать на них, когда я велю тебе. А если станешь дерзить, то пойдешь кормить рыб в море.

Наступила пауза. Священнослужитель не выглядел испуганным, он задумчиво крутил пальцами дорогой перстень на руке, и в лице его ничто не изменилось. Впрочем, Степан и не рассчитывал напугать этого человека: видно было, что он не из пугливых. Нужно было лишь обозначить, кто в данную минуту является хозяином положения.

Человек в лиловой сутане принял решение.

– Я – епископ Хуго фон Штернберг, – сказал он, вскинув голову. – И в настоящее время направляюсь в Ригу в качестве легата Его Святейшества Папы. У меня особое поручение от Святого Престола. А теперь пора и тебе назвать себя и заодно объяснить, кто ты сам и почему напал на нас.

Степан услышал, как стоящий рядом с ним Василий поцокал языком. Ну да, как тут не удивиться! Что такое легат? У Ингрид спрашивать неудобно, но можно догадаться, что это важная персона. От самого Папы Римского!

Теперь уж Василий не смог промолчать. Такая удача свалилась им на голову в самом начале! Папский легат!

Сглотнув от волнения слюну, Василий сказал:

– Сейчас в Ливонии идет война. Что делать легату от Папы в Риге? Что за поручение у тебя? И еще: что это за люди с тобой? Кто эта девица?

Хуго фон Штернберг усмехнулся и чуть склонил голову.

– На последний вопрос я ответить могу, – сказал он. – Моя племянница Эвелин и мой секретарь Георг Браушвиц.

Он небрежно взмахнул рукой, как бы представляя своих спутников, а затем добавил:

– Ну вот, это все, что вы вправе были спросить у меня. Теперь назовитесь сами. Или вам нечего сказать и вы обыкновенные морские разбойники?

Он взглянул насмешливо, и Степан в который раз удивился самообладанию этого властного и смелого человека. Перед ним стояли два разъяренных битвой человека с обнаженными саблями, на лезвиях которых запеклась недавно пролитая кровь, а он разговаривал с ними без тени страха.

Степану вдруг вспомнились слова старца Алипия из холмогорского монастыря.

– У всякого человека можно чему-то поучиться, – назидательно говорил иеромонах, по-старчески прикрыв веками выцветшие глаза и слегка покачивая седой головой в такт собственным словам. – Всякий человек – творение Божье и поэтому обязательно имеет нечто Божественное. Хотя бы капельку. Если ее распознать, то именно этой капельке можно у него научиться.

Вспомнив тот разговор в монастырской библиотеке, Степан подумал о том, что у немецкого епископа вполне можно поучиться многому.

– Мы не разбойники, – вскинулся Василий. – Я же сказал тебе – в Ливонии идет война, и мы воины.

– Воины? – вскинул кустистые брови епископ. – Очень интересно! И какой же страны вы воины, раз напали на легата Его Святейшества?

Он снова сурово усмехнулся и сжал тонкие волевые губы.