Царский выбор

Князь Симеон хватается за сердце и бежит к воротам.

Князь Симеон(кричит).Трофимушка, прощай! Прощай, мой брат, мой друг верный!

Трофим.Прощай, Симеон Васильич! Прощай, прости меня, мой родной!

Князя Симеона уводят под руки.

Прозоровский(кричит стражникам).Погодите еще, не уводите его! (Говорит Кузьме на ухо)Кузьма

Кузьмич, мы люди не бедные, скажи, как и что, помоги, мы чистым золотом отсыплем.

Кузьма(даже с некоторым сожалением).Как тебе поможешь, князь, когда на тебя самого донос есть.

Прозоровский изумлен. Кузьма оглядывается на людей, которые толпятся на почтительном расстоянии от них.

В воротах стражники, охраняющие Трофима, ждут Кузьмы и его указаний.

Поликарп(подбегая к ним).Погодите, погодите, ребятушки! Наш князь — самому государю друг, а это все ошибка какая-то.

Трофим(строго).Поликарп, прощайся со мной и немедля иди в дом… Это тебе мой приказ. Последний.

Крепко обнимает его, затем толкает в сторону дома.

Кузьма(очень тихо, Прозоровскому).Доносят на тебя, что сам ты с теми еретиками спознался и с помощью их царскую сестру к себе приворожил.

Прозоровский(вскрикивает).Как про это узнали?

Кузьма(удивленно).Стало быть, ты сознаёшься?

Прозоровский.Так это всё из-за меня?

(Стражникам)Погодите, не уводите Трофима! — Кузьма Кузьмич, он тут ни при чем!

Кузьма.Я человек подневольный и делаю, что мне приказано.

Прозоровский.Дай только сроку, я пойду к государю, я все ему разъясню. Он меня любит, он мягкосерд, он меня в монастырь отправит — и всех дел.

Кузьма(очень удивлен).Ты что же, по своей воле в монастырь готов идти?

Прозоровский(кричит в отчаянье).Да, по своей, по своей! Не по вашей, каины, антихристы! Верни Трофима!

Кузьма поворачивается и идет к воротам. Прозоровский падает на колени в снег и рыдает, закрыв лицо руками.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ (продолжение)

1. Москва

Утро воскресного дня. Солнце играет на всех крестах и куполах. Отовсюду несется звон колоколов.

Время после полудня. Народ выходит из церквей, улицы запружает нарядная толпа. Повсюду снуют разносчики пирогов и сладостей.

К дому Ильи Милославского подъезжают небольшие сани. Из саней выходит человек, вынимает из-под сиденья две корзины и идет в дом.

В доме.

Илья Милославский и гость.

Гость.Вот, Илья Данилович, пресветлый боярин Морозов велит тебе кланяться, с праздником поздравить, и подарки шлет тебе и детушкам твоим.

Милославский(низко кланяясь).Передай Борису Ивановичу благодарность нашу и поклон земный. Скажи, что молимся о здравии его неустанно. А сами мы, по его и Божьей милости, живы и здоровы и только об одном мечтаем, чтобы Борис Иванович хотя однажды посещением своим нас удостоил.

Гость(кланяясь в ответ).Все с точностию

передам. — Храни тебя Бог, Илья Данилович, и весь дом твой. Прощай!

Милославский(хватая его за рукав).Да как ты подумать мог, что я так вот тебя и отпущу? Неужели меня обидишь? Неужели откажешься от моего угощения?

Милославский и гость сидят за накрытым столом… Хозяин потчует гостя из всех сил.

Милославский.А что, девицу эту порченую с родней, отправили их уже из Москвы?

Гость.Отправят, отправят. На этих днях.

Милославский.Далеко отправят?

Гость.Далеко.

Милославский.В Сибирь?

Гость.А куда же, как не в Сибирь? — Только их не в ссылку отправляют, а с почетом. Всё одно отсылают, но с почетом. — Есть там такой городок из новых — Тюмень. Может, слыхал? (Милославский отрицательно качает головой.)Ну есть такой, на речке Туре. Так вот, воевода тамошний давно уже на покой просится. — И сейчас государь с Борис Иванычем решают, то ли отца девицы этой посадить в Тюмени на воеводство, то ли отправить его по той же речке в Верхотурье, а ихнего воеводу в Тюмень перевести.

Милославский.Воеводой быть не такое простое дело. Он, небось, и не знает, как за это браться. А учиться ему поздновато.

Гость.Кто-нибудь да поможет. Зато — почет.
–

В родные края их возвращать, так их там засмеют. И больно уж этот Касимов к Москве близок.

Милославский усмехается и понимающе кивает.

Милославский.А этого, как его, Федьку Минкина, его куда сослали?

Гость.В Кириллов монастырь. Дали сколько-то плетей, а потом сослали.

Милославский.Он так ни в чем и не сознался?

Гость.А может, ему и не в чем сознаваться?
–

Продал он этой бабе какую-то смазь по части ее ремесла, а больше ничего и не знает. У него же торговля, он и отравой торгует для мышей и крыс, но ведь никто ж никого не отравил? — И что эта баба-вышивальщица сделала, тоже никто толком не узнал. Может, она ненароком этой царевне…

Милославский.Уже не царевне.

Гость.Ну да, девице этой какой-нибудь убор сверх меры вымазала, а отмыть не успела и признаться побоялась. А когда такое случилось, то сознала свою вину и покаялась.

Милославский.Девица, ясное дело, и прежде больна была. Иначе бы ее так не проняло.

Гость.Да никто в этом и не сомневается.

Милославский.А государь-то уже совсем выздоровел?

Гость.А он всегда был здоров. — Когда ж ему болеть? Государю болеть недосуг. Ему денно и нощно о благе народа християнского пещись надо. И о женитьбе помышлять надо. (Искоса поглядывает на Милославского.)Русскому престолу наследник нужен.