Царствие Снегиря

Какой ничтожный шанс на спасение имеем мы, молясь и постясь всего три месяца в году? Значит ли это, что вероятность нашего спасения практически никакая – нулевая? Пошел я с этим вопросом к моему духовнику – отцу Александру. Пожилой такой священник – суровый! Бабушки его ужас как боялись – далеко не всех к причастию то допускал – бывало такую епитимью наложит – месяц без причастия!

Подошел я к батюшке, так мол и так, опечален я прочитав житие, боюсь, не спастись мне никогда. Очень рассердился на меня отец Александр. Нахмурил брови и резко так отчеканил: я, говорит, сорок лет уже священником служу – и не знаю, спасусь или нет… Умом думаю, что нет. Но милость Божия настолько огромна, что уповая на нее мы только и живем. И ты, иди и живи по Закону Божию, иди и не думай о том, что мне рассказал. Молись и веруй в бесконечную милость Божию, что нас не оставит. А иначе бы прекратился бы род человеческий, так как все мы умерли б от тоски.

– Так почему нет чудес?

– Как же нет, когда есть – каждый день во время литургии вино и хлеб в каждом храме превращаются в Тело и Кровь Господни. Господь накормил пятью хлебами две тысячи человек, а теперь ежедневно Его Телом и Кровью окармляются сотни миллионов Его Телом и Кровью.

– А как мне самому стать чудотворцем?

– А ты стань Божьим человеком!

– А как?

– Полюби Бога больше чем любишь себя и свои болячки – ты же любишь трогать свои болячки? Афанасий вдруг хитро улыбнулся.

– Больше чем жену, детей, Маринку?

– Все ведь просто написано – для неграмотных и полу-грамотных: оставьте все – и родителей своих и детей… а ты – ученый. И не можешь понять простого необходимого условия… Эх ты! Ты еще раз задумайся – тебе описывают необходимые условия закипания воды – температура сто по цельсию и давление окружающей атмосферы семьсот шестьдесят миллиметров ртутного столба. И ты – как ученый – понимаешь, что не соблюди ты эти условия, не вкипятишь своей воды – хоть ты тресни! А вот читаешь необходимое условие спасения – и не понимаешь! Ай-яй-яй! И стыд и грех – ранние христиане неграмотные понимали – а ты без пяти минут доктор наук – ни в зуб ногой.

Афанасий вдруг засмеялся.

– Значит все кнопки от пульта для чудес во мне внутри?

– Да.

– Внутри?

– Да.

– И не нужна экспериментальная и лабораторная база?

– Нужно только Бога любить и только жаль, что ты умом понял. А не сердцем. Но поверил таки. А это уже хорошо.

– А я сердцем боюсь…

– Почему? – Афанасий с совершенно детским изумлением взглянул на Олега.

– Потому что в Царствии Небесном, как мне кажется, или по дороге к нему, когда мы умрем и поедем в небесном вагоне к тем воротам, возле которых стоит Апостол Павел, все эти умеющие жить мужчины, что везде в жизни хорошо устраиваются, и там займут лучшие места… Так, непринужденно – со свойской им простотой, с которой они одинаково – что в очереди за бензином, что в тюремной камере, что на курортном пляже, везде, где они появляются – они какой – то внутренней уверенностью своей заставляют всю робкую интеллигентную публику потесниться…

Они и там, боюсь, всех убедят, и ангелов в том числе, что им – хозяевам жизни – людям первого сорта – положено местечко помягче и поближе к солнышку… Они и там с присущей им житейской простотой скажут дежурному ангелу, – сделай ка мне братишка местечко получше!

– Ах, ты Боже мой! Какой ты однако неверующий… Ведь тысячу раз читал, наверное, что сказано: меньшие из вас станут в Царствии Отца моего наибольшими. И еще сказано – легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богатому в Царствие Небесное. Ведь сказано? Читал ведь?

– Да умом то я понимаю, что в компьютере можно поставить фильтры и программу пересортировки душ и по иерархическому их перераспределению в новой системе…

– А-а-а, то-то что умом! А Господь просит вас, чтобы вы и сердцем уверовали!

– У каждого свой путь. Может и мое сердце дозреет.

– Дай то тебе Бог!

Из рабочего дневника:

Философски меня пугает только один вопрос, дабы избежать дублирования, после сканирования живого человека, мне приходится его… удалять… Конечно, после вывода его из плоттера – я получаю его живым и здоровым, но ведь это уже копия…

А тот – то первый- он что? Умер? Я его убил?

Программирование – это пошаговое приближение к Богу. Это пошаговое повторение Божьего пути.

5.

Аня из редакции, та что по словам Курочкина должна была отвезти Олега к сатанисту оказалась этакой девочкой без комплексов. Впрочем, не особо искушенный в журналистской кухне, Олег представлял себе этих жриц второй древнейшей – именно такими. Он об этом так ей прямо и заявил покуда они тряслись в его громыхающих и стонущих всеми частями подвески пенсионного возраста "жигулях".

– А вот ты (этот немедленный переход на "ты" невзирая на более чем пятнадцатилетнюю разницу в возрасте был тоже из той серии) – а вот ты неправильно сравниваешь журналистику с проституцией, – с правого переднего сиденья певуче ворковала сероглазенькая Анечка, – проституция и журналистика не потому рядом стоят в этом списке, что они вроде как родственные, что и там и там надо кому то за деньги отдаваться, а потому что в обеих этих профессиях не требуется ни орудий труда – ни особенного образования…

– Это как это? – недоуменно переспросил Олег.

– А так… У проститутки все ее орудия труда при ней – она с клиентом легла – хоть на песок, хоть на траву – и все дела! Поэтому и первая древнейшая.

– А журналистика как же?

– А журналистика она первоначально и изначально была деятельностью связанной с добыванием и сообщением соплеменникам каких либо новостей. Вот первобытные людишки не могут все бежать за горы – узнавать, как там у соседнего племени дела – они и посылают самого шустрого… он сбегал, вернулся и рассказал – и за это получил свой кусок мяса за ужином. А все эти публицисты и фельетонисты – они уже потом появились.

– Ну я так думаю, что и первые эти ваши коллеги тоже подбирались не только по принципу быстрых ног – там надо было еще потом и связно об увиденном рассказать.

И может даже с юмором…

– Ну это и есть понятие профпригодности. Ведь в проститутки тоже не каждую брали.

Там надо хоть какой то элементарной привлекательностью обладать.

– Но ты Аня должна всеже со мной согласиться, что благодаря деятельности некоторых твоих коллег, обе эти профессии связываются не только по этим причинам.

– Ну да. Конечно информация товар…

– Не в этом дело – мы покупаем газеты в киоске как потребители и это нормально.

Но проституция в журналистике это, по моему, тогда, когда сама газета или корреспондент продаются тому, кто хочет чтобы про него написали именно так, как ему хочется, а не так как хочется корреспонденту и газете…

– Ну да…

– Ведь и честную женщину что отличает от проститутки – не количество приятелей в кровати, а то, что честная женщина кого хочет – того и пустит к себе под одеяло – из соображений нравится – не нравится. А проститутка каждому отдается, кто деньги дает.